Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)

Когда он исчез внутри, Конан бесстрашно спрыгнул со стены и скользнул в арку, которая выходила в дальний дворик. Присев там, он увидел, как гигант шагнул на площадку с прудом, по-прежнему не выпуская свою брыкающуюся пленницу. Теперь пират мог в подробностях рассмотреть чернокожего гиганта.

Безупречная симметрия его тела с близкого расстояния выглядела еще более впечатляющей. Под эбонитовой кожей перекатывались длинные округлые мышцы, и Конан ни на миг не усомнился в том, что гигант способен разорвать обычного человека пополам голыми руками. Ногти на пальцах тоже можно было использовать как оружие, потому что они отросли и стали длинными, подобно когтям дикого зверя. Лицо представляло собой маску, вырезанную из эбенового дерева. Глаза с мерцающими зрачками имели необычный золотистый оттенок. А вот лицо было явно нечеловеческим, с чертами, отмеченными печатью зла, превосходившего все представления о злобе, свойственной человеческой породе. Существо не было человеком – и не могло быть; Конан смотрел на росток жизни, пробившийся из неведомых кощунственных глубин, – порочное извращение эволюционного развития.

Гигант опустил Санчу на траву, где она и свернулась клубочком, плача от боли и страха. Он огляделся, словно бы пребывая в затруднении, и золотистые глаза его сузились, когда он заметил разбросанные и опрокинутые фигурки на полочках. Великан наклонился, схватил свою пленницу за шею и за ногу и целеустремленно зашагал к пруду. Конан выскользнул из своего укрытия и, быстрый как ветер смерти, понесся по травянистому газону.

Гигант резко развернулся, и глаза его вспыхнули, когда он увидел бронзовокожего мстителя, мчащегося прямо на него. От изумления его хватка ослабла, и Санча беспомощно выскользнула у него из рук и повалилась на траву. Ручищи с когтями сжались и метнулись вперед, но Конан пригнулся, избегая их смертельных объятий, и вонзил меч в пах гиганту. Чернокожий рухнул, как подрубленное дерево, разбрызгивая кровь, а в следующий миг Конан все-таки угодил в судорожные тиски – это Санча вскочила с земли и крепко обняла его, дрожа от страха и истерического облегчения.

Он выругался, стараясь освободиться, но его враг был уже мертв: золотистые глаза его остекленели, а длинные эбеновые конечности перестали подергиваться.

– Ох, Конан, – всхлипывала Санча, цепляясь за него руками и ногами, – что теперь с нами будет? Кто эти чудовища? Неужели мы попали в ад, а это был дьявол?..

– Тогда здешнему аду нужен новый дьявол, – злорадно ухмыльнулся бараханец. – Но как ты попала к нему в лапы? Или они захватили корабль?

– Не знаю. – Девушка попыталась утереть слезы, нащупывая юбку, но потом вспомнила, что лишилась ее. – Я приплыла на берег. Я видела, как ты пошел в джунгли за Запораво, и отправилась по вашим следам. Я нашла капитана… Это… это ты… его…

– Кто же еще? – фыркнул он. – И что дальше?

– Я заметила шевеление меж деревьев, – девушка содрогнулась, – и подумала, что это ты. Я окликнула тебя, а потом увидела… увидела это черное существо. Оно, как гигантская человекообразная обезьяна, сидело среди ветвей и плотоядно смотрело на меня. Это был кошмар; у меня не было сил убежать. Все, что я могла, – это кричать. Потом оно спрыгнуло с дерева и схватило меня… ой-ой-ой! – Санча закрыла лицо руками: страшные воспоминания были еще слишком свежи в ее памяти.

– Что ж, нам пора убираться отсюда, – проворчал Конан и взял ее за запястье. – Идем, мы должны вернуться к экипажу…

– Почти вся команда спала на берегу, когда я вошла в лес, – сказала она.

– Спала? – недоуменно переспросил он. – Почему, дьявол их разбери?

– Слышишь? – Она замерла, являя собой воплощение страха.

– Слышу! – резко бросил он. – Это стон! Подожди!

Он вновь влез на стену и, свесившись с нее, выругался с такой яростью, что Санча побледнела. Чернокожие возвращались, но не одни и не с пустыми руками. Каждый нес на себе обмякшую человеческую фигуру, а кое-кто – даже две. Пленниками оказались флибустьеры; они не подавали признаков жизни, если не считать непроизвольных судорожных движений или подергиваний. Конан мог бы запросто счесть их мертвыми. Их разоружили, но не раздели догола; один из чернокожих тащил связку мечей в ножнах. Изредка кто-либо из моряков издавал приглушенный стон, словно пьяный, забывшийся тяжелым сном.

Конан бешено огляделся по сторонам, как угодивший в западню волк. Из двора с прудом выходили три арки. Чернокожие ушли отсюда через восточный проем, и через него же они, скорее всего, и вернутся. Сам он попал сюда через южную арку. В западной арке Конан прятался, и у него не было времени посмотреть, что находится за ней. Но теперь, невзирая на свое полное невежество относительно устройства замка, он должен был принять решение немедленно.

Спрыгнув со стены, он принялся в спешке расставлять опрокинутые фигурки по местам, затем подтащил труп своей жертвы к омуту и сбросил в него. Тело немедленно пошло ко дну и, наблюдая, Конан поневоле содрогнулся, видя, как оно сжимается и каменеет. Потом он схватил свою спутницу за руку и поспешно повлек ее за собой к южным воротам, где девушка взмолилась, чтобы он объяснил ей, что здесь происходит.

– Они усыпили экипаж, – быстро ответил пират. – У меня нет никакого плана, но мы спрячемся где-нибудь и станем наблюдать. Если они не заглянут в пруд, то, быть может, не узнают о нашем присутствии.

– Но они непременно заметят кровь на траве!

– Может, они решат, что это кто-нибудь из их дьяволов пролил ее, – откликнулся он. – Как бы там ни было, придется рискнуть.

Они находились в том самом дворе, из которого он наблюдал за пытками юноши, и Конан поспешно повел девушку вверх по лестнице, выходившей на южную стену, после чего заставил ее присесть за балюстрадой балкона; укрытие было не ахти каким, но лучшее искать было некогда.

Не успели они устроиться, как дворик заполнили чернокожие. У подножия лестницы раздался громкий лязг, и Конан замер, схватившись за меч. Но чернокожие прошли через арку в южной стене, и до слуха пирата с девушкой донеслись глухие удары и стоны. Гиганты сбрасывали своих жертв на траву. Санча уже готова была разразиться истерическим хихиканьем, и Конан поспешно зажал ей рот ладонью, чтобы она не выдала их присутствия.

Спустя некоторое время они услышали топот множества ног, после чего вновь воцарилась тишина. Конан осторожно выглянул из-за балюстрады. Двор был пуст. Чернокожие опять собрались подле пруда в соседнем дворике, рассевшись вокруг него на корточках. Похоже, они не обращали никакого внимания на пятна крови на траве и жадеитовом бортике омута. Очевидно, в этом не было ничего необычного. В пруд они тоже не заглядывали. Они были заняты тем, что устроили собственный конклав: высоченный чернокожий опять заиграл на своей позолоченной дудочке, а его спутники, неподвижные, как эбеновые статуи, внимали его музыке.