Тэд Уильямс - Скала Прощания. Том 2

Иди к нам!

Пока тролль навешивал сумки на удивленного риммера, Саймон посмотрел на круг бледных глаз, лишенных ресниц. Копатели тихо щелкали и пищали, как будто разговаривали между собой. Многие были одеты в какие-то грубые лохмотья, кое у кого Саймон заметил в тонких руках ножи с зазубренными лезвиями. Они смотрели на него и раскачивались, точно ряды черных маков.

– Ну, теперь ты готов, Саймон? – прошептал Бинабик. Саймон кивнул и выставил Шип.

Совсем недавно меч был легким, как веточка, но сейчас снова стал тяжелым, точно камень, и Саймон смог лишь держать его перед собой.

– Нихук, Кантака! – крикнул тролль, волчица сорвалась с места и бросилась вперед, широко раскрыв пасть.

Когда Кантака начала прокладывать дорогу сквозь ряды копателей, они принялись верещать от страха, размахивать руками и злобно скалиться. Саймон последовал за ней, тяжело двигая мечом из стороны в сторону.

Иди сюда. Под Наккигой тебя ждут бесконечные холодные залы. Те, что не знают света, поют, ждут тебя, чтобы приветствовать. Приди к нам!

Время, казалось, свернулось в клубок, и мир превратился в узкий тоннель красного света и белых глаз. Боль в спине начала нарастать и пульсировать в такт сердцу, поле зрения Саймона то расширялось, то становилось совсем узким по мере того, как он, спотыкаясь, брел вперед. Ревущие голоса, бесконечные, словно море, накатывали на него снаружи и изнутри. Он взмахнул мечом, зацепил себя, высвободил клинок и снова взмахнул. Какие-то существа тянулись к нему, когда он проходил мимо, некоторые умудрялись схватить и оцарапать кожу.

Тоннель сузился и почернел на короткое время, потом на несколько мгновений открылся. Слудиг, который что-то говорил, но так тихо, что Саймон его не слышал, помог ему забраться на спину лошади и засунул Шип в петли седла. Их окружали каменные стены, но, когда Саймон ударил пятками в бок своего скакуна, они вдруг исчезли, и он оказался под расчерченным деревьями ночным небом и сиявшими над головой звездами.

Время пришло, мальчик-мужчина. Кровь открыла дверь! Иди к нам, присоединяйся к нашему празднику!

– Нет! – услышал Саймон собственный голос. – Оставь меня в покое!

Он пришпорил коня и помчался в лес. Бинабик и Слудиг, которые еще не сели на своих скакунов, что-то кричали ему вслед, но их голоса потерялись в хохоте, наполнившем его мысли.

Дверь открыта! Приди к нам!

Звезды говорили с ним, убеждали уснуть, обещали, что когда он проснется, то окажется далеко от… глаз в огне костра… от… Скоди… тянувшихся к нему пальцев с когтями… от… он будет очень далеко от…

Дверь открыта! Приди к нам!

Ничего не замечая вокруг, Саймон мчался вперед по заснеженному лесу, пытаясь убежать от жуткого голоса. Ветки хлестали его по лицу, сквозь деревья на него смотрели холодные звезды. Проходили минуты, может быть, часы, но Саймон продолжал нестись вперед. Лошадь, казалось, почувствовала его возбуждение, из-под ее копыт в воздух летели фонтаны снега, когда они скакали вперед сквозь мрак ночи. Саймон был один, его друзья остались далеко позади, однако голос существа из пламени продолжал ликующе наполнять его мысли.

Иди к нам, мальчик-мужчина! Приди, обожженный драконом! Сегодня дикая ночь! Мы ждем тебя под ледяной горой!

Слова в голове Саймона были подобны туче огненных мух. Он вертелся в седле, колотил себя, закрывал уши и бил по лицу, стараясь прогнать мерзкий голос. Неожиданно перед ним выросло какое-то препятствие – пятно мрака, более глубокого, чем ночь. На мгновение он почувствовал, что у него остановилось сердце, но сразу понял, что это дерево. Всего лишь дерево!

Саймон так стремительно вылетел из седла, что ничего не смог сделать, чтобы этого избежать, у него возникло ощущение, будто его ударила гигантская рука, которая сдернула его со спины лошади, и он понесся вниз сквозь пустоту. Он падал, и звезды у него над головой начали тускнеть.

А потом спустилась черная ночь и накрыла собой все вокруг.

День закончился, наполненное ветром небо нависло над лугами, точно пурпурный полог, и начали появляться первые звезды. Деорнот, который завернулся в грубое одеяло, пытаясь согреться, смотрел на едва различимые точечки света и размышлял о том, что Бог, наверное, от них отвернулся.

Члены отряда Джошуа жались друг к другу в длинном узком загоне, огороженном деревянными кольями, глубоко вкопанными в землю и связанными веревками. Несмотря на кажущуюся ненадежность – во многих местах зияли большие дыры, сквозь которые Деорнот мог просунуть руку и большую часть плеча, – стены были крепкими, словно их построили из камня, скрепленного известковым раствором.

Деорнот взглянул на своих товарищей по несчастью, и его глаза остановились на Джелой. Женщина-ведьма держала на коленях Лелет и что-то тихонько напевала ей на ухо, обе смотрели на постепенно темневшее небо.

– Все это какое-то безумие – мы спаслись от норнов и копателей… и очутились здесь. – Деорноту не удалось скрыть печаль в своем голосе. – Джелой, вы знаете заклинания и разные магические формулы. Неужели вы не могли навести чары на тех, кто нас захватил – ну, не знаю, усыпить, например, или превратиться в ворона и напасть на них?

– Деорнот, – сказал Джошуа, и в его голосе прозвучало предупреждение, однако лесная женщина не нуждалась в защитниках.

– Ты не понимаешь, как работает Искусство, сэр Деорнот, – резко ответила Джелой. – Прежде всего, то, что ты называешь «магией», имеет свою цену. Если бы ее можно было просто использовать для того, чтобы победить дюжину вооруженных мужчин, в армиях принцев насчитывалось бы невероятное количество колдунов. Во-вторых, до сих пор никто не причинил нам вреда. И я не Прайрат. Я не расходую силу в кукольных спектаклях для любопытных и скучающих зрителей. Мои мысли занимает гораздо более страшный и опасный враг, чем кто бы то ни был в этом лагере.

Словно столь длинный ответ отнял у нее все силы – и правда, Джелой редко говорила так долго за один раз, – она замолчала, отвернулась и стала снова смотреть на небо.

Деорнот разозлился на себя, сбросил одеяло и встал. Вот до чего дошло. Что же он за рыцарь такой, если выговаривает пожилой женщине за то, что она не спасла его от опасности? Его передернуло от гнева и отвращения, и он принялся беспомощно сжимать и разжимать кулаки. Но что он может сделать? Разве у их потрепанного отряда остались хоть какие-то силы, чтобы что-то изменить?

Изорн пытался успокоить мать. Поразительная храбрость герцогини Гутрун помогла ей пережить выпавшие на их долю ужасы, но, похоже, она исчерпала все свои силы. Санфугол еще не поправился, и проку от него было немного. Тайгер самым настоящим образом поддался безумию. Старик лежал, скорчившись на земле и бессмысленно уставившись в пустоту, потрескавшиеся губы дрожали, когда отец Стрэнгъярд попытался дать ему напиться. Деорнот почувствовал, как внутри у него поднялась и обрушилась новая волна отчаяния, когда он медленно направился к грязному бревну, на котором, положив подбородок на руки, сидел Джошуа.