Терри Пратчетт - Дело табак

– Я вытащил предохранитель и сунул его в навоз, – сказал Ваймс. – Без предохранителя ты не выстрелишь. Кстати, я предполагаю, что у тебя есть еще и парочка ножей, а потому, если ты попробуешь прорваться с боем, я буду просто счастлив, хотя предупреждаю заранее: во-первых, у тебя ничего не получится, а во-вторых, если ты даже умудришься проскочить мимо человека, который вырос на улицах Анк-Морпорка, то встретишь внизу парня, который способен свалить кулаком слона, и твой нож его только разозлит…

На сей раз волна накатила большая, и Ваймс в прыжке треснулся головой о крышу каюты, прежде чем приземлиться прямо перед Стратфордом и, в лучших традициях Стражи, отвесил ему пинка – между делом и между ног.

– Ну, мистер Стратфорд, разве у вас нет репутации, которую нужно поддерживать? Убийца, внушающий ужас? Тебе бы провести некоторое время в городе, сынок, и уж я позабочусь, чтоб так оно и было… – Стратфорд перекатился на спину, и Ваймс продолжал: – А потом тебя повесят, как положено по закону, но не бойся, у мистера Трупера первоклассная удавка, и, говорят, это совсем не больно. Знаешь что, Стратфорд? Просто адреналина ради, представь, что я та гоблинка. Она молила о пощаде, Стратфорд, помнишь? Я помню! И ты, конечно, не забыл. Тебя сбила с ног первая же волна. Матросы знают, что делать в таких случаях. А ты нет, хотя, надо сказать, притворялся ты неплохо. Оп-па!

Стратфорд действительно попытался пырнуть его ножом. Ваймс выкрутил ему запястье, нож полетел вниз по трапу, и в ту же секунду разбилось стекло, и в рубку просунулся сук длиной с человеческое туловище. Посыпались листья, в окно ворвался проливной дождь – и следом пришла темнота.

Обе лампы погасли, и, как выяснилось, исчез Стратфорд – Ваймс, хоть и без особой уверенности, надеялся, что тот выпрыгнул в разбитое окно, навстречу вероятной смерти. Он предпочел бы знать наверняка. Но сейчас не было времени об этом беспокоиться, потому что нахлынула очередная волна, и вода полилась в рубку сквозь разбитые стекла.

Ваймс рывком отворил дверцу, ведущую в рубку, и обнаружил мистера Силлитоу, который выбирался из груды нанесенного бурей мусора. Лоцман стонал:

– Я сбился со счета, я сбился со счета!

Ваймс помог ему встать и усадил в большое кресло. Мистер Силлитоу в отчаянии забарабанил кулаками по подлокотникам.

– И теперь я в этой темноте ни черта не вижу! Не могу считать, не могу разглядеть, не могу править! Мы не выживем!

– Я вижу в темноте, мистер Силлитоу, – сказал Ваймс. – Что нужно делать?

– Правда, видите?

Ваймс уставился на бурную реку.

– Слева приближается огромный камень. Так должно быть? А еще я вижу что-то похожее на разбитый причал.

– Ох, боги, это же Бейкеров холм! Ну-ка, пустите меня за штурвал. Сколько до него?

– Ярдов пятьдесят.

– Вы, правда, видите в такой мгле? Черт возьми, мистер, да вы, наверное, родились в пещере. Значит, мы уже недалеко от Щеботана, милях в девятнадцати. Сможете постоять впередсмотрящим? Как там моя семья? Этот щенок грозил, что им придется худо, если «Сисси» не придет вовремя!

От крыши отскочило что-то большое и тяжелое и унеслось в ночь, а лоцман продолжал, неотрывно глядя вперед:

– Гастрит Силлитоу, приятно с вами познакомиться, сэр. Я про вас слышал. Кумская долина, да? Хорошо, что вы здесь.

– Э… Гастрит. Слева в потоке вертится целое дерево. В десяти ярдах впереди! Справа ничего особенного.

