Ларри Янг - Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение

Половина мужчин получила спрей с физраствором, половина – с вазопрессином. Выше мы рассказывали, как в опытах дополнительные дозы окситоцина улучшали способность распознавать эмоции. Здесь эффект гормона был противоположным: мужчины, получившие вазопрессин, совершали значительно больше ошибок, чем испытуемые с плацебо, пытаясь оценить по фотографии душевное состояние человека. Правда, ученые быстро поняли, в каких ситуациях испытуемые делают ошибки: среди предъявленных лиц были и мужские, и женские. Мужчины, которым ввели вазопрессин, плохо оценивали эмоции во взгляде других мужчин. Однако их оценка была точнее, когда они смотрели на женщин. Мужчины с плацебо лучше оценивали эмоции мужчин, чем женщин. Исследователи уточнили результаты и выяснили, что значение имел не пол как таковой, а пол в сочетании с определенными эмоциями. Эффект вазопрессина проявлялся только при взгляде испытуемого на фотографии мужчин, чьи лица выражали огорчение, обвинение и угрозу.

Вазопрессин помогает распознавать отрицательные эмоции по выражению лица, но вам это совсем ни к чему в ситуации открытой угрозы. Если вы собираетесь с кем-то драться, охраняя партнершу или территорию, не время беспокоиться о чувствах противника. Избыток эмпатии вас убьет, будь вы полевка, обезьяна или человек. Отсюда следует неприятный вывод: в мозге мужчины неразрывно связаны секс, любовь и агрессия.

С позиций теории Ларри у человека вазопрессин, управляя территориальным и брачным поведением, был приспособлен к тому, чтобы побуждать мужской мозг относиться к женщине как к части территории. Если Ларри прав, мужчина способен устанавливать тесную связь со своей партнершей и агрессивно защищать ее. Конечно, мы не утверждаем, что женщина является территорией мужчины в буквальном смысле. Мы лишь полагаем, что мужская привязанность затрагивает нейронные цепи, изначально приспособленные для регуляции территориального поведения. Мы не говорим, что это единственное, из чего состоит привязанность мужчины к женщине. И все же территориальное поведение играет в ней важную роль.

Агрессия – социальный акт. Он дает другим понять, что личные или физические границы переходить не следует. Он сообщает: «Это мое». Но правда ли, что Малкахи и подобные ему демонстрируют агрессию (защитную или ответную) под влиянием вазопрессина? В германском городе Фрайберге работает Бернадетт фон Дованс, она из лаборатории Маркуса Хайнрихса. В ее эксперименте мужчины играли в экономическую игру, похожую на ту, о которой мы рассказали выше, но с некоторыми изменениями. «Вы должны решить, доверять или нет, – говорит она. – У вас есть десять евро. Хотите – оставьте их себе, хотите – отдайте доверенному лицу, который может утроить сумму. Вероятно, человек, которому вы отдали свои деньги и у которого теперь тридцать евро, вернет вам какую-то часть. Дополнительные 18 или 20 евро – неплохая прибавка к изначальным десяти, не так ли?» Фон Дованс ставит условие так, чтобы вложение было привлекательным: если испытуемый вообще не хочет играть в игру, он может оставить себе десять евро и уйти, но если он рискнет, то получит шанс утроить сумму. Однако доверенное лицо не обязано что-либо возвращать. Если вы отдадите ему деньги, он может взять себе и ваши десять евро, и весь полученный доход, а может вернуть, скажем, оскорбительно малую сумму в пять евро или только вложенные десять, оставив себе двадцать, заработанные с их помощью. «Честный дележ – отдать половину, 15 евро. Так поступали многие, – говорит она. – Но всегда найдутся те, кто этого не сделает». Тридцать евро – неплохие деньги, и доверенным лицам пришлось бороться с искушением оставить себе все или большую часть свалившегося на них счастья. Жадность и была тем состоянием, которого надеялась добиться от испытуемых фон Дованс, чтобы протестировать изменения в игре.

