Элизабет Брами - Французское воспитание. Метод мадам Дольто

Разумеется, как педиатр Дольто была знакома с трудами Арнольда Гезелла [13] Арнольд Гезелл – американский психолог, содействовавший развитию нормативной медицины раннего детства. Годы жизни: 1880–1961. и его соратницы Френсис Илг, утверждавших, что «новорожденный – это уже индивидуальность» (16). И она также говорила об этом, и ее слова трогали за душу и никого не оставляли равнодушными. Эту истину она защищала до последних дней своей жизни, утверждая: «Просто ребенка, ни с большой, ни с маленькой буквы, не существует» (17). «Есть только индивидуальная личность, находящаяся в том периоде своего развития, который называется детством, а что же касается главного, то каким он пришел в этот мир, таким он в нем и останется» (18). «Ребенка как такового не существует» (19). Утверждая, что младенец – это уже личность, человек со своими индивидуальными особенностями, равный взрослому, а следовательно, требующий уважения к себе, она тем самым говорила, что его и нужно воспринимать как отдельное уникальное существо в совокупности его своеобразия.

Любой ребенок всегда уникален, и он «всегда отличен от других» (20). Но во всем этом нет ничего революционного. И, судя по текстам просвещенных педагогов конца XIX столетия, мы можем видеть, что уже тогда они восставали против злоупотребления шаблонными методами воспитания.

Разумеется, это были лишь первые наметки будущих теорий, хотя уже в то время некая мадам М. М., оставшаяся неизвестной и вскоре канувшая в забвение, написала такие провидческие и полные юмора слова: «В воспитании существует довольно опасный предрассудок, который заключается в том, что всех детей якобы можно обучать и воспитывать одинаково. Хотя любой опытный садовник скажет вам, что розы и гвоздики или, например, фиговое дерево и виноградная лоза требуют разных условий и разного подхода к их выращиванию. Так и хорошие учителя не будут подходить с одними и теми же мерками к каждому из своих учеников, у них на это нет ни прав, ни полномочий» (21).

Воспитание для Дольто не означает строгого применения незыблемых и систематизированных правил. Воспитание – это постоянное размышление и адаптация к уникальной личности ребенка в духе братства с ним. Пытаться сравнивать детей, стричь всех под одну гребенку, волевым усилием втискивать их в какие-то рамки было недопустимо для Дольто. Она видела в этом посягательство на целостность личности ребенка и считала, что такое воспитание может нанести непоправимый вред и помешать психологическому развитию и, в конечном счете, его будущему.

По ее мнению все, что в воспитании и школьном образовании приводит детей к общему знаменателю и силовому встраиванию личности в определенные модели, противоречит принципам уважения к ребенку, убивает в зародыше его таланты и отнимает его личную свободу. Неуклонно следуя своим идеям, Дольто настаивает на том, что «нельзя также навязывать ребенку имитационные модели поведения» (22), находя, что «обезьянничанье» хорошо только для обезьян. Что она об этом думает, мы подробнее расскажем в главе о школе.

Если ребенок – это личность, достойная всяческого уважения, и уникальное человеческое существо, то из этого следует, что он автоматически наделяется правом быть субъектом. Все, что ведет к восприятию ребенка в качестве объекта (изучения, заботы, интересов и даже любви), полностью исключается. И в ребенке Дольто защищает прежде всего субъект желающий точно так же, как принято защищать любое живое существо, будь оно большое или маленькое. В данном случае желание понимается в интерпретации Фрейда, чью концепцию она заимствовала, чтобы применить ее к ребенку, которого предстоит обучить и воспитать. Итак, любой субъект – это субъект желающий, и именно в таком качестве его нужно воспринимать. И для родителей главным является умение распознавать желание, выражаемое ребенком.

Добиться этого можно разными способами. В противоположном случае невнимание родителей к желаниям ребенка, отказ от его восприятия в качестве субъекта желающего могут привести к тому, что он превратится в робота, станет ребенком-вещью, «овеществится» (23), по образному выражению Дольто, часто прибегавшей к этой формулировке, максимально точно отражавшей данную ситуацию. Ребенок как домашнее животное (собака, кошка), любимая вещь – Дольто говорит, что у нее сформировался длинный и удручающий список, отдельные позиции которого она цитирует: «Дети как престижная вещь, которой гордятся: «Вы знаете, мадам, мой сын лучший в классе». Ребенок-кошечка или ребенок-собачка, которых холят и лелеют, ребенок-кукла (или вешалка), которому постоянно меняют наряды, ребенок-емкость, которого до отказа набивают едой и знаниями, дети-агрессоры, доводящие любого человека до полной потери сил и бездействия и буквально изводящие семью; дети, застывшие на фаллической стадии своего развития; дети, стремящиеся быть как все; дети ранние старички; дети, вообразившие инцест…» (24)

Если ребенок подчинен воле родителя и полностью лишен возможности исполнить свое собственное желание; если взрослый все знает лучше его, когда, например, есть, спать, садиться на горшок, что надеть, чтобы не было жарко или холодно; если родитель требует от ребенка подчинения нормам и правилам, не признавая его желаний и не отдавая себе отчета в их специфике; если взрослый навязывает ему стандартизированное поведение, можно ручаться со стопроцентной уверенностью, что ребенок дорого заплатит за это своим психическим здоровьем.

В начале 1960-х Бруно Беттельхейм предупреждал одну из мамаш: «У бедного ребенка нет другого выбора, как предварять ваши ожидания, в то время как он должен спонтанно постигать жизнь. И он заслуживает похвалы, если делает это самостоятельно. В противном случае мы вырастим поколение, неспособное противостоять интенсивной пропаганде» (25). Дольто вооружается теми же аргументами, основываясь на тех же психоаналитических концепциях, которые она пытается донести до аудитории: «Именно об этом, о различии в желаниях родителей и детей, я рассказывала во время передач, когда отвечала на вопросы, задаваемые в письмах» (26).

Она не раз предупреждала об опасности оглупления ребенка под предлогом защиты и непрестанной заботы о нем. «Воспитание, основанное на чрезмерной опеке ребенка, напоминает воспитание умственно отсталых» (27). И она не уставала повторять, что нужно уважать личность ребенка в любом ее проявлении, нужно «постоянно поддерживать с ним отношения как на эмоциональном, так и на языковом уровне. Ведь нужно не только удовлетворять нужды ребенка, но и прислушиваться к его желаниям» (28).