Мартин Писториус - В стране драконов. Удивительная жизнь Мартина Писториуса

– Я хотел бы, чтобы все вы на минуту остановились и всерьез задумались о том, каково это – не иметь голоса или каких-либо средств коммуникации, – говорит мой компьютерный голос. – Вы никогда не смогли бы попросить: «Передайте, пожалуйста, соль», – или сказать другому человеку что-то очень важное, например «я тебя люблю». Невозможно никому сообщить, что вам неудобно, холодно или больно.

Когда я впервые осознал то, что случилось со мной, мне пришлось пройти через сложный период, во время которого я был готов искусать себя от отчаяния и разочарованности той жизнью, в которой невольно оказался. А потом я просто сдался. Я стал абсолютно и полностью пассивным…

Надеюсь, пауз, которые я запрограммировал в своей речи, хватит, чтобы слушатели успевали понять, о чем я говорю. Трудно слушать синтетическую речь, когда ты привык к голосам, которые то умолкают, то набирают громкость, то затихают. Но сейчас я больше ничего не могу с этим сделать.

В зале царит тишина, когда я рассказываю о знакомстве с Вирной и тестировании, о поиске коммуникационного устройства и отказе от «черного ящика». Затем я перехожу к рассказу о долгих месяцах изучения компьютерного программного обеспечения; о деньгах, которые мой дедушка оставил отцу по завещанию и которые позволили моим родителям купить необходимое оборудование; о той работе, которую я проделал, учась общаться.

– В 2001 году я находился в дневном стационаре для людей с серьезной психической и физической инвалидностью, – говорю я. – Восемнадцать месяцев назад я ничего не знал о компьютерах, был совершенно неграмотным и не имел друзей. Теперь я способен оперировать более чем десятью компьютерными программами, я научился читать и писать, обзавелся добрыми друзьями и коллегами на обоих своих местах работы…

Я вглядываюсь в ряды лиц перед собой. Интересно, смогу ли я когда-нибудь поведать людям о своих переживаниях? Ведь слова так ограничены.

Существует ли такое место, куда они могут привести нас, где кончается ничейная земля непонимания? Как знать… Но я должен, по крайней мере, надеяться, что сумею каким-то образом помочь людям понять – если они сами того захотят. Здесь так много глаз, устремленных на меня, целые сотни, и сердце мое гулко стучит, пока компьютер продолжает говорить.

– Моя жизнь разительно изменилась, – говорю я. – Но я все еще учусь приспосабливаться к ней, и хотя окружающие говорят мне, что я умен, мне пока еще трудно в это поверить. Мой прогресс – это плод упорного труда и того чуда, которое случилось, когда люди поверили в меня.

Робко обводя глазами зал, я осознаю, что никто не ерзает и не зевает. Все молча слушают.

– Коммуникация – одна из тех вещей, которые делают нас людьми, – говорю я. – И для меня возможность общаться – большая честь.

Наконец я умолкаю. Моя речь окончена. Я сказал все, что хотел сказать этому залу, полному незнакомых людей. Какую-то долю секунды они молчат. Я смотрю на них, не зная, что делать дальше. Но потом слышу шум – звук аплодисментов. Поначалу он тих, но ладони хлопают друг о друга все громче и громче, и я вижу, как люди встают с мест – один, второй, третий… И вот уже поднялась вся толпа. Я смотрю на лица передо мной – лица людей, которые улыбаются и смеются, аплодируя мне, сидящему на сцене. Овация становится все громче и громче.

Вскоре она уже становится такой огромной, что мне кажется, будто она вот-вот поглотит меня. Я опускаю взгляд, едва осмеливаясь верить в то, что вижу и слышу. Наконец нажимаю на рычажок коляски и отъезжаю к боковому краю сцены.

– Мистер Писториус!

Передо мной стоит женщина, которая переводила мою речь на язык знаков для членов аудитории, страдающих глухотой.

– Я просто хотела сказать вам, что вы – наше вдохновение, – торопливо говорит она. – Вы – воистину необыкновенный человек.Пережив все то, что выпало на вашу долю, и оставаясь таким позитивным, вы подаете пример нам всем.

Я слышу, как эмоционально она говорит, торопясь и сбиваясь, и сила ее чувств отпечатывается на лице.

– Спасибо вам за то, что поведали нам свою историю, – говорит она. – Я горжусь тем, что была здесь сегодня!

Не успеваю я ответить, как другой человек подходит, чтобы поздравить меня, а потом еще один, и еще… Множество лиц обращено ко мне с улыбками и восторгом.

– Вы такой замечательный!

– Такой вдохновляющий!

– Ваша история просто поразительна.

Я не знаю, что ответить. Я потрясен и растерян, и Муньяни ободряюще улыбается мне. Я с трудом понимаю, почему люди так реагируют, но, выслушивая их, вспоминаю одну женщину, с которой недавно познакомился после выступления в школе для детей-инвалидов.

– Мой сын учится здесь, и я буду гордиться им, если он вырастет человеком, похожим на вас, – сказала она мне после выступления.

Я в то время не понял, о чем она говорит, но теперь, похоже, начинаю понимать. Я сижу посреди всего этого шума и движения и, пока меня хлопают по плечам и поздравляют, осознаю, что люди хотят услышать историю о мальчике, который воскрес из мертвых. Она их восхищает – она восхищает и меня самого.

Между мной и жизньюпостоянно происходят столкновения. При каждом ее повороте я в изумлении широко раскрываю глаза, врезаясь в новые впечатления: вижу человека с похожим на перья попугая гребнем из ярко раскрашенных волос в центре бритой головы; пробую облачко сахарной ваты, тающей у меня на языке; погружаюсь в теплое удовольствие, впервые отправляясь покупать рождественские подарки для своей семьи; или испытываю острое удивление, видя одетых в короткие юбки женщин, на лицах которых сияют краски яркой красной и голубой косметики. Сколько всего еще предстоит узнать – и мне не терпится, я жажду, умираю от голода по информации, которую смогу собрать.

В январе 2004 года, спустя несколько месяцев после того памятного выступления, я начал работать по четыре дня в неделю – два в коммуникационном центре и два в центре здоровья. У меня много обязанностей: от правки и редактирования бюллетеней до поддержания компьютерных сетей и контактов с другими пользователями ААК. Я даже учусь создавать веб-сайты, и меня приняли на курс занятий в университете после того, как профессор Алант предложила мне написать заявление.

У меня не сохранилось никаких воспоминаний о школе, и учебники для меня придется наговаривать на компакт-диски, потому что я пока еще недостаточно хорошо читаю, чтобы учиться по ним. Однако остальные мои соученики будут выпускниками колледжей – многие из них уже сами преподают. Я не получу полный университетский диплом, потому что у меня нет школьного аттестата, но, если окончу курс, мне вручат сертификат о полученном образовании. Курс посвящен теории и практике обучения и просвещения людей, которые нуждаются в ААК, и, чтобы не отстать от других, мне придется заниматься каждую свободную минуту, когда я не буду занят на работе.