Эрин Крейг - Опасные желания

Я бросила взгляд на дом. Мама с Мерри были в кухне, а Сейди кружилась на боковом крыльце, поднимая пыль юбками и смеясь. Папа тоже молчал по дороге домой, а потом сказал, что ему надо прогуляться, чтобы привести мысли в порядок. Кажется, мы с Сэмом наконец остались наедине.

– Я видела, как вы с Ребеккой поругались, – начала я, наматывая уголок фартука на палец.

Сэм застыл, не оборачиваясь ко мне, напряженно ожидая продолжения.

– Я… я знаю, из-за чего вы поругались, – добавила я.

– Очень сомневаюсь, сестричка, – фыркнул он.

Я вошла в сарай, сокращая расстояние между нами.

– Ребекка мне рассказала… про ребенка… про все.

Сэм снова зашевелился, складывая упряжь на копну сена, чтобы потом почистить и смазать.

– Может, она тебе еще сказала, кто настоящий отец? Потому что это не я.

Я ахнула:

– Конечно ты! Она тебя любит…

Сэмюэль повел лошадей в стойла, чтобы почистить.

– Она много кого любит. И только я, дурак, полюбил ее в ответ.

Я удивленно разинула рот:

– Это неправда!

– А я слышал другое. И многие слышали.

– Многие? Какие такие многие?

Брат заправил за ухо прядку волос.

– Чуть раньше я зашел к Берману. Уинтроп Маллинз сказал, что видел ее у реки с сынком Персимонов. – Сэм презрительно фыркнул. – Он даже младше Мерри.

– Что бы там ни говорил Уинтроп, это невозможно. Может, он просто тебя дразнил или…

– Не только Уинтроп. Даже новый траппер об этом говорил, – буркнул он.

Значит, Прайс сегодня был в таверне? Его видели уже многие жители Эмити-Фолз. Мое сердце резко сжалось, встревоженное тем, что я упустила шанс увидеться с ним. Но я прогнала эти мысли.

– Тот парень, которого я видела у реки?

Сэм пожал плечами:

– Не знаю. Он или кто-то из его друзей. Он был странно одет – пришел в такой модной черной шляпе, будто собрался в оперу, но в штанах из оленьих шкур и с распущенными длинными волосами.

Значит, не Прайс. Кто-то еще из его лагеря.

– Он сказал, что расставлял капканы на северной гряде и наткнулся на парочку в лесу. Это была Ребекка с Саймоном Брайардом. Пасторский сынок! И, судя по состоянию их одежды, они там не молились.

Я вспомнила Ребекку, которую видела утром – раскрасневшуюся, явно влюбленную в моего брата.

– Я знаю, что это неправда!

– О да, ты так много знаешь, Эллери! Я все лето бегал к ней, а ты только сейчас во всем разобралась. Уж прости, но я не очень-то верю в твою способность делать правильные выводы.

Он хлопнул Зенита по крупу, подгоняя заупрямившегося коня. Я отошла в сторону, чтобы не мешать ему работать, а заодно и дать время, чтобы остыть и успокоиться.

– И что ты будешь делать? – спросила я, когда молчание затянулось.

– Делать? Зачем? Ребенок не мой. Я просто забуду все, что между нами было, и заживу как раньше. – Он захлопнул створку стойла, словно ставя точку в конце своей мысли.

– Лошадей нужно почистить, – напомнила я.

Его лицо пошло пятнами от злобы.

– Так что ж ты сама не почистишь? Раз так хорошо знаешь, что должны делать другие.

Я вздохнула, взяла большую плоскую щетку и начала с Луны.

– Откуда… откуда ты знаешь, что ребенок не твой? – Я постаралась произнести это ровно, хотя мне так и хотелось поморщиться.

После паузы Сэм взял вторую щетку и принялся за Зенита.

– Ты правда хочешь знать нелицеприятные подробности моих любовных похождений, Эллери?

– Разумеется, нет, но Ребекка уверена, что ребенок от тебя, и я даже представить не могу, чтобы она тебе изменила. – Я нашла особенно спутанный колтун в гриве Луны и сосредоточилась на нем. Хотя бы эту проблему я могла решить.

– Ну а она изменила. Как и сказал траппер. И Уинтроп. Я уверен, что у нее были и другие. Она, может, водит шашни с половиной Эмити-Фолз.

Я осуждающе заглянула в соседнее стойло:

– Сэм, ты не можешь так думать. Это же Ребекка. Я видела, как она смотрит на…

Он направил на меня щетку:

– Не смей указывать мне, что я должен думать! Прекрати совать нос не в свое дело!

Мы злобно уставились друг на друга. Через несколько долгих секунд я отвернулась к Луне. Та покачивалась на месте, как будто не могла выбрать, на чью сторону встать.

– У вас все в порядке? – спросил папа, внезапно возникший в дверях. – Ваши крики от реки слышно.

– Все в порядке, – буркнул Сэмюэль и с неожиданным старанием принялся чистить Зенита.

– Вообще-то…

Я не успела договорить – Сэм перемахнул через перегородку между стойлами и занес руку, словно готовясь смахнуть мои слова пощечиной. Я вскрикнула от неожиданности и спряталась от него за кобылу.

– Богом клянусь, если ты хоть слово кому-нибудь об этом скажешь… – начал он, но папа, ворвавшись в стойло, остановил его. – Отпусти меня! – в гневе выкрикнул Сэмюэль, отталкивая папину руку, но потерял равновесие и налетел на столб.

– Сэм! – встревоженно воскликнула я из своего укрытия.

Папа шагнул к нему, протягивая руку, чтобы помочь.

– Отстань от меня, – прорычал мой брат, поднимаясь на ноги. – Как же мне надоело, что всем в этой семье что-то от меня нужно! Все лезут ко мне, просят все больше и больше. Оставьте меня в покое наконец!

Сэмюэль выскочил из сарая, прежде чем папа успел остановить его.

– Да что такое у вас произошло? – спросил отец, поворачиваясь ко мне.

Его лицо смягчилось, когда он заметил, что у меня глаза на мокром месте. В детстве мы с Сэмом часто ссорились – нас, близнецов, зачастую воспринимали как единое целое, а наши мысли очень различались, – но до кулаков никогда не доходило. Сэм менялся, становился злым и черствым. Я не понимала, почему так происходит. Неужели это просто часть взросления? Неужели нам суждено разойтись в разные стороны?

– Сэм… – Я осеклась. Это была проблема, большая проблема, но решать ее Сэму, и только ему. Я не стану жаловаться отцу, как маленькая запыхавшаяся девочка с косичками. – Да ничего.

Папа окинул меня взглядом:

– Ты в порядке?

Я вышла из стойла. Он тяжело вздохнул:

– Уж и не знаю, что с ним делать. Этим летом от него никакой пользы не добьешься. Ему нужно больше возможностей, больше ответственности. В его возрасте я был уже женат, а скоро и вы подоспели. Ему пора взрослеть, становиться мужчиной.

Я неловко сглотнула. Мы с Сэмом были близнецами. Казалось бы, мы должны быть на одном и том же этапе жизни. И какие же возможности, по мнению папы, предназначались мне? Почему его не тревожило, что я не замужем, что не повзрослела?

Я родилась женщиной. Мое положение в мире было туманным и гибким и определялось местом, которое я занимала в пространстве. В классе я была школьницей. Дома я была дочерью. После того как кто-нибудь наконец решит за мной поухаживать, я стану женой, а затем матерью. А до этих пор – что я такое? Кто я?