Ричард Брэнсон - К черту всё! Берись и делай! Полная версия

Я был в Йоханнесбурге в конце 2003 года, когда Мандела обратился к прессе перед началом концерта «46664», благотворительной акции для борьбы со СПИДом, которую мы помогали организовать вместе с Питером Гэбриелом и Брайаном Мэем (гитаристом Queen). Он говорил кратко и по существу:

– СПИД – это трагедия неслыханных масштабов, разворачивающаяся в Африке. СПИД – это уже не просто болезнь, это проблема прав человека. Ради спасения человечества мы должны действовать сейчас, чтобы собрать средства для зараженных СПИДом людей и помочь предотвратить дальнейшее его распространение. 46664 был мой номер все восемнадцать лет, что я провел в тюрьме на острове Роббен. Меня знали лишь как этот номер. Миллионы людей, зараженных СПИДом, – тоже всего лишь число. Они тоже осуждены – пожизненно. Вот почему я впервые разрешил использовать мой тюремный номер, 46664, как символ нашей кампании.

Сидеть на концерте рядом с ним, с его прекрасной женой Грасой Машел, с Джоан и Холли и слушать песню Питера Гэбриела – это было одним из самых незабываемых впечатлений моей жизни.

Я думал, что у меня, даже в мои пятьдесят с лишним лет, молодой подход ко всему. Но Мандела, которому за восемьдесят, успешно компенсирует отнятые у него тюрьмой годы широтой своего взгляда на мир и страстной влюбленностью в жизнь. Ранее я уже рассказывал о том, как с помощью иорданского короля Хусейна, договорившегося с Саддамом, вылетел вместе с сэром Эдвардом Хитом в Ирак, откуда перед самым началом конфликта 1990 года вывез сорок три человека из числа раненых и больных заложников. Мне никогда бы в голову не пришло, что могу снова оказаться в таком же положении. Однако в 2003 году, в годовщину событий 11 сентября, иракский кризис вошел в фазу обострения, и похоже было, что Буш развяжет войну. Я всячески противился планам вторжения в Ирак, потому что убежден, что это худшее политическое решение со времен Суэцкого кризиса. Нельзя убивать или калечить тысячи людей для того, чтобы добраться до одного-единственного человека. Я уверен, что, если бы Саддаму предоставили возможность бегства, кровопролития удалось бы избежать. Я считаю, что таким людям надо оставлять какой-то выход, иначе они превращаются в загнанных животных – они вынуждены сражаться. К тому же Саддам, возможно, до конца не верил в то, что вторжение состоится.

Ситуация запуталась вконец и становилась все более опасной. Я подумал, что единственным человеком, который смог бы убедить Саддама уйти с поста президента и поселиться в другой стране, был Мандела. Я позвонил ему, а потом отправил еще и письмо:

Дорогой Мадиба!

Как всегда, приятно было побеседовать с тобой. Я подумал, что имеет смысл послать тебе короткую записку, подводящую итог нашей дискуссии.

Америка и Великобритания явно настроены на войну. В ней неизбежно будет множество жертв среди населения.

Я считаю, что есть только один способ предотвратить войну в Ираке, и я думаю, что ты единственный человек в мире, кто может этого добиться.

Если можно будет убедить Саддама поселиться в Ливии (или где-то еще) с гарантией личной безопасности, тогда, полагаю, американцы лишатся повода развязывать войну. Если бы он пошел на эту жертву, чтобы избежать дальнейших жертв и страданий своего народа, его репутация от этого только укрепилась бы. Иначе его ждет судьба Норьеги, Милошевича – а то и хуже.

Зная твои отношения с президентом Каддафи и то уважение, которым ты пользуешься в Ираке, ты, вероятно, единственный человек, который мог бы все это организовать.

Я считаю, что доверие, которым ты пользуешься, способно убедить Саддама отказаться от власти. Вылетев вместе с тобой, допустим, в Ливию, он мог бы уйти с высоко поднятой головой. Это лучшее, что он сделал бы для своего народа.