Штурвал бешено закрутился.

– Весьма вам обязан, сэр, и искренне надеюсь, что вы не обидитесь, если я замечу, что мы обычно говорим «штирборт» и «бакборт».

– В жизни бы не догадался, Гастрит. Я думал, борт он и есть борт. Впереди что-то вроде груды бревен, ярдах в сорока, кажется, ничего особо серьезного, а высоко справа я вижу слабый свет – не могу сказать, как далеко.

Ваймс пригнулся, и зазубренное бревно отскочило от дальней стены рубки.

Лоцман, судя по всему, освоился с ситуацией.

– Так, командор, это, наверное, маяк Джексона, я исключительно рад его видеть. Теперь я знаю, где нахожусь, и заодно нашел уцелевшие часы. Буду вам очень признателен, если вы спуститесь вниз и попросите Десять-Галлонов отцепить баржи. На одной из них сидит фермер. Лучше взять его на борт, пока не прорвало затор.

– И сотни гоблинов, Гастрит.

– Ну и ладно. Кому они нужны?

Несколько мгновений Ваймс смотрел во тьму – и в другую тьму за ее пределами, и она сказала: «Развлекаешься, да, командор? Сэм Ваймс ведет себя как положено Сэму Ваймсу – во мгле, под дождем, среди опасностей, потому что он стражник. Он не поверит, что Стратфорд мертв, пока не увидит труп. Ты это знаешь. Некоторые получают удовольствие, убивая. Ты видел, как Стратфорд выскочил из рубки, но на лодке столько веревок и удобных мест, чтобы зацепиться, а этот сукин сын ловкий и жилистый. Ты знаешь, что он как пить дать вернется. Двойная опасность, командор Ваймс, слишком много фишек на доске. Гоблины, которых надо спасти, убийца, которого надо поймать, и не забывай, жена и маленький сын ждут, что ты вернешься…»

– Я помню!

«Разумеется, помнишь, командор Ваймс, – продолжал голос. – Конечно, помнишь. Но я тебя знаю, и даже на солнце есть пятна. Тьма всегда будет в тебе, мой упрямый друг».

А потом реальность то ли вернулась, то ли отступила, и Ваймс сказал:

– Мы возьмем гоблинов на борт, Гастрит, потому что… Да, потому что они – улика в важном полицейском расследовании.

Нахлынула очередная волна, и на сей раз Ваймс повалился на палубу, которая стала чуть мягче благодаря ковру из листьев и веток. Когда он поднялся, мистер Силлитоу переспросил:

– Полицейское расследование? Что ж, «Сисси» – друг закона, но, сэр, они адски воняют, верьте слову! И быков они перепугают насмерть.

– Думаете, быки и без них не перепугались? – спросил Ваймс. – Э… впереди справа небольшой затор из бревен. Слева все чисто. – Он потянул носом воздух. – Судя по запаху, сэр, быки уже изрядно разнервничались. А вы не можете просто причалить к берегу?

Силлитоу горько рассмеялся.

– Сэр, сейчас нет никаких берегов, во всяком случае, таких, к каким я бы рискнул пристать. Я знаю реку. Она зла, и позади нас гребаный затор. Я не могу остановиться, это все равно что тормозить бурю. Вы подписались на долгое путешествие, командор. Либо мы промчимся до самого моря, либо сложим руки, помолимся богам и умрем, – он отдал честь. – И все-таки я вижу, сэр, что вы человек, который делает то, что нужно, и, ей-богу, возражать я не стану. Вы настоящий мужчина, командор Ваймс, и да хранят вас боги. Да хранят они всех нас!

Ваймс сбежал по ступенькам и, направляясь по вздымающемуся полу к двери хлева, по пути перехватил Фини.

– Живей, парень, надо отвязать баржи. Их слишком тяжело тащить. Мистер Десять-Галлонов? Давайте откроем эти двери. Мистер Силлитоу назначил меня здесь главным. Если хотите возразить, пожалуйста.