Роберт Говард - Конан. Пришествие варвара (сборник)

Они вернулись в коридор к трупу. Дионус позвал Промеро, который наконец вышел из комнаты, где находилась пустая чаша. Он дрожал всем телом, и лицо у него стало пепельным.

– В чем дело, милейший? – раздраженно спросил Деметрио.

– Я нашел знак на дне чаши! – ответил секретарь, постукивая зубами. – Не древний иероглиф, а совсем недавно выбитую надпись! Символ Тот-Амона, стигийского чародея, смертельного врага Калантеса. Это он отыскал чашу в страшных гробницах под пирамидами, где бродят духи! Боги давно минувшей эпохи умерли не так, как умирают люди, – они лишь погрузились в глубокий сон, и почитатели заключили их в саркофаги, чтобы чужая рука не потревожила их забытья! Тот-Амон посылал Калантесу смерть. Жадность Каллиана освободила сам ужас – он скрывается где-то совсем близко, подкрадывается к нам, быть может…

Дионус всегда предпочитал верить собственным глазам, разговоры о сверхъестественном его только злили.

– Болван, ерунду лепечет! – выругался он и сильно хлестнул Промеро по губам, после чего повернулся к дознавателю: – Ну, Деметрио, нам ничего не остается, кроме как вытянуть правду из варвара…

Его прервал возглас киммерийца. Он смотрел на дверь одной из комнат возле зала, где были собраны статуи.

– Вон там! – кричал он. – Я видел, как в комнате кто-то двигался. Видел сквозь шторы, как что-то скользило по полу, словно густая тень.

– Ха! – фыркнул Постумо. – Мы же обыскали комнаты…

– Он видел, видел! – пронзительно завопил Промеро. – Этот дом проклят! Кто-то вышел из саркофага и убил Каллиана Публико! Он прятался там, где не мог бы спрятаться ни один смертный, а теперь скрывается в той комнате! Митра, защити нас от сил мрака! – Он вцепился в рукав Дионуса. – Обыщите помещение вторично, господин!

Префект в бешенстве отшвырнул секретаря.

– Можешь смело обыскать его самостоятельно, – сказал Постумо, – мой храбрец!

Он схватил Промеро за ворот и за пояс и потащил его, невзирая на вопли, к двери. Там на мгновение задержался, а затем бросил свою ношу в комнату с такой силой, что секретарь остался лежать, полуоглушенный.

– Хватит! – рявкнул Дионус и перевел взгляд на молчаливого киммерийца.

Префект поднял руку. Воздух, казалось, наэлектризовало тревожное ожидание, как вдруг опять раздались голоса. В коридор ворвался стражник, таща за собой еще одно действующее лицо – стройного, роскошно одетого человека.

– Я видел, как он бродит вокруг, – заявил стражник, ожидая похвалы за служебное рвение. Вместо этого его угостили такой бранью, что волосы у бедняги встали дыбом.

– Немедленно отпусти господина! – взревел префект. – Несчастный олух! Ты что, не знаешь Азтриаса Петаниуса, племянника губернатора?

Пораженный стражник отшатнулся, а щеголеватый молодой аристократ жеманно стряхнул пылинку с вышитого рукава.

– Поберегите проклятия, добрый Дионус, – сказал он. – Стражник лишь выполнял свой долг. Я возвращался с развеселого праздника пешком, чтобы проветриться. Но, Митра! Убийство?

– Да, господин, – ответил префект. – У нас имеется подозреваемый, и, хотя его вина кажется Деметрио сомнительной, ему не избежать кола.

– На вид сущий висельник, – пробормотал юный аристократ с отвращением. – Как можно сомневаться в его виновности? Я еще никогда не видел столь гнусной физиономии!

– Но тебя это не смущало, немедийская собака, – зарычал Конан, – когда ты нанимал меня, чтобы я украл заморийский кубок! Праздник? Ха! Ты прятался в тени и ждал, когда я отдам тебе добычу. Я не выдал бы тебя, если бы ты не почтил меня подобными выражениями. А теперь расскажи этим псам, как у тебя на глазах я лез по стене, после того как стражник сделал свой последний обход. Подтверди, что у меня совершенно не было времени убивать эту жирную свинью.

Деметрио наблюдал за Азтриасом, который изо всех сил пытался сохранить невозмутимый вид.

– Если Конан говорит правду, господин, то он не может считаться убийцей, а мы должны без дальнейших проволочек возобновить расследование. Киммериец заработал десять лет принудительных работ за проникновение со взломом, но, если вы замолвите за него доброе слово, мы сможем устроить ему побег и никто, кроме нас, об этом не будет знать. Я хорошо понимаю, вы не первый молодой аристократ, который таким способом пытается избавиться от карточных долгов или других проблем в том же роде, но вы можете рассчитывать на нашу снисходительность.

Конан выжидающе смотрел на молодого аристократа, но Азтриас пожал узкими плечами и приложил холеную белую ладонь к губам, скрывая зевок.

– Я не знаю его, – заверил он. – Он рехнулся, утверждая, будто я его нанял. Пусть получит все, что ему причитается. Спина у варвара крепкая, работа на руднике пойдет ему на пользу.

Конан вздрогнул, словно наступил на гадюку. Глаза его сверкнули. Стражники предусмотрительно схватились за оружие и позволили себе расслабиться, только когда киммериец опустил голову, словно в немом разочаровании. Арус не мог понять, наблюдает ли он за ними из-под густых черных бровей.

Варвар ударил без предупреждения, как кобра. Меч блеснул в сиянии свечей. Крик Азтриаса был недолог – голова слетела с плеч, разбрызгивая кровь, и лицо застыло, словно белая маска ужаса.

Деметрио выхватил кинжал, но киммериец извернулся кошкой и замахнулся, чтобы вонзить меч в дознавателя. Инстинктивная попытка Деметрио парировать удар только ускорила движение клинка. Он вошел в бедро, пропахал до кости. С криком боли Деметрио упал на колени.

Конан не собирался останавливаться. Вскинутая Дионусом алебарда спасла голову префекта от удара, который бы ее, несомненно, раздробил. Но алебарда опустилась, когда на нее обрушился меч, задела голову Дионуса и отрубила ухо. Потрясающая быстрота варвара парализовала стражников. Половина из них осталась бы лежать на полу, если бы дородный Постумо, скорее удачливый, чем ловкий, не схватил киммерийца за руку, в которой он держал меч. Левая рука Конана обрушилась на голову стражника, и Постумо выпустил его, чтобы с воем корчиться на полу и прижимать ладони к кровавой дыре, где только что был его глаз.

Конан отпрянул от мельтешащих в воздухе алебард, одним прыжком очутился рядом с Арусом. Тот поспешно склонился над арбалетом, но зарядить не успел. Сильный пинок в живот заставил его захрипеть и сложиться пополам. Киммериец ударил снова, метя подметкой сандалии в позеленевшее лицо, прямо в губы, и ночной сторож снова закричал от боли.

Вопль, от которого кровь застыла в жилах, донесся из той комнаты, куда Постумо швырнул секретаря. Через шелковые занавеси входа, шатаясь, выбрался Промеро. Его сотрясали рыдания, и слезы катились по бледному лицу, капая с дрожащих вислых губ.