Линкольн Чайлд - Третьи врата

Он повернулся к женщине.

— Вот это вид… На чем мне стоит сосредоточиться?

Тина вручила ему какую-то трубку.

— Подождите и увидите.

Не успел он это спросить, как услышал урчание двигателей. От Зеленого сектора медленно отвалили крупные катера, каждый длиной не менее восьмидесяти футов, оборудованные какими-то странными приспособлениями, похожими на сочетание снегоочистителя и скотосбрасывателя. Они были закреплены на нагибающихся дугах, и каждый сверкал целым арсеналом цепных пил и длинных загнутых шипов, выступавших вперед подобно бушпритам. За двумя большими катерами следовала армада гидроциклов и небольших суденышек. Пока Логан наблюдал, большой катер вырулил на позицию как раз напротив них. На корме сновали мужчины и женщины, выкрикивая команды, передававшиеся по кабелям, прикрепленным к мощным клеммам, в Красном и Голубом секторах.

Джереми взглянул на одну из малых лодок. Она тянула еще один кабель из глубины Судда, сматывая его на кабестан. Палки, усики растений и толстые комья тины прилипли к кабелю и свисали подобно корням.

Логан кивнул на лодку.

— Что они там делают?

Ромеро улыбнулась.

— Поднимают якорь.

Раздался разноголосый хор отдаваемых команд. Неожиданно синхронно взревели двигатели двух больших судов, и те медленно двинулись вперед.

На какое-то мгновение энигмалогиста охватило непонятное ощущение, которое он никак не мог определить. Потом понял. Они — станция со всеми ее баржами, понтонами, ангарами, мостками, газопромывателями и генераторами — постепенно двигались.

— Бог мой! — невольно прошептал он.

Теперь он понял назначение странных устройств на носах судов. Он слышал визг и рычание цепных пил. Более мелкие суда начали собираться вокруг и между крупных катеров, убирая упрямые скопления плавающих остатков или помогая вырезать толстые массы гниющей растительности и убирать ее с помощью крючьев, багров и газовых пил.

Медленно, дюйм за дюймом, огромная конструкция ползла на восток.

— Мы направляемся к гробнице, — констатировал Логан.

Ромеро кивнула.

— Но почему? Теперь, когда мы знаем, где она находится, почему нельзя спускать к ней аквалангистов с нашего нынешнего расположения?

— Потому что Стоун так не работает. Это неэффективно, медленно и, если подумать, непрактично. Вспомните, что вход в гробницу находится на глубине сорока футов, замурованный в толстом слое слежавшейся грязи. Как вы собираетесь сохранить артефакты в грязи и тине Судда?

Логан понимающе посмотрел на нее.

— Не знаю, — прокричал он, перекрывая непрерывный шум моторов движущихся судов и ворчание пил.

— Можно установить воздушный замо́к на вход в гробницу. Потом развернуть «пуповину».

— «Пуповину»?

— Герметичную трубу диаметром шесть футов, со светом и энергией, с опорами для ног и захватами для рук. Один конец будет соединен с воздушным замком, другой — с «чревом». Любая грязь станет вытесняться из внутреннего пространства, и давление уравновесится. Вот вам прекрасный чистый проход в гробницу Нармера.

Логану пришлось отдать дань уважения смелости и оригинальности этого решения. «Еще одно из чудес Портера Стоуна», — как называет их Ромеро, и она недалека от истины.

— Через час мы бросим якорь там, где находится гробница, — сказала Тина. — К этому времени вся поднятая взрывом муть должна улечься. Взглянем, что делается там, внизу?

Тем временем в операционном центре Кори послушно просматривал видеопередачи дайверов, пока Тина не сказала ему, что достаточно.

— Кто это?

Ландау вперился в экран.

— Дельта Браво, — ответил он.

— Можете связать меня с ним по радио?

— Без проблем.

Кори протянул руку, покрутил нужную ручку и передал ей микрофон.

— Дельта Браво, — проговорила Тина. — Дельта Браво, говорит доктор Ромеро. Как меня слышите?

— Пятьдесят на пятьдесят, — ответили со дна.

— По возможности приблизьтесь ко входу.

— Понял.

Они молча смотрели на передаваемую со дна картинку. Сейчас валуны были либо взорваны, либо оттащены в сторону, и Джереми мог заглянуть в расщелину в породе. В свете мощных фонарей дайверов казалось, что пещера наглухо запечатана монолитом.

— Ближе, пожалуйста, ближе, — почти прошептала Ромеро.

Картинка приблизилась и стала контрастнее.

— Бог мой! — воскликнула она. — Это похоже на гранит. До сих пор ученые считали, что Джосер был первым египетским фараоном, погребенным в стенах из саманного кирпича.

— Похоже, Нармер намеревался существовать вечно, — ответил Логан.

Тина опять подняла микрофон.

— Дельта Браво, дайте панораму, пожалуйста.

Картинка медленно поднялась над каменной поверхностью.

— Вот! — воскликнула Ромеро. — Стоп. Приблизьте.

Расплывчатая зернистая картинка остановилась. Ромбовидный диск с написанными на нем иероглифами.

— Что это? — спросил Логан.

— Печать древнего захоронения, — ответила женщина. — Поразительно. Неслыханно для такой старой гробницы. И, кажется, она не сломана. Никакого надругательства, никакой порчи.

Она вытерла вспотевшие ладони о рубаху и вновь схватила микрофон. Джереми отметил, что ее голос слегка дрожит.

— Дельта Браво. Еще одна вещь, пожалуйста.

— Давайте.

— Покажите основание стены.

— Понял. Здесь осталось немного породы и обломков, которые необходимо удалить.

Они ждали, пока изображение переместится вниз. Облака взбаламученного ила и грязи на время закрыли обзор, и Ромеро попросила дайвера вернуться на прежнюю позицию. Потом неожиданно приказала остановиться.

— Точно здесь! — крикнула она. — Оставайтесь на месте!

— Я нахожусь у основания стены, — сообщил дайвер.

— Я знаю.

Логан разглядел еще одну не сломанную печать, даже большую, чем первая. На ней были вырезаны два иероглифа.

— А это что? — спокойно спросил он.

— Это — серех. Самое раннее изображение имени, использованное в египетской иконографии. Картуши были введены только во времена правления Снофру, отца Хеопса.

— А какое имя изображает этот серех? Вы можете его прочитать?

Ромеро облизнула пересохшие губы.

— Это символы сома и резца — фонетическое отображение имени Нармера.

— Сколько времени это займет? — спросил Логан Итана. Был вечер, и они прогуливались по почти пустым коридорам Красного сектора.

— Ты имеешь в виду производительный период? — уточнил Раш. — Пять минут. Может, десять, если повезет. Вступительный период гораздо длиннее.

Он остановился возле закрытой немаркированной двери, потом повернулся к товарищу.

— Существует три основных правила. Говорить тихо. Говорить медленно. Говорить спокойно. Не делать неожиданных движений. Не делать ничего, что могло бы потревожить или изменить окружающую среду, — ни ламп освещения, ни ламп затемнения, не передвигать стулья или другое оборудование. Понятно?