Хафса Файзал - Избавители звезд

Зафира понятия не имела, что означает hilya, но достаточно было посмотреть в лицо сафи, чтобы её решимость поколебалась.

Он вздохнул, готовый извергнуть ещё больше яда, но Айя заговорила первой:

– Довольно. Защищай его бдительно, Охотница.

Зафира кивнула, не уверенная, было ли это внутреннее торжество её собственным или же вызванным книгой, которая с радостным облегчением покоилась в её руках.

Сеиф явно хотел сказать что-то ещё, но по тому, как взгляд его светлых глаз метнулся к Айе, Зафира догадалась: он хотел возложить вину за всё на Беньямина, павшего сафи, который последние девяносто лет обвинял себя в предательстве Льва и искренне делал всё, что мог, лишь бы исправить трагедию. Очевидно, что Беньямин даже стал частью паутины Альтаира, чтобы защитить его, потому что нелегко одновременно и возглавлять шпионскую сеть, и быть генералом, правой рукой султана.

Айя схватила Сеифа за руку и увела его.

– Есть ещё кое-что, – медленно проговорил Насир, останавливая их. Зафира чувствовала – что бы принц ни собирался сказать, это дорого обойдётся ему. – Лев контролирует моего… отца. Если у вас есть сафи, которым мы могли бы доверять, хорошо бы разместить их по всему городу. У дворца, в Великой Библиотеке, в любом важном месте.

Сердце Зафиры замерло при упоминании ещё одного места, которое Баба так желал увидеть. Воплощённая история – свитки и пергамент, хранивший до последней крупицы знания обо всём, что когда-либо имело значение. Она задавалась вопросом, воспользовался ли Лев Библиотекой, пока контролировал Гамека. Вполне вероятно – его жадность не знала пределов.

Сеиф поджал губы и заговорил с Айей так тихо, что даже Зафира не разобрала слов. Затем он направился прочь, не оглядываясь.

Кифа изогнула бровь:

– Проклятый Гулюль. Я думала, Беньямин любит собой полюбоваться, но этот даже одежду застегнуть не удосуживается.

– Но ведь смотреть необязательно, – заметила Зафира, и Кифа ответила ей убийственным взглядом.

– Сеиф – капитан королевской стражи Альдерамина. Он обо всём позаботится. Прошу простить, что он не самый обходительный из нас, – проговорила Айя и указала на ящик с сердцами в руках Насира. – Прежде чем мы решим, как надлежит поступить дальше, мы будем держать сердца поближе и постоянно менять их местоположение. Хранитель будет меняться каждые полдня. И ни на миг нельзя оставлять их без присмотра. – Через паузу сафи добавила: – Беньямин был о вас высокого мнения. Они с Альтаиром сделали не меньше ради сохранения Аравии, чем даже сама султанша, но этого никогда не было достаточно. Беньямин всегда говорил, что мир надлежит спасать тем, кто более всего пострадал от его несправедливости. Жизнь смеётся над нами, не правда ли?

«Смерть, – мысленно поправила её Зафира, ведь она была смертной. – Смерть смеётся над нами».

Айя прикрыла рот тыльной стороной ладони, но ещё прежде с её губ сорвался шёпот. Roohi [13] Roohi – душа, дух. .

Снаружи последние лучи солнца омыли мир тёмным золотом. Никто не знал, что сказать в наступившей тишине. Каково это было – провести вечность с бременем печали? Они оплакивали Беньямина, но никто из них не мог и представить, как сильно оплакивала сафи его супруга.

Неужели и Зафире предстоит прожить остаток своих дней, обременённой смертью близких?

– Okhti? [14] Okhti – сестра, моя сестра.

Зафира замерла. «Ну вот, теперь я слышу то, чего нет». Но Насир посмотрел ей за спину, а потом и Кифа.

– Королевство в самом деле тесно, – проговорила Айя, ласково улыбнувшись.

Но ведь Ланы здесь быть не могло! Она осталась в Деменхуре, с Ясминой, Умм и Миском. В безопасности. Затаив дыхание, Зафира обернулась, боясь, что если сделает вздох – больше не услышит нежную мелодию голоса сестры.

Девочка, слишком миниатюрная для своих четырнадцати лет, замерла на пороге. Платок соскользнул с её тёмных волос. Она была хрупкой, вся в веснушках. В нежном взгляде карих глаз застыло недоверие. Эти черты Зафира могла бы нарисовать даже вслепую.

Лана.

Зафира устремилась к сестре, выронив лук и колчан на полированные камни пола, и крепко обняла сестру, со всхлипом уткнулась носом в её волосы.

– Ya, милая.

Лана смеялась, хотя по её щекам струились слёзы. Зафира отёрла слезинки кончиками пальцев, коснулась губами лба сестры.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя, – ответила Лана, робко улыбнувшись, поскольку остальные продолжали смотреть на них. – Я так по тебе скучала, Okhti. Мне было так одиноко.

– Врушка, – поддразнила Зафира. Как же она была счастлива видеть сестру! – Я оставила тебя в добрых руках. У тебя были Ясмин и Миск, а Умми наверняка находила тебе занятия. Это мне бы…

Зафира осеклась, когда Лана побледнела. Чуть отстранившись, она посмотрела на сестру, чувствуя, как всё внутри сжалось от ужаса. Лану тяготило бремя, с которым было трудно мириться.

– Что такое? Что случилось, Лана?

– Умми, – ответила девочка чуть слышно. – Она умерла. Умерла в тот день, когда вы отбыли.

Насир не слышал, что сказала её сестра, но когда Зафира упала на колени и джамбия в ножнах на её поясе ударилась об пол – это сказало о многом. «Иди же к ней, дурак». Но ступни словно пустили корни, намертво приковав его к полу, а ящик в руках готов был треснуть – так крепко сжимал его принц. Айя судорожно вздохнула. Если в этих стенах станет ещё больше печали, они рухнут.

Кифа нарушила тишину – устремилась вперёд, и Насиру стало ещё гаже на душе.

– Зафира…

– Как? – прошептала она, потянув за платок на шее, словно тот был петлёй.

Глаза её сестры расширились от страха и боли.

– Лана, – процедила Зафира, вскинув голову, и Насир поразился её гневу. – Как?

– Okhti, – прошептала Лана. Её взгляд метался между Насиром, Кифой и Айей. – Не здесь…

– Расскажи мне.

Нет, это был не гнев – Насир понял. Зафира пыталась удержать себя в руках, когда что-то внутри неё рассыпалось на части. Она держала спину прямой, но принц заметил, как дрожали её плечи, с каждым ударом сердца – всё сильнее. Он хотел сократить расстояние между ними, коснуться её плеч, чтобы те не были так напряжены. Ведь это обычно делают, чтобы успокоить, да?

Насир крепче сжал ящик. Откуда ему было знать – обычно он наносил смертельный удар и скрывался, не дожидаясь последствий. Альтаир бы знал, что надлежит сказать и сделать, как помочь девушке снова почувствовать себя живой.

– Помнишь, как вернулся Арз? – спросила Лана. Как и у Зафиры, у неё были тонкие черты, но лицо Охотницы было более бледным и казалось холоднее, резче. Черты девочки, напротив, выглядели теплее, и бронзовый блеск её волос подчёркивал это. – Сразу после того, как вы с Дином отбыли.