Иэн Келли - Вивьен Вествуд

«Я могу открыто говорить об ушедших людях, даже о Малкольме, – признается Вивьен, глядя в сторону, на очертания Баттерси за окном. Я уже знаю: она всегда так задумывается, когда собирается говорить откровенно. – Теперь я могу рассказать кое-какие вещи, в которых никогда не призналась бы при его жизни. Ведь говорят: «Живые заслуживают уважения, а мертвые правды». При жизни Малкольма я бы его защищала. Но теперь не буду. Не то чтобы я любила выносить сор из избы, нет. Просто мертвые заслуживают правды.

У меня было очень-очень мало любовных связей. Очень-очень мало. Своих парней я могу пересчитать по пальцам. – Вивьен вскидывает руку, украшенную драгоценностями, но, прежде чем я успеваю спросить, имеет ли она в виду пять пальцев или все десять, она продолжает: – У меня их было немного. Мужчин. Я всегда была им верна. Да и больше одного мужчины мне никогда не было нужно. Пожалуй, Малкольм был моим первым мужчиной-интеллектуалом. До него таких у меня не было».

В истории Вивьен Вествуд непременно звучит имя Малкольма Макларена. Некоторые считают, что их союз изменил мир: стиль панк обрел завершенность, обрел свой неповторимый облик, самую известную музыкальную группу и философию отдельной субкультуры, если ее можно назвать философией. Благодаря отношениям с Малкольмом Вивьен познакомилась с «The Sex Pistols», а ее имя стало связано с празднованием серебряной годовщины правления королевы, с тем летом, когда была записана песня «Боже, храни королеву», а группа, выступив с ней, потерпела полнейшее фиаско. Кроме того, от Малкольма у Вивьен родился второй сын – Джо Корр. Он мне как-то сказал: «Как ни крути, мамину репутацию изначально создал панк-рок, потому что, попросту говоря, он стал революцией в культуре. Никто раньше ничего подобного не видел». Сегодня на панк-рок с его «пламенной яростью», с соответствующим образом и музыкой можно посмотреть с разных сторон. Мотивы панка снова и снова возникают в моде – от аллюзий на фетиш-атрибутику и «поношенных» тканей до надписей на футболках – и до сих пор перекликаются с каждой новой волной поп-музыки. Панк-рок на пике популярности просуществовал недолго и породил на удивление мало заметных личностей, а революция, которую он произвел, не следовала определенной идеологии и не принесла очевидных результатов. Кто-то, например исполнительный директор Вивьен Кристофер ди Пьетро, скажет вам, что панк изменил подход к ведению дел сегодня и даже политическое мышление, что именно он призывал покончить с ортодоксальными взглядами и ускорил этот процесс, а также способствовал возникновению творческого нонконформизма. Кто-то говорит, что благодаря панку изменилось отношение к нетрадиционной ориентации, у сотрудников офисов по пятницам отменили строгий дресс-код, а также в мире появилась индивидуальная мода. И хотя многие не могут точно сказать, какой же на самом деле вклад в западную культуру внес панк, кроме неразберихи, особенно с учетом того, как быстро он пошел по пути коммерциализации, все единодушно соглашаются, что вращался лондонский панк-рок вокруг невероятной парочки – Вивьен и Малкольма. Одной из целей этой книги было рассказать о том, какую важную роль они сыграли в формировании панка и его лондонского звучания; да и Вивьен еще в самом начале книги заявила, что отчасти ее замысел состоял в том, чтобы, насколько это возможно, расставить все точки над «i», рассказав, кто, что и когда создал. Задача эта даже для нее оказалась труднодостижимой, хотя она и находилась в самом центре событий. Переиначивая Толстого, скажем, что все удачные отношения похожи друг на друга. А в тех, где происходит разлад, как случилось у Вивьен и Малкольма, чьи творческие и личные пути разошлись, причем очень резко, порой сложно разобраться даже их непосредственным участникам, даже по горячим следам. С годами трактовка творческого и личного партнерства Вивьен и Малкольма, длившегося с конца 60-х до начала 80-х годов, все сильнее искажается. Причиной тому и горькие комментарии их сына, и мемуары панков и поп-звезд, и требование Малкольма не ставить имена Вивьен и Андреаса на вещах из их коллекции, в создании которой не участвовал, и попытки не дать Вивьен произнести прощальное слово на похоронах Малкольма в 2010 году. Разобраться в их отношениях так же непросто, как распороть самые замысловатые модели Вивьен. Хотя начались они довольно банально: в квартире над почтовым отделением в Руйслипе умный и непоседливый студент школы искусств познакомился со старшей сестрой своего лучшего друга…

«Сперва Малкольм был для меня другом Гордона, моего младшего брата. Шел 1965 год. Я зарабатывала тем, что делала украшения и продавала их на Портобелло-Роуд, а еще я снова жила с мамой. Так я и справлялась. Гордон постоянно приходил в нашу квартиру над маминым почтовым отделением вместе с Малкольмом. Когда тот появлялся, то часа два-три помогал мне. Мне очень нравились придуманные им украшения. Они были ультрасовременными. И я сразу подумала, что он замечательный. Так мы и познакомились: обычно он приходил, когда мама работала внизу – ей он никогда не нравился, – а еще, что казалось мне удивительным, иногда он приходил, когда брат был на занятиях. Или они с Гордоном просто зависали в квартире и болтали, пока я делала украшения или занималась с маленьким Беном. Так постепенно я узнала Малкольма получше…»

Малкольм Роберт Эндрю Макларен родился в 1946 году и рос в Стоук-Ньюингтоне и Хайбери, где рядом, на трибунах старого стадиона «Арсенал», постоянно гудели зрители. В детстве его в основном воспитывала крайне эксцентричная бабушка, Роза Айзекс Корр. Семья Розы происходила из общины евреев-сефардов из Стэмфорд-Хилла, а сама она хотела стать актрисой, но в итоге лишь сдавала под театр комнаты, промышляла мелкими аферами с художественными ценностями и проталкивала на сцену своих протеже. Еще больше вас потрясет, наверное, ее дочь, Эмили, мать Малкольма, которую члены семьи называли «проституткой», хотя «работала» она скорее куртизанкой, ведь ее самым знаменитым партнером был сэр Чарльз Клор, поселивший ее в своих апартаментах в Монте-Карло. Сейчас семья Вивьен более открыто обо всем рассказывает, чем раньше, а множество странностей в большой семье Корр-Айзекс-Макларен точно объяснено Вивьен так: «Малкольм в детстве не знал материнской любви, в этом корень всех его бед». Их сын Джо еще более прямолинеен: «В общем, матери он был не нужен, а Роза была абсолютно невменяемой».