Дж. Ли - Приливы Темного кристалла. Книга третья

– Думаешь, ты можешь приказывать мне? – спросил Казначей, утробно урча глубиной своего горла. – Ты, ничтожный гельфлинг? Ты даешь мне приказы? Скексису? Одному из дважды-девяти? Ты смеешь командовать мной?

– Скексисы больше не будут править гельфлингами, мы всем докажем ваше преступление, – выпалила Найя, размахивая своим клинком. – За Кристалл и за наш народ!

– Отдай нам сосуд, пока ты не пострадал, – произнес Райан.

Он посмотрел в глаза Казначею. Наступила тяжелая тишина. Из щелей между неровными зубами Казначея, оценивающего всех троих и сжимающего в когтях открытый сосуд, вырывались горячие облачка воздуха. Он метал взгляд с одного гельфлинга на другого, и Амри попытался унять в себе тревожный страх.

– Мне давно интересно, – заговорил Казначей, – какой вкус у вапры.

Он запрокинул голову назад и вылил содержимое сосуда в свою зубастую пасть.

– Нет! – вскричал Райан. – Мира!

– Райан, не надо!

Найя схватила Райана, который попытался наброситься на Казначея. Они укатились в снег, откуда вместе с Амри с ужасом наблюдали за происходящим дальше.

Скексис неподвижно замер, раскинув руки и закрыв глаза, и втянул в себя длинный и глубокий вдох. Он неистово вздрогнул от лысеющей макушки до кончиков когтей и уронил пустой сосуд в снег.

– О ДА. СЛАДКИЙ И СОЧНЫЙ, КАК ВЕСЕННИЙ СИРОП! МММ – ММММ!

Жуткие слова эхом прокатились по холодным скалам. Спина Казначея выпрямилась, а остатки перьев и шипов на его змеистой шее наполнились давно забытым блеском. Он наклонил голову вперед, и, когда снова посмотрел на них, в его древних желтых глазах вспыхнула искра.

– Итак, – он отбросил назад накидку и, улыбаясь во все свои острые зубы, достал короткий острый клинок, – что вы говорили насчет моего наказания?

– Амри, подними меч.

Голос Тавры подействовал, словно снежинка на ухе Амри. Он выполнил ее просьбу. Он не умел пользоваться мечом, но не мог стоять и ничего не делать, пока Найя поднимала Райана на ноги. Трясущийся и напряженный от ярости стоунвудец едва ли мог стоять.

– Райан, нам надо уходить, – торопила его Найя. – Нужно уходить.

– Нет… сосуд… Мира…

Амри подошел к Казначею. Ему пришлось напрячь каждый мускул, чтобы не дать своему телу рассыпаться под тяжелым ужасающим взглядом скексиса.

– Расставь ноги шире, – спокойно приказала Тавра. – Не отводи взгляда от его глаз…

Его глаза.

Амри опустил меч и залез рукой в поясную сумку.

– Что у тебя там, малыш вапра?

Когда Казначей приблизился, Амри бросил в него саше с огненной пылью. Миниатюрный мешочек попал в морду скексиса и взорвался облаком красных специй. От последовавшего визга с деревьев и вершин гор сорвался снег.

– МОИ ГЛАЗА! А-А-А-А!

– И я не вапра! – прокричал Амри. Затем он повернулся к Найе и Райану: – Бегите!

Несмотря на возрождение после вливания жизненной эссенции гельфлинга, Казначей рухнул на колени и, загребая снег когтями, запихивал его в пораженные жжением глаза и нос. Амри и его друзья не стали дожидаться, чтобы выяснить, как долго продержится этот эффект, и бросились бежать, оставив клокочущие визги скексиса далеко позади себя.

– Что мы будем делать без сосуда? – произнес он, тяжело дыша. – Он был нашим доказательством!

– Об этом сейчас не думай, – ответила ему Тавра, – беги!

От холодного воздуха у Амри закружилась голова. Он попытался стряхнуть головокружение в надежде, что им удастся скрыться от Казначея до того, как он оправится от воздействия жгучего порошка.

Они пробежали через бело-серебристый лес. Вдруг повалил снег, словно небеса решили им помочь. Амри прошептал слова благодарности, полагая, что пушистые снежинки скроют следы их побега. Они продолжали взбираться по предгорью до тех пор, пока не перестали слышать завывания Казначея, и в этих местах уже почти пахло океаном.

У Амри снова закружилась голова, ноги ослабли, и он прислонился к дереву, ощущая вращение мира. В каждом кружении снежинки, в каждой тени он видел лица скексисов. Фантомы вылезали из его самых кошмарных страхов. Он ощутил, как сдавило горло и в легкие перестал поступать воздух.

– Мне нехорошо, – с трудом сообщил он.

– Что случилось? Что…

Голос Тавры уплыл куда-то далеко, и теперь Амри слышал лишь… жужжание. Интенсивное гудение, пение, исходящее одновременно из земных глубин и небесных высот.

Райан прижал руки к ушам:

– Что это за звук?

Если кто и ответил, то Амри ответ не услышал. Ослепленный блестящим снегом, оглушенный пульсирующим в его голове циклическим пением, Амри с трудом передвигал ноги. Что происходит? Может, это какое-то заклинание или колдовство – может, злая магия скексисов? Он подумал о том, куда подевался Кайлан, и о том, смог ли он взобраться по скале. Он надеялся, что сказитель песен сейчас в безопасности.

Все трое едва передвигались, но Найя старалась продолжать идти.

– Он приближается… Нам нужно идти…

Гудение усилилось, и Амри услышал слова… исходящие от земли, от звезд, от солнц и лун. Они заглушали собой и холод, и яркий свет. Их пение совпадало с ритмом сердцебиения Амри, с ритмом пульса мира. И Тра.

Деатеа. Дератеа. Кидакида. Аругару.

Голос был знакомым. Этот голос присутствовал во всех преданиях и песнях расы гельфлингов. Его ум вдруг озарила ясность, и он узнал этот голос…

В это мгновение мир исчез.

Деатеа. Дератеа. Кидакида. Аругару.

Это пение было давно запечатлено в сердце Амри. Наверное, еще до его рождения, подумал он, плавая в небытии. Оно было звуком ударяющегося о горы ветра. Песней Черной реки, вьющейся через Темный лес. Космическим звуком, падающим с неба в виде солнечного света, дождя и снега, а также земным ритмом, поднимавшимся из глубин мира в виде растений, животных существ и гельфлингов.

Деатеа. Дератеа. Кидакида. Аругару…

Амри открыл глаза. Он находился в темной, глубокой и холодной пещере. Пахло знакомо – просачивающейся водой. Он взглянул наверх и изумленно охнул.

С потолка наполненной тьмой пещеры свисало дерево. Оно росло из потолка по направлению вниз и состояло из камня и породы и блестело вкраплениями кристаллов. И он понял, где оказался. Он узнал синий цвет камней и запах свежей текущей воды. Он находился в пещерах Грота, расположенных глубоко под Домраком.

– Тавра? – позвал он, но паука на его плече не оказалось. Он был один.

Деатеа. Дератеа. Кидакида. Аругару…

Теперь пение было тихим, как шепот, который сочился откуда-то с верхнего мира. Амри вспомнил, что, перед тем как попасть в это место, – где бы оно ни находилось, – он узнал это пение и попытался вспомнить. Сквозь темноту что-то блеснуло в древних объятиях каменного дерева.