Азука Лионера - Поцелуй льда и снега

Продолжая говорить, он спешит к своей лошади, которая мирно щиплет траву, поднимающуюся между опавшими листьями. Несмотря на спешку, его движения мощные и плавные одновременно. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь двигался так, как он: будто хищник на охоте, которому прекрасно известно, что он находится на вершине пищевой цепи. Из-за того точного броска кинжала я подозреваю, что он солдат, но сила, которую он излучает, и уверенность, с которой двигается, не позволяют сделать иного вывода: он наверняка сражался во многих битвах. При этом я думаю, что ему не больше двадцати и…

Когда он кладет руки на седло и ставит ногу в стремя, мои мысли внезапно останавливаются.

– Эй! – кричу я. – Что… что насчет меня?

Он бросает на меня через плечо насмешливый взгляд.

– А что насчет тебя? Я спас тебе жизнь.

– Да, но я… – Я смотрю в землю, теребя подол рубашки. – Я не знаю, куда идти.

Я не должна ему доверять – в конце концов, я его совсем не знаю, – но у меня нет иного выхода. Если он прав и ближайшее поселение в нескольких днях пути, даже верхом… Кто знает, сколько земельцев еще бродит по этому лесу! Я не смогу противостоять им в одиночку. А в чужой стране без средств я далеко не уйду. У меня нет ничего, кроме того, что на мне.

Когда он снова поворачивается к лошади, я впадаю в панику.

– Ты спас меня только для того, чтобы оставить на произвол судьбы?

– Послушай, малышка, – ворчливо говорит он, поворачиваясь ко мне. – Я здесь только потому, что последовал за земельцами. То, что я нашел тебя, было чистой воды случайностью и не входило в планы. Я должен отправиться за теми, кто сбежал, чтобы они не проникли дальше в глубь страны. А еще я должен найти принцессу.

Я проглатываю самоуважение и разыгрываю последнюю карту, которая оставалась у меня на руках.

– Я умру здесь. И это будет твоя вина.

Я смотрю, как он стиснул зубы, и молюсь богине, чтобы мои выводы оказались верными. Я надеюсь, что он солдат Короля Огня и, следовательно, подчиняется кодексу чести, запрещающему ему оставлять беззащитную деву в беде.

Приложив максимум усилий, чтобы убить меня одним взглядом, он шумно выдыхает. От меня не укрывается даже игра света в его глазах, которые, кажется, сверкают от гнева.

– Радуйся, что я дал клятву, – рычит он. – Я выведу тебя из леса. Но если ты меня задержишь, я брошу тебя! У меня нет времени возиться с тобой. Так что поторопись!

Его слова задевают меня сильнее, чем следовало бы, но я воздерживаюсь от комментариев. Опустив голову и крепко сжав губы, я бросаюсь к нему, но игнорирую протянутую руку. И забираюсь в седло без его помощи, сев по-мужски, обхватив ногами лошадь. Та удивленно поднимает голову, но, очевидно, приходит к выводу, что меня нечего бояться, и продолжает щипать траву. Я похлопываю ее по шее.

– Ты идешь или нет? – недовольно бурчу я, глядя на него, и встречаю удивленный взгляд. Чувство победы, усиливающееся с каждой секундой, пронзает меня, но тут же испаряется, когда я замечаю мрачное выражение его лица.

– Сядь немного ближе к шее, – ворчливо говорит он, прежде чем сесть в седло позади меня.

Я напрягаюсь, несмотря на протест измученных мышц. Когда я просила не оставлять меня, я не подумала, что лошадь-то всего одна. И что он будет сидеть у меня за спиной. Очень близко. Ближе, чем когда-либо был ко мне мужчина моего возраста.

Я читала об этом в многочисленных книгах замка Фриски. О странных чувствах, которые могут возникнуть от короткого прикосновения. О непривычном трепете в животе. О мыслях, которые никогда раньше не возникали в голове.

Мне нравились эти книги, я прочитала почти все в свободное время. Но сама никогда не ощущала ничего из того, что там было описано. Даже примерно.

Сейчас сквозь меня проносится столько мыслей и ощущений, что я ни одной не могу уловить. С одной стороны, мне хочется немедленно слезть с лошади и установить между нами дистанцию. С другой стороны, я так измучена, что больше всего на свете мне хочется откинуться назад и уснуть.

Вместо этого я хватаюсь за луку седла и призываю себя собраться.

Это действует, но недолго, пока незнакомец не кладет руку на мой живот, а другой ловит поводья. Я чувствую каждое движение, даже самое легкое, его тела. Вдобавок его теплое дыхание ласкает мою шею.

Пришпорив лошадь, он пускает ее рысью.

– К счастью, эти идиоты не потрудились замести следы, – бормочет он, пока мы следуем тропой, оставленной земельцами.

Тяжелые копыта их лошадей глубоко проваливались в лесную почву, ломали ветки, так что мы быстрее, чем предполагалось, возвращаемся на дорогу. Мне немного стыдно, что я не заметила этого раньше. Даже такой человек, как я, не имеющий опыта в чтении следов, мог бы последовать за этими знаками, и мне не пришлось бы полагаться на помощь незнакомца. Но в этом случае я все же осталась бы одна в чужой стране.

Я рада, что теперь лошадь бежит по достаточно ровной земле и я больше не прижимаюсь к мужчине из-за каждой неровности дороги. Но я продолжаю отчетливо его чувствовать. Каждый вдох, каждое натяжение поводьев, каждое движение его ног, которыми он управляет лошадью. Он, должно быть, много тренировался с ней, я почти завидую тому, как хорошо они ладят. Он немного смещает вес, чтобы наклониться к следам на дороге. Я хватаю ртом воздух, когда он небрежно кладет руку мне на талию, чтобы удержать равновесие.

– Прошло совсем немного времени, как они здесь проехали, – бормочет он самому себе.

Кажется, я не достойна, чтобы со мной разговаривать. В другом случае я бы разозлилась на это, но теперь по-настоящему рада, что не стала открывать рот. Слишком сильно бьется сердце, так сильно, что я чувствую его где-то в районе шеи.

Незнакомец выпрямляется и убирает руку с моего живота. Прежде чем успеваю понять, должна ли вздохнуть с облегчением или разочарованием, меня закутывают в теплый кроваво-красный плащ. Сбитая с толку, я моргаю, глядя на этот странный предмет одежды.

– Ты дрожишь, – объясняет он.

Я судорожно сглатываю и не открываю рта, пока не могу снова на сто процентов доверять своему голосу.

– Я из Фриски, – бросаю я как можно равнодушнее. – То, что вы, пламенцы, называете холодным, – для нас самый теплый день за много лет.

Тем не менее я плотнее закутываюсь в плащ, тем самым надеясь скрыть от него свою дрожь, которая вызвана отнюдь не холодом. Я вдыхаю запахи: его кожи, лошади, свежего сена, леса – дикую смесь ароматов, которые липнут к плащу и только усиливают покалывание в моем животе.

Да что со мной не так?

Недалеко от того места, где мы вышли из леса, мы натыкаемся на эскорт из Фриски.

Или по крайней мере на то, что от него осталось.