Мартин Писториус - В стране драконов. Удивительная жизнь Мартина Писториуса

Мы добрались до вершины песчаной горы, и Ким садится отдохнуть рядом с нами. Никто из нас не произносит ни слова, мы пытаемся восстановить дыхание. Внизу под нами простирается пустыня, похожая на бескрайнее море. Ким прислоняется ко мне. У нее в руке стеклянная бутылка. Я смотрю, как она открывает ее, а потом передает мне. Я погружаю ее в песок.

Сам не знаю, что больнее обжигает гортань, когда я смотрю на компьютерный экран, – гнев или разочарование?Через десять дней я должен лететь в Великобританию и сейчас сижу на работе. Я только что получил письмо от турагента, с которым связался, чтобы расспросить о квоте на рейсы в Канаду. Через три месяца я должен присутствовать там на конференции и попросил сопровождать меня Джоанну, а не мать и отца, которые всегда помогали мне раньше. Турагент спрашивает, с кем я все-таки хочу ехать в Канаду – с матерью или подругой? Очевидно, мама сняла трубку, когда он позвонил, чтобы сообщить мне какую-то информацию, и сказала ему, что она сама собирается бронировать билеты. Я знаю, о чем она думает.

– У Ким была подруга, которая познакомилась с парнем в Интернете и решила, что по уши влюблена в него, – несколько дней назад говорила мама. – Но потом она встретилась с этим человеком лично и осознала, что между ними нет ничего общего. Так часто случается, как я слышала.

Несколько мгновений я медлю, недоумевая, как заставить мать понять, что я отдаю себе отчет. Это все равно что пытаться убедить дальтоника, что небо голубое, когда он уверен, что оно зеленое.

– Мы с Джоанной знаем друг друга очень хорошо, – вывожу я на своей алфавитной доске. – Мы уверены в своих чувствах. Когда мы встретимся, все будет хорошо.

Мама вздыхает.

– Надеюсь, что так, – ради тебя, Мартин, – говорит она. – Очень надеюсь…

Я понимаю ее опасения. Ее ребенок расправляет крылышки на два десятилетия позже, чем ему полагалось это сделать. Она так долго ждала этого момента, и теперь, когда он настал, это ее пугает. Я задержался в детстве почти на всю жизнь: сначала как призрачный мальчик, да и потом родители участвовали в каждом шаге моего прогресса.

Им трудно представить себе, как я лечу в другое полушарие без них, и я их понимаю, потому что у меня это тоже вызывает опасения.

Самостоятельно я совершил лишь один недолгий перелет по стране; теперь же мне предстоит в одиночку пересечь океаны, чтобы увидеться с Джоанной, и приходится принимать в расчет множество практических соображений. Я понимаю, что родители желают обеспечить мою безопасность, но ведь я не смогу провести остаток своей жизни, завися от их ожиданий и страхов. В какой-то момент мне придется прыгнуть в неведомое без них.

«Привет, любовь моя!»

Сообщение от Джоанны появляется на моем экране. Я послал ей SMS несколько минут назад, написав, что нам нужно поговорить.

«Слава богу, что ты на месте, – набираю я в ответ. – Мне нужно кое-что тебе рассказать».

Я рассказываю ей, что сделала моя мать, и поясняю, как трудно будет убедить ее не делать того, что, как она считает, принесет наибольшее благо.

«Но почему твоя мама вообще в это вмешивается?» – пишет Джоанна, когда я заканчиваю объяснения.

«Потому что она выяснила, что я собираюсь бронировать рейсы, и говорит, что боится, что цены поднимутся, если не сделать это как можно скорее», – отвечаю я.

Мне нет нужды упоминать, что мама волнуется и потому, что мы с Джоанной можем расстаться во время моей поездки в Англию и в результате у меня окажется на руках бесполезный билет на самолет в Канаду.

«Но разве ты не можешь ее остановить? – пишет Джоанна. – Не можешь сказать ей, что мы организуем это вместе?»

«Постараюсь, но не уверен, что она станет слушать».

«Ей придется!»

На какое-то время мой экран пустеет.

«Я начинаю злиться, – в конце концов пишет Джоанна. – Я не понимаю, зачем твоя мать вообще в это лезет. Разве не ты должен решать этот вопрос? Если тебе понадобится помощь с чем-нибудь, я могу сама тебе помочь».

Как мне хочется объяснить ей это, заставить ее понять, что все не так просто! До этого момента мы всегда понимали друг друга, но я начинаю бояться, что тут мы впервые не достигнем взаимопонимания.

«Все это меня ужасно злит, – пишет она. – Почему ты просто не можешь попросить ее не вмешиваться?»

Сейчас мы ближе, чем когда-либо прежде, подошли к разладу и ссоре, и я ощущаю страх. Как смогу я объясниться с девушкой, которая в одиночку плавала в океане?Как мне добиться от нее понимания, если наш жизненный опыт настолько разнится?

«Мои родители – люди, которые поднимают меня с постели по утрам, – пишу я. – Они же помогают мне одеваться, кормят меня завтраком, купают меня, возят меня на работу и забирают после нее.

Что бы я делал, если бы рассердил их настолько, что они не захотели бы больше заниматься всем этим? Я, конечно, уверен, что этого не случится, потому что они меня любят и никогда не сделают ничего, что мне навредит.

Но вера не всегда означает отсутствие опасений, а когда всю жизнь сидишь в инвалидном кресле, нуждаешься в людях в такой степени, в какой не нуждаются в них те, кто не прикован к коляске».

Пару секунд на моем экране пусто. Потом на нем возникают пять слов от Джоанны: «Прости меня, пожалуйста, любовь моя».

Мы договариваемся пообщаться сегодня вечером, но вначале я хочу переговорить с отцом, поэтому отсылаю ему электронное письмо с просьбой побеседовать с матерью и вступиться за меня. Однако ничего не происходит вплоть до того момента, когда мы вечером усаживаемся ужинать.

– Я должен поговорить с вами обоими, – пишу я с помощью алфавитной доски. – Это важно.

Родители смотрят на меня. Сердце колотится о грудную клетку. Я должен быть абсолютно откровенен с ними, если хочу, чтобы они поняли, как все это важно для меня.

– Я еду в Канаду с Джоанной, – говорю я. – Она будет помогать мне в этой поездке, потому что я этого хочу.

Моя мать явно хочет что-то сказать, и я молюсь о том, чтобы она помолчала немного, чтобы позволить мне закончить мою речь.

– Я знаю, что вы не считаете это хорошей идеей, но пора вам начать мне доверять, – говорю я им. – Я должен иметь возможность принимать собственные решения и совершать собственные ошибки. Вы не сможете защищать меня вечно,и я так уверен в том, что мы с Джоанной справимся с этой работой, как никогда прежде не был уверен ни в чем.

Несколько секунд мама молчит.

– Мы не хотим мешать тебе ни в чем, Мартин, – говорит она. – Единственное, чего мы хотим, – это чтобы ты был счастлив.

– Я знаю, – отвечаю я ей. – Но если вы действительно желаете именно этого, то должны дать мне шанс выяснить, в чем состоит мое счастье. Пожалуйста, не мешайте мне. Пожалуйста, позвольте мне это сделать.