Рудигер Дальке - Проблемы сердца и органов кровообращения. Как справиться с сердечными недугами

Исход болезни при эндокардите может быть совершенно разным. При легких формах заболевания прогноз благоприятен, болезнь не влияет на продолжительность жизни; однако при тяжелых пороках клапанов прогноз очень серьезный – эндокардит может спровоцировать эмболии или сердечную недостаточность, которые нередко приводят к смертельному исходу. Как правило, одна проблема влечет за собой другие, которые ухудшают состояние больного.

Значение симптомов воспаления сердца для пациента зависит в первую очередь от их серьезности. За одной из самых впечатляющих форм миокардита, которая приводит к полному расстройству работы сердца, стоит очевидный сердечный конфликт, который может перевернуть жизнь человека, – конфликт, который ставит на карту всю предыдущую жизнь. Естественно, что пациент стремится избежать такого серьезного противостояния. Однако этот конфликт, переведенный на физический уровень, становится не менее опасным. Пациент также чувствует, что для него решается вопрос жизни или смерти. Вокруг его сердца разгорелась война – болезненная и мучительная. В результате своего нежелания осознать мучительный душевный аспект своей проблемы он невольно сделал выбор в пользу болезненного телесного противостояния. Ему кажется, что его сердце пылает, настолько жгучей является боль в груди. Сердце действительно пылает – оно погружено в пламя такого сильного конфликта, что пациент предпочитает закрыть на него глаза. Следствием этого является то, что теперь он каждой клеточкой своего физического сердца ощущает, как оно сражается на той войне, в которую он не хотел вступать. При этом сердце начинает плакать, слезы проникают между его клетками и размягчают плотную структуру. Таким образом, сердце расширяется под давлением своих собственных действий, а клапаны в большинстве случаев перестают закрываться так, как нужно.

При этом становится очевидным, насколько проще было бы переработать всю эту болезненную символику на душевном уровне. Если бы пациент своевременно уступил слезам, смягчающим сердце, это помогло бы ему расширить его благодаря этой новой мягкости или сделать его менее закрытым. Возможно, это поставило бы под угрозу и ослабило структуру его прежней жизни, однако сама жизнь в этом случае не подверглась бы опасности. Если продолжить наше символическое сравнение, можно было бы сказать: прежняя жизнь должна закончиться – в переносном смысле или даже в прямом.

Ряд симптомов, упомянутых выше, подтверждают и развивают эту основную тему. Сердцебиение в ритме галопа является проявлением паники, которую вызвал конфликт внутри пациента, и одновременно показывает тенденцию его развития. Очевидно, что сердцебиение является одной из форм бегства. Перед лицом экзистенциальной угрозы человек пытается спастись бегством, а эта угроза является очевидной для пациента – как со стороны сердечного конфликта на душевном уровне, так и с точки зрения физического воспалительного процесса в сердце. Галоп – аллюр лошади, которая спасается бегством, и он повторяет биение сердца в состоянии паники. Трепетание предсердий и мерцательная аритмия при инфаркте, который во многом подобен этой ситуации, является для нас признаком перехода сердца в пограничную область между жизнью и смертью, когда резервы нашего главного органа уже исчерпаны, а границы переносимого пройдены.

В этой острой стадии перикардит также раскрывает содержание жгучего конфликта, который разгорается в сердце пациента в прямом смысле этого слова. Однако этот конфликт затрагивает не всю мышцу, а «только» ее внешнюю оболочку, так сказать, упаковку. В этом случае слезы сердца прорываются наружу и, если их не слишком много, не представляют слишком серьезной опасности. Однако если «слезы» своевременно не прекращаются и их становится все больше, сердце рискует утонуть в них. Образно говоря, в хронических стадиях перикардита волосатое сердце кажется «завернутым в вату», а панцирное сердце – «оправленным в мрамор».

Однако в действительности мрамор представляет собой известь и абсолютно не предназначен для защиты. Скорее, речь здесь идет о надгробном камне, который пациент воздвигает прямо в середине собственного сердца. Надпись на этом камне может поведать грустную историю о том, как плохо жилось этому сердцу, несмотря на то (или как раз по причине того), что его владелец в первую очередь стремился защитить его и отгородить от проблем. На его известковом панцире отпечаталось множество шрамов. Ведь тот, кто в первую очередь стремится сохранить свое сердце в переносном смысле и одновременно «заворачивает его в вату», вынуждает свое физическое сердце воплощать эту проблему. Все накопившиеся в душе сердечные конфликты теперь наносят раны физическому сердцу, оставляя на нем шрамы. Чрезмерная защита представляет серьезную опасность – об этом свидетельствует крайняя хрупкость панцирного сердца, известковый панцирь не создает ощущения защищенности, а, напротив, производит впечатление окостенелости. Тому, кто пытается уберечь себя от всего, не удается избежать испытаний.

Казалось бы, перед лицом этой ситуации смертельной окостенелости следует искать спасения у противоположного полюса – открытости и мягкости. Тем не менее, пациент должен признать, что для него первостепенной задачей является защита его сердца, его середины. Вся болезнь наглядно демонстрирует ему это, одновременно превращая сердце в крепость, в твердыню, в которую невозможно вторгнуться извне. Таким образом, очевидно, что на душевном уровне также необходимо достичь большей твердости сердца и большей решительности. Задача пациента – научиться защищать собственную середину, сознательно построить прочную крепость, которая дает ощущение защищенности и уверенности. Если человек не хочет полностью потерять себя, он должен научиться закрываться. И только из этого безопасного положения – из собственной защищенной середины – он может рискнуть сделать первый шаг к противоположному полюсу. Однако до этого необходимо детально проработать такие темы, как ограниченность и мудрое самоограничение, концентрация на самом важном, в том числе на крайнем, итоговом акте жизни – необходимо примирение с последней и наиважнейшей темой – темой смерти.

История сухого перикардита, напротив, является довольно «сухой». Здесь нет никаких «слез», однако становится заметно, что движения собственного центра больше не могут осуществляться беспрепятственно, а напоминают работу плохо смазанного механизма, который мучительно выполняет свои последние операции. Врачи называют эти звуки «шумом локомотива», поскольку они действительно напоминают пыхтение паровоза. Очевидно, что человеку нелегко справляться с конфликтами, сосредоточенными вокруг его собственной середины. Все давно уже не идет как по маслу, а движется тяжело и медленно. Вытесненные в эту область конфликты, скорее всего, тоже были тяжелыми и труднопреодолимыми. Если бы человек открыто принял вызов и встретил их лицом к лицу, его жизненные механизмы тоже на некоторое время лишились бы смазки и вся жизнь стала гораздо труднее. С другой стороны, духовно-душевный уровень конфликта является единственно возможным местом для его истинного разрешения.