Генри Лодж - Моложе с каждым годом. Как дожить до 100 лет бодрым, здоровым и счастливым

В этом июне я предпринял еще одно велосипедное путешествие – поездку по Скалистым горам в компании старого приятеля и своего крестника. Это была шестидневная вылазка вверх и вниз по Большому Водоразделу в Колорадо, спонсором которой выступила одна денверская газета. Были и другие подобные мероприятия, и для меня они – любимый вариант кеджинга. Такие путешествия крайне дешевы, а польза от них огромная. Приблизительно две тысячи человек, участвующих в подобном кроссе, проезжают ежедневно около ста миль по перевалам в 12 000 футов высоты (а какие там названия, вы только послушайте – Страна Любви, перевал Кроличьи Уши, Эстес-Парк…) и ночуют в школах и спортзалах. Багаж и спальные мешки везут за вами в огромном трейлере. Прекрасное времяпрепровождение! Вы тренируетесь и заводите новых друзей. А ожидание подобного путешествия держит вас в возбуждении задолго до его начала. Не говорю уже о воспоминаниях, которые потом будут греть вас долгие годы. Эти чувства будут поддерживать вас и не давать свернуть с пути.

Все это замечательно, но все же не мешает быть готовым к любым неожиданностям. Как довелось узнать мне прошлой зимой, случаются и не слишком приятные вещи. Вот вам душераздирающая история. Прошлым летом мне позвонил Чиб, человек, которого я знаю с детства, и сказал, что у него есть идея для нашей книги. Он приглашал меня приехать в декабре в Стоу, штат Вермонт, на ежегодную оздоровительную конференцию для лыжников-ветеранов, которую он устраивал. Мне предоставлялась возможность понаблюдать за немолодыми мастерами, самому потренироваться и провести время с пользой и удовольствием. У меня было еще шесть месяцев в запасе, так что я мог готовиться заранее. Идея мне понравилась.

Я лет тридцать не бывал в Стоу, с тех пор, как открыл для себя западные лыжные места, и теперь мне хотелось вернуться туда и блеснуть обретенным мастерством. Я сознавал, что до Чиба мне и сейчас далеко, но по сравнению с 1970 годом я многого достиг; я горел желанием заткнуть за пояс призрак себя бывшего. К тому же у меня в тех краях были родственники. Дальние. Квакерская родня моей матери фермерствовала в Стоу еще лет за сто до того, как там впервые услышали о лыжных гонках. С их последними отпрысками, тремя «девочками Бигелоу», я виделся в 1941 году, когда мы ездили туда с матерью на ее зеленой «Ла Салле».

Та поездка мне понравилась. Мать рассказывала о старом Элиахиме Бигелоу (дядюшке Лайке), который косил в этих местах траву для быков в конце прошлого (уже позапрошлого) века. Я научился доить корову (до сих пор помню ощущение вымени в своей дрожащей руке, хотя не прикасался к нему уже шестьдесят пять лет). Познакомился с «девочками Бигелоу» – троицей, вечно восседающей на веранде за каким-нибудь рукоделием и беззлобно переругивающейся между собой на своем смешном квакерском диалекте. «Сьюзи! Где твой эхостехон?» Она имела в виду слуховую трубку . (Только представьте – я видел женщину, которая пользовалась слуховой трубкой!) Теперь, должно быть, «девочки» покоились на маленьком кладбище позади большой белой церкви в центре городка. А ферма, скорее всего, стоит на своем месте. Можно будет съездить посмотреть на нее. И заехать на кладбище почтить память родни.

Сам я видел ту ферму всего пару раз, но, как ни странно, она занимала важное место в моей жизни. Мать в детстве проводила там много времени и часто рассказывала о тех временах и о «девочках Бигелоу», которые помогали ее воспитывать. Я часто представлял себе симпатичный деревенский домик с видом на горные склоны и полдюжины других, похожих на него, ферм в Дэнверсе, Тивертоне и Нантакете, тоже принадлежавших родственникам матери, о которых мне довелось только слышать. Где-то в подсознании эти образы постоянно были со мной. Должно быть, они немного помогали мне выжить в этом безумном мире…

Кладбище было засыпано снегом. Ферму я так и не нашел. Да и лыжная часть оказалась не такой уж замечательной: я боялся и стеснялся. Все дело было в Чибе и его товарищах. Это были действительно серьезные лыжники. Не в смысле «Кто последний съедет вниз, тот вонючка!», а в смысле адской серьезности суровых ветеранов спорта. Со всеми этими воротцами, чудными костюмами и опасностью.

В какой-то степени я заранее это предчувствовал и по мере того, как приближались сроки поездки, пытался дать задний ход. Я говорил, что не в лучшей форме. Я много болел. Я много путешествовал. Мое домашнее задание съела собака. Я пожаловался Хилари, и она забеспокоилась, что я могу получить травму.

«Ох, да не в этом дело! – сдуру начал разубеждать ее я. – Я просто стесняюсь. Я буду там выглядеть полным идиотом».

Хилари потребовалась ровно секунда на то, чтобы осмыслить сказанное: «То есть ты бросаешь все дело из-за того, что представляешь, как смешно будешь выглядеть?»

Я раздраженно возразил, что ничего не «бросаю», я не хочу даже начинать. Потому что я недавно болел. И кажется, набрал лишний вес. И вообще не в лучшей форме.

«Но в этой своей книге, – сказала мне Хилари, – вы с Гарри только и делаете, что заставляете бедных старичков слезать с дивана и идти в спортзал, где над ними будут смеяться не один месяц. И при этом ты собираешься остаться дома, потому что боишься, что над тобой посмеются в течение нескольких дней. Это не– честно!»

Вот тебе на! А потом она позвонила Гарри, и он продолжил в том же духе. Вот гадина!

«Если дело и вправду в этом, – заявил он, как только я взял трубку, – то я тоже думаю, что ты зря ломаешься. Если кто-нибудь чуть-чуть над тобой посмеется, это будет для тебя ценный жизненный опыт. И для книги полезно. Хилари верно говорит, что мы местами бываем чересчур высокомерны».

«Говоришь, ценный опыт для меня ?! А как насчет тебя, а? Да ни в одном создании на Земле нет столько высокомерия, как в симпатичном докторе, который сидит у себя в кабинете и прописывает физкультуру на свежем воздухе толстому запуганному джентльмену, которому не надо в жизни ничего, кроме своего кресла и телевизора! Если нам надо поучиться скромности, то почему бы тебе не поехать в этот вонючий лыжный лагерь?»

«Я не могу, – простодушно отозвался Гарри. – По возрасту не подхожу. К тому же если ты забыл, я работаю. Я не говорю, что это именно ты особенно высокомерен… – Он помолчал немного, обдумывая свои слова. – Но это ведь на самом деле пойдет на пользу нашей книге. Нам обоим. И нашим читателям. Это добавит всему делу человечности».

«Мне не надо добавлять человечности! Уж чего-чего, а этого во мне с избытком! Поедешь ты ». – И так далее в том же духе. Но он, конечно, никуда ехать не мог. Или не хотел. Они с Хилари ополчились на меня. Я подтвердил свое участие. И последние три недели отчаянно тренировался, чтобы быть в приличной форме.