Eugenio Pochini - Пиратская кровь

– Мне жаль, что ты так думаешь.

– Тогда скажи, что мне делать?

Эвери протянул руку, чтобы потрогать его щеку, но Джонни резко уклонился.

– Для тебя настал момент стать мужчиной. Ты должен… – Эвери нахмурил лоб. Клубок морщин испещрил его коричневую кожу. Он засунул руку в карман и пошарил там.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовал Джонни, пытаясь сохранить самообладание.

– Происходит нечто странное, потому ты должен сохранить это, – сказал старик и вложил ему в руки стеклянный глаз.

– Я… – парень остолбенел, увидев свет, исходящий изнутри глаза, неподвижного, как застоявшаяся вода.

– Пообещай мне это! – воскликнул старик. Он попытался согнуть колени в скрипучих суставах, чтобы оказаться лицом к лицу с Джонни. – Если что-то пойдет не так, ты должен будешь сохранить его. Когда эта история закончится, мы вернемся и найдем твою мать. Барт отличный парень. Я уверен, что он позаботится о ней.

Джонни кивнул, сам не понимая, почему. Ему показалось, что его бросили в тело кого-то другого. Его взгляд затерялся в пульсирующем зеленом глазе. Он звал его к себе, притягивая смутными обещанием чего-то, что Джонни был не в состоянии понять.

***

Дождь вскоре прекратился.

Но Роджерс почти не заметил этого. Его внимание было приковано к Тичу: он преодолевал расстояние, отделявшее его от священника, медленными, ритмичными шагами, будто хотел усилить торжественное впечатление от своей походки.

– Вера несет свет, отец, – произнес он, подойдя к святому отцу. – Но есть тьма, которая может ослепить.

– Ради Бога, – промямлил Маккензи. – Сжальтесь.

– Жалость – мое второе имя, – иронично ответил пират. – И я хочу доказать это, сохранив жизнь этому ребенку. Как я упомянул ранее, у нас тоже есть достоинство, – он сделал знак, и карлик освободил пленника, который вернулся в объятия своей матери. – Но за это вы должны сделать мне одолжение.

« Мерзкая собака! » – Роджерс едва сдержался, чтобы не произнести это вслух. Новая волна злости накрыла его. Что его больше всего бесило в Тиче, так это удовольствие, с которым он играл со своими жертвами. О’Хара схватил его под локоть.

– Сохраняй спокойствие, – прошептал он. – Мы пришли сюда не за тем, чтобы он убил нас.

Корсар был согласен. Выйти из укрытия было бы катастрофой. Он бы потерял контроль над ситуацией, рискуя быть уничтоженным командой Черной Бороды. Он должен был действовать аккуратно.

Меж тем Маккензи больше не сдерживал стона.

– Винн ничего мне не сказал. Это правда! – сдавленно воскликнул он.

– Я бы хотел верить Вам, – произнес Тич. – С другой стороны, я не считаю Вас настолько глупым, чтобы Вы могли рисковать всеми этими невинными жизнями, – обвел он широким жестом людей, будто желал обнять их всех сразу.

– За долгую жизнь, капитан! – выкрикнул из толпы кто-то из команды и рассмеялся.

Черная Борода лишь ядовито улыбнулся.

– По этому поводу я решил освободить всех граждан, – он посмотрен на каждого загадочным взглядом, горящим сквозь дым, окутывающий его лицо. – Можете идти.

Присутствующие с ужасом переглянулись. Роджерс знал, что пират может лгать. По крайней мере, это нужно было иметь в виду. От этого типа можно было всего ожидать.

Эдвард Тич покачал головой, изображая разочарование человека, который не ожидал такого поведения. Он взял пистолет и направил на узников.

– Я не собираюсь повторять! – крикнул он.

Площадь заполнилась резкими криками не то ужаса, не то благодарности. Женщины кричали, дети плакали, а мужчины, ругаясь, протискивались вперед в поисках пути к бегству.

– Я еще раз повторяю, что и у нас есть достоинство, – произнес Черная Борода. Затем повернулся к Маккензи. – Посмотрите на ваших верующих, – показал он пистолетом на одного из убегающих парней, который, спасаясь, пнул женщину, заставив ее упасть в грязь. Она взмолилась о помощи, но никто даже не пытался ей помочь. – Я не выношу трусов.

Крики прохожих заглушил выстрел.

Пуля попала парню прямо в спину и отбросила его на метр вперед. Он пару раз вскрикнул, хватаясь за воздух, чтобы не упасть. Тич подошел к нему, убирая оружие и посвистывая. Затем пронзил его саблей.

– Вот он, гнев божий! – прогремел голос пирата.

Маккензи зажмурил глаза и склонил голову. Плечи его поднимались и опускались, сопровождаемые рыданием.

– Я умоляю Вас, прекратите! – пробурчал он. Его голос был похож на голос того, у кого набит рот едой. – Я уверен, что Господь сжалится над вами.

Роджерс почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Несмотря на то, что он получил образование в стране со здоровыми принципами, он оставил ту жизнь ради жизни морской. Но он не мог подавить свою неприязнь к возмутительному поведению Тича.

– Пришел момент вмешаться, – сказал он, повернувшись к своим.

О’Хара кивнул.

– Что ты собираешься предпринять?

Он указал на три узкие улочки в стороне от той, где они находились. Две из них огибали церковь, а третья шла чуть в стороне.

– Окружим их, – ответил он. – Черная Борода дал нам огромное преимущество, позволив узникам уйти. По крайней мере, они не будут путаться у нас под ногами, – он принялся изучать ситуацию. Почти в самом центре площади солдаты стояли на коленях под надзором флибустьеров. – Что касается солдат, они клялись умереть за родину. Потому это не наша проблема. Разделитесь на три группы и окружите дома. Я останусь здесь.

Его тон был ледяным, возражать ему не было возможности.

Но О’Хара не подчинился.

– Ты подвергаешься большому риску, оставаясь в одиночестве. Лучше, если я останусь с тобой.

Корсар задумчиво взглянул на него.

– Я бы предпочел, чтобы ты отошел на изолированную улицу. Это отличный путь к бегству. Если они вздумают бежать, мы нагоним их без труда.

Новый крик ужаса привлек их внимание. Роджерс увидел, как его команда направилась в трех указанных направлениях. Потом повернулся к площади. Тич вернулся к Маккензи и взял в руки его голову. Почему-то Роджерсу показалось, что он собрался раздавить ее словно виноград. Забавная мысль, на самом деле, но его она наполнила ужасом.

– Что Вы хотите? – уставился священник на пирата расширенными недоверчивыми глазами.

– Хочу поиграть, – ответил тот, и на губах заиграла тень улыбки.

– Не понимаю.

– Позвольте объяснить, – пират убрал руки и принялся спокойно ходить, меряя шагами пространство между священником и группой солдат. – Я говорил серьезно, когда сказал, что поверил тому, что Винн не рассказал Вам ничего.

Маккензи, казалось, успокоился.

– Но я уверен, что Вы все равно можете быть мне полезным, – сказал он. – Вы его исповедовали и отпускали грехи. Поэтому Вы знаете, где он захоронен.