Если это может чему-то помочь, буду рад выслать самолет, чтобы доставить тебя туда – и обратно (лучше бы с посадкой в Ливии!).

Я еще переговорю с тобой, как только ты обсудишь это с Табо (Мбеки, президентом Южной Африки).

С неизменным уважением,

Мы планировали, что Мандела отправится в Багдад для разговора с Саддамом и они вылетят оттуда вместе. Это убедило бы Саддама в собственной безопасности. Но прежде чем предпринимать какие-то шаги, Мандела хотел, чтобы Кофи Аннан «благословил» всю нашу операцию. Кофи Аннан поначалу отнесся к этой идее настороженно – его тревожило, что Мандела может оказаться заложником Саддама. Да, пожалуй, и сам Саддам в определенной степени сомневался в нашем плане. Я сам поговорил с Кофи Аннаном, и в конце концов он позволил себя убедить в том, что план вполне разумен, – и дал нам добро. Самое поразительное, что Мандела был вполне готов лететь – в его возрасте, полагал он, смерть не так уж страшна. Я сказал Манделе, что готов лететь с ним, если возникнет необходимость. Собственная безопасность меня тревожила мало – я объяснил Манделе, что проделывал множество опасных трюков. Однако окончательное решение оставалось за ним.

Четыре члена совета директоров Virgin, включая Уилла Уайтхорна, получили секретные инструкции подготовить все для осуществления плана мирного урегулирования. Частный самолет стоял в Йоханнесбурге, готовый 17 мая вылететь в Ирак. Два дня спустя, когда мы приготовились лететь, начались бомбежки Багдада, а коалиционные войска вторглись в Ирак. Мы никогда не узнаем, как все могло сложиться, если бы войну задержали буквально на пару дней. Вся история этой войны – и Ближнего Востока – могла бы стать совершенно иной.

Вторжение в Ирак и все последовавшие за этим события – как в Ираке, так и во всем мире – подвигли меня на то, чтобы организовать группу стоящих вне политики людей – так называемых «старейшин» – для предотвращения таких конфликтов в будущем. Эта группа еще только формируется, но Мандела уже согласился стать ее отцом-основателем. Сама идея родилась в разговоре, который состоялся у меня с Питером Гэбриелом и Манделой. Мы говорили о возникшей ситуации, и каждый из нас считал, что в мире существует никем и ничем не заполненный разрыв: на планете предостаточно лидеров, способных применять военную, экономическую и политическую силу, но отсутствует лидерство мудрости, столь необходимое всей нашей «глобальной деревне». Последние два года мы работали над этим проектом, находясь за кулисами всех событий.

Совсем недавно я побывал в Южной Африке вместе с Джин Элванг, нашим неутомимым директором Virgin Unite. Я воочию убедился в том, что достигнут большой прогресс в работе над нашими социальными проектами. Стараюсь, когда только возможно, непосредственно участвовать в такой работе. Так, например, ранее я узнал, что некоторым из наших работников в ЮАР поставлен диагноз ВИЧ, однако получить лекарства им было негде. Тогда мы пожертвовали средства на открытие клиники на сто тысяч человек в Лесото. Чтобы привлечь население, мы с Джоан выехали туда и на виду у всего персонала дали себя продиагностировать. Я с большим интересом отношусь к различным экологическим проектам, принимая в них самое деятельное участие – отчасти потому, что Африка очень сильно подвержена влиянию глобального потепления. Привело к этому множество бездумных действий, совершаемых людьми во всем мире, однако сами африканцы способны внести вклад в спасение своей земли. Например, они могут перейти с керосина на биотопливо, которое и чище, и безопаснее. Когда женщины (а готовят в основном они) в бедных поселках поймут это, они захотят изменить ситуацию – но сначала мы должны помочь им финансами и собственным примером.