Эрин Крейг - Опасные желания

– Некоторые считают, что да, – ответила мама, предпочитая избегать упоминаний об Эбигейл.

– А ты нет?

– Я думаю… – Она со вздохом смахнула со лба выбившиеся прядки. – Я думаю, что, когда наши Основатели прибыли сюда, они были измучены тяготами пути. Они потеряли многих спутников в столкновениях с дикими животными, и им хотелось свалить вину на какого-нибудь врага, огромного и дикого, как сама эта земля. Поэтому они сложили рассказы о чудовищах и развесили Колокольчики. Но прошло время, а этих существ никто не видел уже много десятилетий. Тебе это известно.

– Потому что у нас есть Колокольчики, – настаивала Сейди, твердо верившая в легенды Эмити-Фолз.

– Потому что никаких чудовищ никогда и не было, – сказала мама, отряхнув муку с ладоней. Орешек увидел в этом жесте прямую угрозу своему благополучию, соскочил с колен Сейди и скрылся в темном углу. – Если этот кот залезет в тесто, ночевать сегодня будет на улице.

– Но там ведь чудовища! – взвыла Сейди, кинувшись вслед за котом. – Эбигейл сказала, что они его с удовольствием сожрут!

– Нет никаких чудовищ, – повторила я вслед за мамой.

Будто опровергая мои слова, по долине разнесся жуткий вой. К нему присоединился еще один. И еще. Это был не одинокий волк, бродивший слишком близко к городу. Это была целая стая, и, похоже, она вышла на охоту. Я подумала о папе и Сэме, которые ходят по лесу совсем рядом с волками, и вздрогнула. Даже мама застыла и зашептала молитву:

– Только не Гидеон, только не мой Гидеон.

Когда вой стих, мама посмотрела на нас, взвешивая наши страхи.

– Нужно зажечь Наших Дев.

По коже у меня пробежал холодок, и руки покрылись мурашками, несмотря на духоту в кухне. В последний раз Дев зажигали в марте, когда город накрыла густая метель и в колючей обжигающей белизне невозможно было ничего разглядеть.

– Наших Дев? – с замиранием в голосе произнесла Мерри.

Мама набросила на последнюю порцию теста влажное полотенце.

– Пусть постоит до моего возвращения. Эллери, ты за старшую.

– Не уходи! – воскликнула Сейди, скинув с себя Орешка и вцепившись в мамины юбки. – Там чудовища! Ты же слышала, как они воют!

Мама попыталась высвободиться из цепкой хватки моей сестренки.

– Меня не будет меньше часа. Начну с восточной границы, а потом люди в городе увидят огонь и зажгут остальные.

– Я пойду. – Слова вырвались раньше, чем я успела принять окончательное решение. – Держу пари, у меня получится зажечь пять штук до темноты.

Мамин взгляд смягчился. Она сжала мою руку.

– Ты очень смелая, Эллери.

Мерри широко распахнула глаза. Она явно пыталась набраться смелости, чтобы вызваться пойти со мной. Я сжала ее руку.

– Возьму фонарь. Скоро вернусь, вы и глазом моргнуть не успеете.

Нашими Девами мы называли цепь огромных костров, сложенных вдоль границ Эмити-Фолз всего в нескольких ярдах от высоких сосен. Здесь заканчивался город и начиналась дикая чаща.

Три поколения назад, когда город только зарождался, семейство Латетон создало первую цепь костров, подобрав материалы и форму таким образом, чтобы костры могли гореть всю ночь. Их силуэты пугающе напоминали высоких изящных девушек – широкое основание было похоже на юбку, – за что и получили свое название. Как Дева Мария оберегает свою паству, так и Наши Девы защищали Эмити-Фолз от тьмы чистотой своего пламени.

Поначалу костры жгли каждую ночь, чтобы лесные жители не смели выходить из сосен. Но город вырос, дикие земли покорились человеку, и теперь Наших Дев зажигали только во время бурь или когда кому-нибудь хватало глупости забрести в лес и заблудиться. Готовые костры были разбросаны по периметру города. Заготовленные дрова торчали из куч, точно ребра, и ждали своего часа. Когда костры загорались, то освещали все вокруг своим янтарным сиянием. Длинные дрожащие тени плясали по долине, словно чьи-то вытянутые жадные руки, готовые схватить несчастных, заблудившихся в лесу.

Пока я шла через цветочное поле, краешек солнца уже начал опускаться за западную гряду Черных Зубцов. Горы, состоящие из четырех вершин и отдельной пятой, одиноко стоящей на юге, часто называли Дланью Господней. Эмити-Фолз раскинулся в самом сердце долины. Горные стены внушали некое умиротворение, как будто мы и впрямь жили на ладони Отца Небесного.

Семейства Основателей отправились в путь на повозках, стремясь к обещанной им земле изобилия под западным солнцем. Караван преследовали несчастья. Их скот и даже некоторые спутники пали жертвами опасного пути и свирепых горных хищников. Когда прадед Маттиаса Додсона обнаружил прекрасные берега Зеленого озера и изобильную, пригодную для фермерства землю, раскинувшуюся на много миль, караван встал здесь лагерем, да так и остался навсегда. Они развесили Колокольчики – всевозможные ненужные латунные и серебряные вещицы, какие нашлись под рукой, – вдоль опушки леса, утверждая, что их чистый звон способен сдержать жуткие тени. Прибывали новые семьи, вырубая окружающие леса и развешивая новые Колокольчики, теперь уже настоящие, с язычками, и так чудовища из легенд были изгнаны из поселения. Лагерь превратился в деревню, деревня – в город.

Сумерки расползались по полям, и беспрерывный звон цикад постепенно смолк. Только когда стрекот прекратился, я поняла, каким он был громким. От внезапной тишины у меня заныли зубы. Даже Колокольчики молчали. В горах сумерки были короткими, и мне не хотелось спотыкаться о корни деревьев и продираться сквозь терновник в темноте. Наши цветочные поля закончились. Я помедлила, задержав дыхание, привстав на цыпочки и вглядываясь в море пшеницы, раскинувшееся передо мной.

От сосен меня отделяла только эта широкая полоса, пожелтевшая под летним солнцем. Колосья были выше меня ростом, и я знала, что, когда войду в них, мне придется ориентироваться по мелкой россыпи звезд в небе. Если на поле кто-то есть и хочет напасть на меня, я не успею ничего предпринять. Я пыталась прогнать от себя мысли о чудовищах с серебристыми глазами, но стоило только колючему колоску коснуться моей щеки, и у меня душа ушла в пятки.

Легкий ветерок пробежал по полю, разгоняя духоту. Пшеничные колосья зашептались, качая головками, словно подзывая меня к себе. Горло сжалось и пересохло.

Я шагнула внутрь. Стебли легко расступались передо мной. Я прошла всего несколько футов, но мне уже казалось, будто меня проглотили целиком. Где-то в глубине пшеничного поля что-то хрустнуло. Я замерла, напрягая слух. Джон Брустер, отец Тринити, один из местных фермеров, говорил, что, если встать в кукурузном поле и прислушаться, можно услышать, как растут початки, треща и устремляясь к небу. Может, и с пшеницей так же? Или я в этом поле не одна? «Нет, – строго сказала я себе. – Прекрати выдумывать глупости и зажги Наших Дев».