Терри Пратчетт - Дело табак

Ваймс ощутил укол совести при этих словах. Он ведь собирался провести отпуск с семьей, не так ли? Но…

– Кто-то убил гоблина в роще на Холме Висельника, – уныло сказал он. – Они уж постарались пролить побольше крови, чтобы нашему рьяному молодому другу было за что уцепиться. Он здорово напуган; подозреваю, парнишка никогда раньше не видел труп.

Вилликинс искренне удивился.

– Что, никогда? Может быть, я перееду сюда, когда выйду на пенсию. Правда, скорее всего, умру от скуки.

В голову Ваймсу вдруг пришла одна мысль.

– Когда ты смотрел в телескоп, то не видел ли на холме еще кого-нибудь?

Вилликинс покачал головой.

– Нет, сэр, только вас.

Они оба повернулись и посмотрели на Юного Сэма, который старательно зарисовывал в блокноте цыплячий помет, и Вилликинс тихонько сказал:

– У вас отличный парнишка, сэр, очень бойкий. Своего не упустит.

Ваймс покачал головой.

– Ей-богу, ты прав, но… она была вся изранена. Чем-то железным, это несомненно. У гоблинов только каменное оружие. Бедняжку изрезали и выпустили столько крови, чтобы заметил любой идиот. Ее звали в честь цветка…

Вилликинс издал какой-то неодобрительный звук.

– Стражникам не следует быть сентиментальными, это мешает рассуждать здраво. Вы сами так говорили. Если видишь какую-нибудь ужасную домашнюю сцену и думаешь, что дело можно поправить, надавав кому-нибудь пинков, как поймешь, когда следует остановиться? Вот что вы говорили. Ударить человека в драке – это одно дело, но когда он в наручниках, так нельзя.

К большому удивлению Ваймса, Вилликинс добродушно похлопал его по плечу (если Вилликинс кого-то хлопал недружелюбно, это сразу становилось понятно).

– Послушайте моего совета, командор, и устройте завтра выходной. Покатайтесь на лодке по озеру, сводите парнишку в лес – кстати сказать, там буквально по колено самого разного помета. Он решит, что попал в рай. Кстати, Юный Сэм еще сказал мне, что хочет снова повидать того вонючего старика с черепом. Знаете что? С такими мозгами он к шестидесяти годам станет аркканцлером Незримого университета!

Вилликинс, должно быть, увидел гримасу Ваймса и поспешно продолжал:

– Чем вы так удивлены, сэр? Возможно, он однажды захочет стать алхимиком. Только не говорите, что вы бы предпочли видеть его стражником – вы ведь этого не хотите, правда? По крайней мере, волшебника никто не пнет по шарам, так? Разумеется, им приходится сражаться со всякими кошмарными тварями из неизвестных измерений, но твари не носят с собой ножи, и потом, волшебники проходят специальную подготовку. Об этом стоит подумать, командор, потому что Юный Сэм растет как сорная трава, и хорошо бы наставить его на путь истинный. А теперь, если вы меня извините, командор, я пойду и подокучаю слугам.

Вилликинс сделал несколько шагов, остановился, взглянул на Ваймса и сказал:

– Смотрите на это так, сэр: если вы возьмете выходной, виновный не перестанет быть виновным, мертвый не станет еще мертвее, а ее светлость не попытается обезглавить вас гардеробной вешалкой.

Гости, пришедшие к госпоже Сибилле на чай, уже расходились, когда Ваймс вернулся в Холл. Он отскреб с сапог почву сельской местности и направился в ванную.

Разумеется, в доме было множество ванных – возможно, даже больше, чем на целой улице многих кварталов Анк-Морпорка, где омовения по мере необходимости совершались при помощи лохани и кувшина или не совершались вовсе. Но ванная в Овнец-Холле была выстроена по проекту Безумного Джека Овнеца и напоминала знаменитую Удобную купальню в Незримом университете, хотя, если бы Безумный Джек приложил руку и к ней, она наверняка называлась бы Стыдобной, поскольку он питал здоровое (или, наоборот, нездоровое) пристрастие к женщинам. И по ванной Холла это было видно, о да. Разумеется, белые мраморные прелести художник облагородил амфорами, гроздьями винограда и неизбежными лоскутками прозрачной ткани, к счастью, налепленными в нужных местах и не позволявшими искусству перейти в порнографию. И ни в какой другой ванной, вероятно, не торчали краны с надписями «горячая», «холодная», «бренди».

А еще там были настенные росписи, и если ванну принимал человек, легко поддающийся внушению, холодная вода могла прийтись как раз кстати, потому что по всем стенам красовалось великое множество, скажем так, пикантных моментов, и обнаженные женщины представляли собой не самую большую проблему. Там были и мраморные мужчины, стопроцентные мужчины, но только с козьими ногами. Просто удивительно, что вода в ванной не закипала сама собой. Ваймс расспросил Сибиллу, и она сказала: «Это неотъемлемая часть Холла, и знатоки старинного искусства частенько приезжают сюда, чтобы на нее полюбоваться». Ваймс ответил, что он в этом не сомневается, о, не сомневается. Сибилла заметила, что ирония не уместна, поскольку сама она периодически принимала здесь ванну с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, и ничего плохого в этом не видела. Более того, в дальнейшем она уже не удивлялась.

А теперь Ваймс лежал в шикарной ванне и не мог расслабиться, так как пытался сложить в единую картину фрагменты разрозненных мыслей. Краем сознания он почувствовал, как дверь ванной открылась, и до него донесся голос Сибиллы:

– Я уложила Юного Сэма, и он тут же заснул, хотя представить себе не могу, что ему снится.

Млея в горячей, насыщенной паром атмосфере, Ваймс краем уха услышал шелест платья, упавшего на пол. Госпожа Сибилла скользнула в ванну, вода поднялась, и настроение у Сэма Ваймса значительно улучшилось.

Через несколько часов, утопая в подушках на огромной кровати и витая в теплом розовом свете, Сэм Ваймс не сомневался, что слышит, как ему нашептывает собственный внутренний голос. Этот голос говорил: «Ищи то, что не вписывается в общую картину. Зачем приятной леди из высшего общества ходить в гоблинскую пещеру, как будто это самое естественное для нее занятие?» Ваймс ответил: «Ну, в городе Сибилла массу времени проводит в тяжелом защитном костюме и огнеупорном шлеме, потому что ей нравятся драконы. Важные дамы частенько чем-нибудь таким занимаются».

Он обдумал то, что вынужден был сказать, и ответил самому себе: «Да, но драконы, что называется, социально приемлемы. А гоблины уж точно нет. Ни у кого не найдется для них доброго слова, кроме мисс Бидл. Так почему бы не сводить к ней завтра Юного Сэма? В конце концов, это она заинтересовала его какашками, и она писательница, так что, наверное, порадуется развлечению. Да, отличная идея, и Юному Сэму будет полезно, и я вовсе не веду расследование…» Удовлетворившись этим, Ваймс стал ждать наступления сна, вопреки воплям, взвизгам, загадочному далекому стуку, вороватому шороху, крикам, неприятному тиканью, зловещему скрипу, жуткому хлопанью крыльев где-то поблизости и прочему мерзкому шуму, известному под названием деревенской тишины.