Альберт Поделл - Паспорт человека мира. Путешествие сквозь 196 стран

Мне не удалось найти никого, кто говорил на английском или мог сказать хоть что-нибудь вразумительное. В пример могу привести дословное предупреждение с обратной стороны моего билета мозамбикских авиалиний: «ОНО КАСТРИРУЕТ ДЛЯ ЭМИССИИ ЭЛЕКТРОННОГО БИЛЕТА. Я ИНФОРМИРУЮ: Если поездка пассажира понимает место последней судьбы или величины государства, которая не та отправки, Варшавская конвенция может быть применена». (Что ж, теперь вы хотя бы знаете, услугами какой фирмы воспользоваться, чтобы достичь места последней судьбы.)

Моей основной целью в Мапуту стала виза в Анголу. Так как Мозамбик и Ангола обе пострадали от португальских колонизаторов, говорили на одном языке и были самыми радикальными левыми странами Африки, между ними установились дружественные отношения, поэтому Мозамбик был одной из немногих африканских стран, где Ангола разместила свое посольство. Это посольство давало возможность получить визу, но была уже пятница, на следующий день я отправлялся в Йоханнесбург – мой пункт последней судьбы, так что у меня был всего один шанс.

Как только я вошел в посольство Анголы и сказал «виза», служащий попытался избавиться от меня, заявив, что я должен был заранее предоставить заверенное приглашение от гражданина Анголы. Когда я показал ему именно такое письмо от ангольского агента в авиакомпании «Эмирейтс», пригласившего меня в Луанду, чтобы осмотреть удобства аэропорта, служащий опешил, но быстро взял себя в руки и сказал, что его посольство не выдавало визы иностранцам, которые не были гражданами Мозамбика, и что я должен был вернуться в США, чтобы получить визу. Я вежливо ответил, что это было форменной брехней, так как каждое посольство имеет право выдавать визы заявителю, лично явившемуся с паспортом и правильно заполненными документами на визу, независимо от того, гражданином какой страны являлся проситель. Это была не совсем правда, но зато звучало достаточно логично, чтобы служитель покраснел как помидор.

После долгого и изнурительного спора он поднял руки и сказал, что дело могло бы разрешиться, если бы я принес письмо из американского посольства в Мапуту с просьбой выдать мне ангольскую визу. Он ушел от ответа, когда я попытался узнать, гарантирует ли наличие письма получение визы. В конце концов он сказал, что многое зависит от настроения главы посольства, но он был уверен, что мне не светит никакой визы без письма.

Так что мне пришлось добежать до посольства США, где высокомерный молодой заместитель консула принялся тратить мое время расспросами, зачем же мне понадобилось такое письмо. Он был одним из тех льстивых засранцев-карьеристов, которыми были забиты заграничные дипломатические учреждения. Я сказал ему как можно более мягко, что он просто обязан дать мне это письмо, потому что мои чертовы деньги шли на его долбаную зарплату и аренду здания посольства, а выполнить мою просьбу не составляло для него никакого труда.

Он холодно ответил, что его посольство рассматривало лишь дела заграничных заявителей, которым требовалась американская виза, и не помогало американским гражданам разбираться с визой в Анголу. Я сказал ему, чуть менее мягко, что помогать американским гражданам входило в его хреновы обязанности, если их просьбы отвечали норме закона и здравому смыслу, как в моем случае. По всему было видно, что его больше заботила сохранность собственной шкуры, чем попытка помочь с вопросом, немного выходившим за рамки его повседневной работы, и положение другого человека. Тогда я достал свою ручку, попросил его продиктовать свое полное имя и пригрозил, что я напишу на него жалобу своим приятелям в государственном департаменте (которых у меня на самом деле не было), после чего он высокомерно пообещал «посмотреть, что он может сделать», и покинул комнату.

Через целый час ожидания он вернулся, с тем лучшим, что он смог сделать, а именно бесполезным письмом в одно предложение, где значилось, что я был гражданином США, желающим посетить все страны в мире. Он не собирался ничего просить у ангольцев и брать на себя ответственность перед ними.

Мне пришлось взять это жалкое письмецо и галопом нестись обратно в посольство Анголы, где служащие, даже не прочитав содержания, сразу же выразили недовольство тем, что оно было написано на простой бумаге. Я возразил, что на нем была печать заместителя консула, но они настояли на том, чтобы я предъявил письмо с золотой печатью Соединенных Штатов Америки, написанное на официальной бумаге.

Так что я вернулся назад в свое посольство, чтобы получить золотую печать, что было непросто, ведь я должен был снова общаться с неприятным и несговорчивым засранцем.

Получив письмо, я рванул обратно в посольство Анголы, где мне впервые сообщили: «Мы сожалеем, но письмо должно быть написано на португальском, официальном языке Анголы». Я сказал служащим, что письмо написано на английском, официальном языке США, но они только пожали плечами.

Я побежал в посольство Америки. Вся кутерьма началась в 9:30, и уже было 14:20 пятницы, когда наши доблестные трудолюбивые работники завершили работу и закрыли посольство на выходные. У меня не было перевода. И не было визы.

Ангола, таким образом, превратилась в подвисший Чад этой поездки. Я был ужасно изможден.

Я покинул эту часть Африки уверенным, что бедные земли под Южным Крестом наконец получили надежду на лучшее будущее, что местные жители действительно радовались миру и были готовы встать на путь спокойствия и процветания. Конечно, чудовищные воспоминания и ночные кошмары не исчезли, так же как и изуродованные войной тела калек и неразорвавшиеся мины. Светлые дни были все еще в далеком будущем, а перед людьми открывалась жизнь, полная трудностей, но они убедили меня, что смогут выиграть эту борьбу и что эти земли однажды станут гостеприимными даже для стариков.

Во время последних шести остановок в Южной Африке на меня успел нагадить большой индри, я увидел одного из 80 оставшихся в дикой природе золотистых лемуров, был арестован в Конго и про себя побеседовал об американской политике с тремя мертвыми малагасийцами.

Коморос, моя первая остановка, состоял из трех «Г» – он был грязный, гадкий и грустный. И занял только четвертую позицию по РТБП. Моя поездка туда закончилась плачевно, но в этом я мог винить лишь себя. Моя футболка гордо возвещала, что я «РОЖДЕН БЫТЬ ДИКИМ» – не самый лучший вид для прохода таможенной проверки в аэропорте Комороса. У меня быстро отобрали крошечные щипчики для ногтей (которые без вопросов пропустили в предыдущих десяти аэропортах), сувенир с корабликом в бутылке, который я купил за день до этого («потенциально опасное оружие»), пристально рассмотрели мою бутылку «Листерина» [13] Ополаскиватель для полости рта. – Прим. ред. , пытаясь понять, превышала ли она допустимый объем (нет, в ней было всего 5 мл, фух), и начали расспрашивать меня о моей национальной принадлежности, увидев острые палочки для еды в сумке (я брал их, чтобы не пользоваться местными грязными вилками, но решил об этом не распространяться).