Гай Гэвриел Кей - Звездная река

Только не сегодня. Был канун нового года, Шаньтун у подножья дворцового холма шумно веселился. «Так и надо», – думал он. Жизнь продолжается, год закончился, год начался, мужчины и женщины должны удостовериться, что они пережили этот переход.

Он вспоминал другие новогодние праздники, не только тот, что был год назад в Ханьцзине. Невозможно задержаться лишь в одном времени, в одном воспоминании. Он вспоминал фейерверки дома, и как супрефекты много лет проводили смотр стражников, выстроив их на площади перед управой. Он помнил, что был еще слишком мал и испугался сверкающих разноцветных вспышек в ночном небе. Он стоял, прижавшись к матери, и успокоился только тогда, когда увидел, что отец улыбается, глядя на зеленые, красные, серебряные огоньки в безлунном небе.

Он на удивление хорошо помнил улыбку отца. «Некоторые вещи, – думал Дайянь, – сохраняются, пока мы живы. Реки бесконечно текут на восток, их течение уносит всех, но каким-то образом мы по-прежнему находимся на далеком западе, а некоторые из нас – дома».

Здесь роскошные фейерверки, их узоры заставляют любующегося ими человека снова ощутить себя ребенком. Он увидел на небе красный цветок пиона и рассмеялся, радуясь такому мастерству. Он удивлялся, как человек, стоящий в таком месте, как он, вообще может смеяться. Что это значит, о чем говорит – что его могут сделать счастливым, пусть на короткое время, искусные мастера, играющие со светом по другую сторону от этой решетки?

Треск фейерверков теперь раздавался постоянно и доносился из многих мест. Некоторые ракеты запускали отсюда, с дворцовой территории, другие взлетали у Западного озера, с берега и с лодок на воде. Ночь была шумная и яркая. Люди знали, что сейчас мирное время. Возможно, в следующем году их ждет жизнь, а не смерть? Но какой человек может знать это наверняка?

Если бы у него было еще две ночи осенью, такие же безлунные, как эта, он бы вернул Ханьцзинь. Шум снаружи был громким, но он так долго был разбойником, а потом солдатом, к тому же обладателем очень хорошего слуха, что он услышал шаги в коридоре за спиной. Он уже спрыгнул со скамьи и ждал, когда открылся замок и дверь распахнулась.

Первый министр Катая вошел один.

Ничего не говоря, Хан Сень поставил поднос с жаровней на маленький столик посередине комнаты. Он сам его принес. Фляга с вином стояла на подносе, подогревалась. И еще две темно-красных чашки.

Первый министр поклонился Дайяню, тот ответил ему тем же. Дверь, как заметил Дайянь, осталась приоткрытой. Он подумал об этом.

Снаружи доносились звуки. Треск и щелчок, потом взрыв света.

– Прошу прощения, мой господин, – произнес он. – Боюсь, у меня нет очага.

– Думаю, они считают, что это небезопасно, – сказал первый министр.

– Вероятно, – согласился Дайянь.

– Еда здесь приемлемая?

– Да, спасибо. Лучше, чем часто едят солдаты. И мне присылают чистую одежду и брадобрея, чтобы побрить меня, как видите. И он еще не перерезал мне горло.

– Я вижу.

– Присаживайтесь, прошу вас, господин.

– Благодарю вас, командующий.

Хан Сень сел на табурет. Дайянь придвинул скамью, и они оказались за столом друг напротив друга.

– Я принес вино, – сказал первый министр.

– Спасибо. Оно отравлено?

– Я выпью вместе с вами, – невозмутимо ответил Хан Сень.

Дайянь пожал плечами.

– Почему вы здесь? Почему я здесь?

Комната была плохо освещена. Всего одной лампой. Трудно было разглядеть выражение лица собеседника. Сын Хана Дэцзиня должен владеть искусством скрывать свои мысли. Он должен был научиться этому.

Первый министр наполнил две чашки перед тем, как ответить. Он оставил их на столе. И произнес, очень спокойно:

– Вы здесь потому, что алтаи потребовали вашей смерти в качестве части платы за мир.

Итак, эти слова наконец сказаны вслух.

Что ж, он подозревал это с самого начала. Однако есть разница – держать что-то в мыслях, а потом услышать подтверждение, тогда мысль становится реальной, как высаженное в почву дерево.

– И император согласился?

Сень не был трусом. Он встретился глазами с Дайянем. И ответил:

– Согласился. В обмен он потребовал от варваров, чтобы его отца и брата держали на севере вечно, какие бы официальные требования освободить их он ни предъявлял.

Дайянь закрыл глаза. Позади него раздался громкий треск, снаружи, в мире.

– Зачем вы рассказываете мне эти вещи?

– Потому что вы были благородным слугой Катая, – сказал Хан Сень. – И потому что я это знаю.

Дайянь рассмеялся, слегка задыхаясь.

– Я сознаю, – прибавил Сень, – это, возможно, звучит странно, учитывая то, где мы находимся.

– Действительно, – согласился Дайянь. – Вы не боитесь оставаться со мной наедине?

– Что вы мне причините вред? Попытаетесь убежать? – первый министр покачал головой. – Если бы вы хотели, вы могли бы уже собрать здесь свою армию, которая угрожала бы нам восстанием, если вас не освободят.

«Свою армию».

– Как бы я послал им сообщение?

– Это нетрудно. Я совершенно уверен, что вы приказали им оставаться на месте. Они, возможно, не хотели этого, но ваши солдаты выполняют ваши приказы.

Дайянь посмотрел на него при свете единственной лампы.

– Императору, – произнес он, – повезло с первым министром.

Сень пожал плечами.

– Надеюсь, что повезло Катаю.

Дайянь все еще смотрел на него через стол.

– Трудно было быть сыном вашего отца?

Неожиданный вопрос для собеседника, увидел он.

– Учиться так думать?

Дайянь кивнул.

– Возможно. Это просто входит в природу риска. Как солдату необходимо быть готовым ринуться в бой, полагаю.

Дайянь опять кивнул. И тихо произнес:

– То, что вы сейчас сказали, наводит на мысль, что, по вашему мнению, я никому не смогу рассказать о том, что услышал.

Молчание. Первый министр сделал глоток из своей чашки. И сказал непринужденно, будто говорил о погоде или зимних ценах на рис:

– Мой отец постепенно выработал в нас обоих иммунитет к наиболее распространенным ядам, в дозах, которые убили бы другого человека.

Дайянь смотрел на него. Кивнул головой.

– Я это знал.

Очередь Сеня удивленно уставиться на него.

– Знали? Откуда…?

– Ван Фуинь. Он даже умнее, чем вы думаете. Было бы мудро использовать его как можно больше. Вам следует вызвать его сюда, – он не потянулся за своим вином. – Вы хотите, чтобы я облегчил вам задачу?

Более продолжительное молчание. Затем Хан Сень произнес:

– Командующий, они вломились в комнату моего отца и его жизнь закончилась. Они изуродовали его тело и бросили его диким зверям. Они не знали, что придут люди и похоронят его. Не так он должен был окончить свои дни. Поэтому, поймите, пожалуйста, ничто из этого не будет для меня легким.