Джули МакЭлвен - Перелом во времени

Леди Этвуд сидела на одном из диванов, попивая херес. Кендра заметила, что она переоделась в вечерний наряд, оливково-зеленое сатиновое платье с длинными рукавами. Вырез был квадратным, лиф украшен сатиновыми лентами и замысловатой вышивкой бисером, которая мерцала в свете свечей. Ее волосы были собраны в модный узел, закрепленный испанским гребнем, который был украшен яркими изумрудами. Алек стоял перед камином в задумчивой позе, его руки покоились в карманах, взгляд был прикован к оранжевым и золотым языкам пламени в очаге. Как и леди Этвуд, он переоделся для ужина и выглядел невероятно привлекательно с простым белым галстуком, в черном пальто и облегающих штанах. Когда они вошли, он обернулся, и Кендра заметила, что он еще и побрился.

По сравнению с ним Кендра себя чувствовала будто забрызганной грязью. Это был долгий день, черт, это был долгий год .

– Добрый вечер, моя дорогая. – Элдридж подошел к сестре и поцеловал ее в лоб. – Ты прекрасно справилась с хозяйством.

Графиня отмахнулась от комплиментов.

– Что происходит, Берти? Скажи на милость, тебе удалось снять эти нелепые обвинения с Алека?

– Алека еще не обвинили, – напомнил он ей и подошел к комоду, на котором располагался блестящий комплект декантеров и хрустальных стаканов. – Херес, мисс Донован?

– Конечно. Спасибо.

– Вы же знаете, о чем я, – продолжила леди Этвуд с досадой. – Наш племянник находится под ужасным подозрением. Это возмутительно, и его нужно развеять!

– Мы сейчас этим и занимаемся, Кейро, – мягко ответил герцог, передавая Кендре стакан с хересом.

– Что вы узнали от доктора Манро? – спросил Алек.

Элдридж в нерешительности застыл и украдкой посмотрел на свою сестру.

– Это неподходящая дискуссия для гостиной, Алек. Возможно, позже в моем кабинете…

– Чепуха! – прервала его леди Этвуд. Потом продолжила немного мягче:

– В обычной ситуации эта тема не подошла бы для дискуссии в гостиной. Но я не зеленая девушка и не безмозглая дамочка, которая может упасть в обморок или начать болтать чепуху. Мы с тобой всегда говорили друг другу все, Берти. Кажется, с ней ты можешь говорить обо всем.

Кендра напряглась, когда графиня посмотрела на нее испепеляющим взглядом.

Элдридж поднял руку в знак примирения.

– Ладно, моя дорогая. Буду говорить начистоту. – Но все же для мужества он сделал глоток из своего бокала с вином, прежде чем продолжил. – Леди Довер была заколота самым жестоким образом чем-то похожим на кинжал.

– Боже мой, – едва слышно промолвила леди Этвуд.

– Кинжал? – Алек нахмурился. – Это необычное оружие в нашу современную эпоху. Итальянские наемники известны тем, что использовали их. Семья моей матери хранит много таких у себя в венецианском палаццо.

Кендра посмотрела на него сквозь свой бокал.

– Это оружие до сих пор находится у семьи вашей матери?

– Естественно.

– Тогда вам лучше об этом не распространяться, – посоветовала она. – Вы и так уже под подозрением в деле об убийстве леди Довер. Властям необязательно знать о том, что ваша итальянская родня коллекционирует тот же вид орудия, которым была убита жертва.

– Я не ездил в Венецию, ему неоткуда у меня взяться. Что еще вы выяснили?

– По числу ранений можно сказать, что это что-то личное, – сказала Кендра. – Убийца после смерти порезал ее лицо. – Она нахмурилась, вспомнив изуродованное лицо леди Довер. Эти повреждения были каким-то знаком, не таким, какой любили оставлять серийные убийцы, вроде того монстра месяц назад, который кусал плоть своих жертв в районе груди. Но все равно этот убийца тоже хотел что-то сказать. Это что-то значило. Но что ? – Ранения на лице не были нанесены в сердцах, – продолжила она тихо. И так как у нее в горле пересохло, она сделала еще один глоток хереса. – Но я думаю, что это было спонтанно.

Элдридж посмотрел на нее в удивлении. «Как это может быть одновременно не в сердцах и спонтанно?»

– Наш несуб, то есть убийца, – поправила себя Кендра для понимания леди Этвуд, – не планировал разрезать ее лицо таким образом. Он решил это сделать, только когда она уже умерла.

– Откуда вам это известно? – спросила графиня. – Как вы вообще можете знать, что творится в голове преступника?

– Это метод взвешивания фактов и дедукции на основе того, что нам известно, – сказала ей Кендра. – Мы знаем, что убийца использовал кинжал, который принес с собой. Это преднамеренный жест. Он либо собирался убить ее, либо хотел запугать. Но если бы он намеревался убить ее, а затем порезать лицо, почему он тогда не взял с собой нож получше? Который скорее бы подошел для этой цели?

Присутствующие замолчали, когда осознали это.

– Может, нападавший просто плохо знаком с ножами и не знал, что кинжал – это инструмент, используемый для того, чтобы закалывать жертв, а не наносить им режущие раны? – наконец произнес Элдридж.

– Возможно, – признала Кендра. Она все еще не садилась. Проведя столько времени сидя в карете, она теперь хотела двигаться, что она и делала, продолжая говорить. – Но эти ранения не были нанесены в порыве гнева. Леди Довер уже была мертва на тот момент. Чувствую, что эти увечья были каким-то высказыванием.

Леди Этвуд немного вздрогнула.

– В каком смысле?

– Не знаю. Но нам нужно это выяснить, потому что я думаю, что это ключ. Убийце точно было важно уделить этому время, рискуя, что его обнаружат. – Она прервалась, чтобы выпить еще хереса, прокручивая в голове еще несколько вариантов. – Может, он это сделал, чтобы показать свое отмщение. Око за око. Он уничтожил ее красоту так же, как она уничтожила его.

Леди Этвуд нахмурилась.

– Уничтожила его? Скажите на милость, как она могла такое сделать?

Кендра застыла, слишком поздно осознав, насколько эта тема может быть щекотливой.

Глаза Алека сузились.

– Мисс Донован? – обратился он к ней, заметив, что она не торопится прервать молчание. – Я тоже хотел бы услышать ответ на этот вопрос. Что за власть была у Корделии над этим убийцей?

Она обменялась с герцогом взглядами. Эту новость невозможно было как-то красиво подать, ее было непросто сообщить.

– Леди Довер была беременна, – сказала она просто.

– Боже праведный! – ахнула леди Этвуд.

Лицо Алека побледнело от удивления.

– Простите?

– Мне очень жаль, – сказала Кендра. – Доктор Манро сказал, что плоду было где-то три месяца. Вы не знали?

– Боже мой, нет. Как вы могли подумать… нет. – Он молча смотрел на Кендру пару секунд. Потом резко развернулся, подошел к столику и выбрал тяжелый стакан. Он обошел стороной более безмятежный херес и налил себе виски. Кендра не могла его винить. Налив в стакан щедрую порцию напитка, он опрокинул его, словно это было лекарство, а затем снова наполнил стакан.