Рик Риордан - Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Зря я сюда пришёл. Тупой, тупой, тупой кретин. Ведь сколько раз мама мне повторяла: «Не проси помощи у Рэндольфа». Ну и полюбуйтесь: вот он я.

Чем дольше я его слушал, тем страшнее мне становилось. И тем сильнее хотелось выслушать его до конца.

– Мне ваша помощь не нужна. – Я положил странную фишку домино на стол. – Я не хочу…

– Я знаю о волках.

Я застыл на месте.

– Я знаю, что именно ты видел, – продолжал он. – Я знаю, кто послал тех тварей. И что бы там ни думала себе полиция, я знаю, как на самом деле умерла твоя мать.

– Как…

– Магнус, я очень многое должен тебе рассказать о твоих родителях и о твоём наследии… О твоём отце.

Мою спину прошиб ледяной ток:

– Вы знали моего отца?!

Я не хотел давать Рэндольфу преимущество – по уличному опыту мне было известно, насколько это может быть опасно. Но я заглотил наживку – что правда, то правда. Мне до зарезу нужно узнать то, что знает мой дядя. И, судя по расчётливому блеску в глазах, Рэндольф об этом догадывался.

– Да, Магнус. Кто был твой отец, почему погибла твоя мать и почему она отвергла мою помощь… Это всё связано. – Он махнул в сторону витрины с викингским барахлом. – Всю мою жизнь я стремился к одной цели. Я пытался разрешить некую историческую загадку. Но до недавнего времени не видел всей полноты картины. Теперь вижу. Всё вело к этому самому дню, ко дню, когда тебе исполнилось шестнадцать.

Я попятился к окну, подальше от дяди Рэндольфа:

– Слушайте, из того, что вы говорите, я процентов девяносто не понимаю. Но если вы расскажете мне о моем папе…

Дом затрясся, словно вдали ударила целая батарея пушек – получилось такое раскатистое «бум!», что дрожь прошла даже по зубам.

– Скоро они будут здесь, – сказал Рэндольф. – Наше время на исходе.

– Да кто такие «они»?!

Рэндольф прохромал ко мне, опираясь на трость. Кажется, у него не гнётся правое колено.

– Я прошу о многом, Магнус. У тебя нет причин доверять мне. Но ты должен отправиться со мной прямо сейчас. Мне известно, что принадлежит тебе по праву рождения. – Он указал на старые карты, лежавшие на столе. – Вместе мы сумеем добыть твоё наследие. А это единственное, что может тебя защитить.

Я взглянул через плечо в сторону окна. Хэрт уже успел испариться с Коммонуэлс-авеню. Ну и правильно, я бы на его месте тоже испарился. Я смотрел на дядю Рэндольфа и пытался отыскать хоть какое-то сходство с мамой. Хоть какую-то зацепку, чтобы я мог ему поверить. Но никакого сходства не находилось. Грузная фигура, тёмные пронзительные глаза, лицо без улыбки, чопорные манеры… он был полной противоположностью мамы.

– Моя машина ждёт у крыльца, – поторопил дядя.

– А может… может, подождём Аннабет и дядю Фредерика?

– Они мне не верят, – скривился Рэндольф. – Никогда не верили. Уже совсем отчаявшись, я обратился к последнему средству и вызвал их сюда, чтобы они помогли мне тебя найти. Но раз уж ты сам пришёл…

Особняк снова тряхнуло. «Бум!» – прозвучало отчётливее и ближе. Наверное, это на ближайшей стройке. Или военный парад. По крайней мере, я решил думать так. Но чутьё говорило мне другое. Это «бум!» было как шаг великанской ноги – от такого вот шага содрогалась наша квартира два года назад.

– Прошу тебя, Магнус. – Голос дяди дрожал. – Эти чудовища лишили меня семьи. Я потерял жену и дочерей.

– У вас… у вас была семья? Мама никогда не рассказывала…

– Нет, конечно, нет. Но твоя мать… Натали была моей единственной сестрой. Я любил её. Её смерть стала для меня утратой. Я не вынесу потери ещё одного члена семьи. Идём со мной. Твой отец оставил для тебя кое-что. Ты должен найти это, и тогда твоё наследие изменит судьбы миров.

В голове у меня теснилось слишком много вопросов. И вообще мне не нравился нездоровый блеск в глазах Рэндольфа. И не понравилось, как он сказал «миров» во множественном числе. К тому же я не верил, что он так уж рьяно меня разыскивал после маминой гибели. У меня, если что, всегда ушки на макушке. Если бы Рэндольф расспрашивал обо мне, называя моё имя, кто-нибудь из уличных приятелей непременно доложил бы мне – вот как Блитц поступил сегодня утром с Аннабет и Фредериком.

Что-то произошло – и Рэндольф вдруг решил, что я представляю собой какую-то ценность.

– А если я просто убегу? – поинтересовался я. – Вы меня будете ловить?

– Если ты убежишь – они настигнут тебя. И убьют.

Горло мне точно забили ватными шариками. Рэндольфу я по-прежнему не верил. Но, к несчастью, похоже, насчёт моего предполагаемого убийства он не врёт. Что-то в его голосе выдавало правду.

– Ну что ж, – вздохнул я. – Тогда поехали покатаемся.

Слыхали когда-нибудь о безумных бостонских водителях? [9] На случай, если вы не слышали: бостонские водители заслуженно славятся среди жителей США пренебрежением к правилам дорожного движения. Это подтверждают данные страховых компаний. Злые языки говорят, что безумные бостонские водители трактуют знаки «уступи дорогу», «стоп», «сужение дороги», «пешеходный переход», а также красный свет на светофоре как «жми на газ». Так вот, мой дядя Рэндольф как раз из них.

Короче, он раскочегарил свой «БМВ 528i» (ну, разумеется, «БМВ», что же ещё!) и рванул вдоль Коммонуэлс-авеню. При этом он игнорировал светофоры, ошалело сигналил другим водителям и неистово метался из ряда в ряд.

– Вы пешехода пропустили, – вставил я. – Может, вернётесь додавите?

Но Рэндольф был слишком поглощён вождением, чтобы отвечать. Он всё посматривал на небо, словно ждал: не начнётся ли гроза? А сам тем временем направил «БМВ» через перекрёсток в сторону Эксетера.

– Ну, – снова подал голос я, – куда едем-то?

– На мост.

Исчерпывающее объяснение. В Бостоне и окрестностях мостов штук двадцать.

Я провёл рукой по кожаному сиденью с подогревом. В последний раз я ездил на автомобиле примерно с полгода назад – в «Тойоте» соцработника. А до этого катался в полицейской машине. Оба раза я назвался не своим именем. Оба раза сбежал. Но за два года уличной жизни я научился ставить знак равенства между автомобилем и тюремной камерой. И не факт, что сегодня на этом фронте грядут перемены.

Я всё ждал, когда же Рэндольф соизволит ответить хоть на один из моих животрепещущих вопросиков – ну, скажем: кто был мой папа? Кто убил мою маму? Как вы потеряли жену и детей? У вас сейчас глюки? Почему вам приспичило душиться этим гвоздичным одеколоном?

Но дядя был занят: он сеял хаос в потоке автомобилей.

Наконец, чтобы уже как-то прервать затянувшееся молчание, я спросил:

– Так кто там собирается меня убить?

Рэндольф повернул вправо, на Арлингтон. Мы обогнули Общественный сад, миновали конную статую Джорджа Вашингтона, ряды газовых фонарей и заметённые снегом изгороди. Я боролся с искушением вывалиться из машины, помчаться к лебединому пруду и укрыться в спальном мешке.