Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– О, нет… – пробормотал Эдвард. – Выйди в приемную, Белла.

Я недоуменно смотрела на него.

– Поверь, так будет лучше, выйди.

Повернувшись, я юркнула в щель закрывающейся двери медпункта. Эдвард вышел следом.

– Наконец-то ты меня послушалась, – поразился он.

– Кровью пахло, – я сморщила нос. Видимо, в отличие от меня, Ли мутило от вида собственной крови.

– Люди не чувствуют запах крови, – возразил он.

– А я чувствую, и меня от него тошнит. Кровь пахнет ржавчиной… и солью.

Он уставился на меня с выражением, недоступным моему пониманию.

– Ну, что? – спросила я.

– Ничего.

Вышел Майк и посмотрел сначала на меня, потом на Эдварда. Похоже, Эдвард не ошибся, утверждая, что Майк его на дух не переносит. Он окинул меня хмурым взглядом.

– Выглядишь лучше, – с осуждением заметил он.

– Только палец из кармана не вынимай, – снова предупредила я.

– Крови больше нет, – заверил он. – Вернешься на урок?

– Шутишь? Придется опять вести меня в медпункт.

– Это уж точно… Так ты едешь в выходные? На побережье? – с этими словами он метнул еще один свирепый взгляд на Эдварда, который прислонился к заваленной бумагами стойке и с неподвижностью статуи смотрел в пустоту.

Я постаралась ответить как можно приветливее:

– Конечно, я же сказала.

– Тогда встречаемся у отцовского магазина в десять. – Он снова стрельнул глазами в Эдварда, словно сомневался, стоит ли выдавать эту секретную информацию при нем. Всем своим видом Майк давал понять, что на Эдварда приглашение не распространяется.

– Буду вовремя, – пообещала я.

– На физкультуре увидимся. – Он нерешительно направился к двери.

– Увидимся, – повторила я. Круглое лицо Майка стало чуть обиженным, он еще раз взглянул на меня и вышел за дверь, ссутулившись. На меня нахлынула волна сочувствия. Пришлось представить, как буду смотреть в его недовольное лицо еще целый урок… на физкультуре.

– Физкультура! – простонала я.

– Сейчас что-нибудь придумаем. – Я и не заметила, как Эдвард подошел и зашептал мне на ухо: – Сядь и притворись, что тебе плохо.

Задача оказалась несложной: бледной я выгляжу всегда, а после недавнего головокружения мое лицо по-прежнему блестело от испарины. Я опустилась на скрипучий складной стул, запрокинула голову, прижавшись затылком к стене, и закрыла глаза. После обморочных состояний я всегда чувствовала себя обессиленной.

Я услышала, как Эдвард негромко окликнул женщину за стойкой:

– Мисс Коуп!

– Да?

А я и не заметила, как она вернулась на рабочее место.

– Следующим уроком у Беллы физкультура, а ей, кажется, все еще плохо. Наверное, будет лучше, если я прямо сейчас отвезу ее домой. Вы не могли бы дать ей освобождение от урока?

Его голос сочился медом. Нетрудно было представить себе, каким головокружительным взглядом он одарил мисс Коуп.

– Наверное, и ей освобождение, и тебе тоже – да, Эдвард? – засуетилась мисс Коуп.

Ну почему я так не могу?

– Нет, у меня урок у миссис Гофф, она меня отпустит.

– Вот и хорошо. Поправляйся, Белла, – обратилась она ко мне. Я слабо кивнула, самую малость переигрывая.

– Сама дойдешь? Или тебя донести? – Эдвард стоял спиной к мисс Коуп, поэтому усмехался с нескрываемым сарказмом.

– Дойду.

Встала я с опаской, но убедилась, что чувствую себя неплохо. Придерживая передо мной дверь, Эдвард вежливо улыбался, хотя его глаза насмешливо блестели. Я вышла под холодный мелкий дождь, который только недавно начался. Впервые в жизни обрадовавшись воде, падающей с неба, я подставила дождю лицо, чтобы он смыл липкую испарину.

– Спасибо, – сказала я Эдварду, вышедшему за мной. – Ради того, чтобы отделаться от физкультуры, можно и в обморок упасть!

– Не за что. – Он смотрел прямо перед собой, щурясь от дождя.

– Так ты поедешь? В субботу? – Хорошо бы он согласился, хоть это и маловероятно. Невозможно было представить даже, чтобы он сел в машину к кому-нибудь из ребят – он из другого мира. Но мне хватило одного только проблеска надежды, что он поедет с нами, чтобы впервые подумать о поездке с энтузиазмом.

– А куда вы едете?

Эдвард все так же безучастно смотрел вперед.

– В Ла-Пуш, на Ферст-Бич. – Я вгляделась в его лицо, пытаясь понять реакцию. Глаза Эдварда чуть заметно сузились.

Скосив на меня взгляд, он иронично улыбнулся.

– Меня, кажется, не приглашали.

Я вздохнула.

– Я приглашаю.

– На этой неделе мы с тобой больше не будем доводить беднягу Майка. А то еще сорвется.

В его глазах плясали искры: похоже, ему нравится доводить беднягу Майка.

– Майк-шмайк, – буркнула я, задумавшись о том, каким тоном он произнес «мы с тобой». Это понравилось мне – больше, чем я была готова себе признаться.

У стоянки я повернула налево, к своему пикапу, но Эдвард схватил меня за куртку и притянул обратно.

– Куда это ты собралась? – возмущенно спросил он, намотав на кулак ткань куртки.

Я озадачилась.

– Домой, а что?

– Ты не слышала, что я обещал благополучно доставить тебя до дома? Думаешь, я разрешу тебе сесть за руль в таком состоянии? – голос был негодующим.

– При чем тут состояние? А как же мой пикап? – расстроилась я.

– Попрошу Элис пригнать его после уроков. – Он потянул меня к своей машине, схватив за куртку. Пришлось перебирать ногами, чтобы не рухнуть навзничь. Если бы я упала, он, наверное, потащил бы меня волоком.

– Пусти! – требовала я, но он не слушал. Так и пришлось тащиться за ним, спотыкаясь, до самого «вольво». Только тогда он наконец отпустил меня, и я наткнулась на пассажирскую дверцу.

– Какая наглость! – буркнула я.

– Открыто, – только и ответил он и сел за руль.

– Я вполне способна сама доехать до дома!

Возмущаясь, я стояла возле машины. Дождь усилился, капюшон я не надела, и теперь вода с волос стекала мне за шиворот.

Нажатием кнопки он опустил стекло и наклонился ко мне через сиденье.

– Садись в машину, Белла.

Я не ответила, мысленно прикидывая, успею ли добежать до пикапа, прежде чем он меня догонит.

– Обратно приволоку, – пригрозил он, разгадав мой план.

Я попыталась с достоинством сесть в машину. Но попытку вряд ли можно назвать успешной: я больше напоминала мокрую кошку, а ботинки противно скрипели.

– В этом нет никакой необходимости, – сухо обронила я.

Эдвард не ответил: нажимал кнопки, включал печку, приглушал музыку. Пока он выезжал со стоянки, я решила в отместку поиграть с ним в молчанку и даже заранее надула губы, но тут услышала знакомую мелодию, и любопытство заставило меня передумать.

– «Лунный свет»?

– Ты знаешь Дебюсси? – он тоже удивился.

– Немного. Мама часто включает дома классическую музыку.

– Это одна из моих любимых пьес, – задумчиво сказал он.