Кэролайн Черри - Камень Грёз

C. J. Cherryh

The Dreaming Tree

© 1997 by C. J. Cherryh

© М. Ланина, перевод на русский язык. Наследники, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Многое в мире, из того что куда старше человечества, никогда не испытывало симпатии к человеку; так что, когда раса людей была моложе, а леса – протяженнее, немало оставалось мест на свете, где человек мог ощущать на своих плечах всю тяжесть времени. Деревья там высились с таким непоколебимым покоем, что человек начинал слышать дыхание жизни, не принадлежащей ему. Ручьи там не лишились еще своего волшебства, вершины гор звучали на разные голоса, а временами налетавший ветер ерошил волосы и касался затылка, порождая такие предчувствия, что человек не осмеливался оглянуться.

Но звуки человеческого существования становились все более настойчивыми, посягательства на жизненное пространство все более уверенными. А с людьми явилась и смерть, знание о добре и зле – это было мощное оружие, благородное, но в то же время и слепое.

Звенели топоры. Люди строили дома, выкорчевывали валуны, валили деревья, распахивали поля там, где испокон веку стояли леса; они приводили с собой блеющие отары, охраняемые псами, которые позабыли, что когда-то они были волками. Человек менял все, к чему прикасался. Он завораживал зверей, делая их бестолковыми и послушными. Он принес в долины огонь и вонь дыма. Он исказил ландшафт холмов, проложив борозды и межевые границы. Самое главное – люди принесли с собой леденящий холод металла, чтобы смести с лица земли древние тени.

Но человек принес с собой и свет. Это было неизбежно, ибо свет необходим, когда противостоишь тьме. Люди громоздили камни на камни, утепляя свои жилища, и приручали робких, незлобивых тварей. Тем временем истинные порождения мрака уходили в глубь лесов, а создания света покидали эти места с разбитым сердцем.

За исключением тех, кто отличался невероятным терпением или непомерной гордыней.

Таким образом, во всем мире осталось одно девственное место – небольшой лес неподалеку от моря и поблизости от людских поселений, где время текло по-старому, не так, как везде.

Давным-давно этот лес лишился былой своей прелести и обаяния. Под покровом папоротника его душили шипы и колючки. Мертвые упавшие деревья образовывали завалы, так как ни один дровосек не рисковал заходить в этот лес. Даже днем это место казалось гиблым. Ночью же оно казалось еще страшнее, и люди никогда не разводили костров вблизи тех вековых стволов. Здесь раздавались шепотки, и деревья что-то бормотали, колеблемые ветром, – а может, и не ветром. Люди знали, что это место старо, как мир, и не могли найти с ним общего языка.

Но однажды ночью в лес вошел усталый человек. Ему довелось пережить столько ужаса и побывать в таких переделках, что скромный костерок для приготовления пищи казался ему небольшим риском – всего-то пара веток, чтобы получить немного горячей еды.

Целых пять лет он провел на берегах реки Керберн и на окраинах этого леса. Если в округе и были разбойники, он знал их всех по именам. А если здесь подстерегали другие опасности, то прежде ему не доводилось с ними встречаться, так что и в эту ночь, и во все предшествовавшие он не боялся их, двигаясь под мощными древними деревьями и слушая шелест и шепот листьев. Он развел костер, поджарил на нем рыбу и съел ее, что показалось ему настоящим пиршеством после нескольких дней голода. Он снова почувствовал себя как дома, ничто вокруг ему не угрожало, и он уже предвкушал отдых на постели из листьев, где вряд ли его сможет найти какой-либо двуногий враг.

Но Арафель заметила его.

Вообще ее мало интересовали дела человеческие. Течение ее времени и образ жизни слишком отличались от людских, но этого человека она уже видела ранее, когда он мелькал на границе ее леса. Он был проворен и не портил ее владений, он был осторожен, и его нелегко было уязвить: такой человек ничем не нарушал покоя Арафели.

Но этой ночью он выловил рыбу из вод Керберна и разжег костер под вековым дубом. Это было уже слишком.

И она пришла. Некоторое время она незаметно стояла под сенью дубов в своем сером плаще с капюшоном. Человек покончил с рыбой, бросив в костер лишь ее обглоданный костяк, и теперь стоял на коленях, грея руки над крохотным язычком пламени и грудой угольев. У него были обветренные грубые черты лица, а волосы подернуты сединой – сухощавый усталый человек, пахнущий железом, ибо рядом с его коленом лежал меч. Направляясь к нему, она готова была дать волю своему гневу, но он сидел так тихо и робко для такого большого человека, так жалостно льнул к теплу, окруженному великим мраком леса, что она лишь удивилась – откуда он взялся и зачем рискует столь многим во имя столь малого? Но ее опередили. Вокруг его костерка мелькали и в негодовании шипели тени. Однако, похоже, он не замечал их, оставаясь глухим к их ропоту и глядя лишь на свой драгоценный огонь.

– Тебе бы следовало быть поосторожнее, – сказала она.

Одним движением он схватил свой длинный меч и поднялся на одно колено.

– Нет, – тихо добавила она, двигаясь ему навстречу. – Нет, я здесь одна. Я увидела твой костер.

Меч так и остался наполовину обнаженным. До этого самого мгновения человек ничего не слышал и не замечал. В чаще мелькнула серая фигура, словно луч лунного света, настолько смутная, что он вполне мог ее не заметить, ослепленный пламенем, но чтобы его так подвел слух?!

– Кто ты? – спросил он. – Ты, наверное, будешь из Ан Бега?

– Нет. Я живу здесь. Я редко выхожу отсюда. Убери свой меч.

Он был сбит с толку, а такое с ним редко случалось. Он не понимал, почему продолжает сидеть, когда нужно подняться с мечом в руке, но после первых же слов незнакомки он словно лишился силы воли. Голос звучал ровно и спокойно. Он никак не мог различить его тембр или определить возраст его владелицы, не удавалось ему и разглядеть фигуру в темноте, однако он механически вернул меч в ножны. Руки у него похолодели.

– Пристраивайся, если хочешь, – сказал он, указывая на огонь. – По крайней мере, тепло. А если тебе нужна еда, поймай себе рыбы. Я уже съел всю, что у меня была.

– Я не нуждаюсь в пище. – Незнакомка приблизилась так бесшумно, что ни единый лист не шелохнулся, и устроилась с краю прогалины на поваленном дереве, которое заслоняло костер от ветра. – Как будет твое имя?

– Сначала скажи мне свое, – ответил он.

– У меня много имен.

Мало-помалу холод земли проникал в человека все глубже, а язычок огня уменьшился и стал совсем тусклым.

– И каким же будет хоть одно из них? – спросил он, потому что он был из тех людей, которым на все вопросы нужны ответы, даже если последние не сулят им ничего хорошего.