Если люди решались играть, то получали тридцать очков, которые позже конвертировались в наличные. Воспользоваться этими тридцатью очками можно было только одним способом – сняв очки у доверенных лиц. Каждое очко, потраченное инвестором, уничтожало три очка его доверенного лица. Тратя свои очки, инвестор ничего не получал взамен: очки доверенного лица не суммировались с его, а просто исчезали, то есть в свете традиционной экономической теории инвестору разумнее было не расходовать свои очки, чтобы максимизировать доход.

Фон Дованс дала участникам спрей с плацебо, спрей с окситоцином и спрей с вазопрессином и начала игру. В отличие от других экспериментов, в которых испытуемые проявляли разную степень доверия по отношению к партнерам, здесь, в условиях жесткого правила «всё или ничего», не наблюдалось существенной разницы между «окситоциновой» группой и группой, получившей плацебо: обе группы чаще доверяли своим партнерам. То же происходило и в «вазопрессиновой» группе, однако если доверенное лицо возвращало инвестору меньше половины от тридцати евро, мужчины, получившие вазопрессин, наказывали своих жадных коллег. Они делали это ценой собственных очков, уничтожая накопления доверенных лиц. «Это не экономический способ», – замечает фон Дованс. Если бы их действиями управлял разум, инвесторы сохранили бы все свои очки, поблагодарили удачу за то, что она им предоставила, и пошли выпить пива. Но они чувствовали себя уязвленными, возможно, слегка униженными, а потому начинали мстить. Фон Дованс видит в этом поведении положительный момент. Урок предателю может ущемить твои личные интересы, но группе в целом он приносит благо. Она и Хайнрихс считают агрессивные, карающие действия проявлением территориального поведения. Жадный партнер нарушил границы приемлемого и нанес ущерб группе. Наказывающий восстанавливает эти границы. Так же делает мужчина в баре, который говорит: «Не лезь к моей женщине!» «Большинство из нас полагает, что гормон, отвечающий за мужское агрессивное поведение, – тестостерон, – говорит Хайнрихс, – но вазопрессин гораздо лучше объясняет этот эффект».

У людей есть еще одна общая с полевками черта: такие же, как у них, индивидуальные различия в генах влияют на наше поведение. Возможно, этими различиями объясняется то, почему одни мужчины склонны к женитьбе, а другие нет и почему некоторые мужчины проявляют себя в отношениях с женщинами лучше, чем другие.

Как и у полевок, у людей имеется несколько версий гена AVPR1A . В промоторе человеческого AVPR1A есть несколько «мусорных» ДНК, разных по длине у разных людей. Различия в двух участках этих повторностей, обозначаемых RS1 и RS3, обусловливают разную активность мозга и социальное поведение. (Если вы помните, RS3 – тот самый участок «мусорной» ДНК, который Билл Хопкинс связывал с особенностями личности шимпанзе.) Это было обнаружено следующим образом. Используя в качестве основы работу Ларри, группа исследователей из Национального института душевного здоровья набрала несколько сотен добровольцев, чьи гены были проанализированы, а их самих обследовали при помощи аппарата фМРТ. На испытуемых проводили тот же тест с изображением лиц, который использовала Кэролайн Зинк, изучавшая обратную связь между миндалевидным телом и медиальной префронтальной корой. Вслед за этим обследовали личности всех добровольцев. Полное тестирование прошли более сотни человек. Судя по результатам, определенные личностные черты, такие как поиск новизны и готовность участвовать в рискованных и опасных действиях, связаны с различиями в RS1. Что касается второго участка «мусорной» ДНК, у мужчин с длинными вариантами RS3 во время выполнения заданий миндалевидное тело было более активным. Это значит, что ген рецепторов вазопрессина влиял на реакцию миндалевидного тела, когда оно обрабатывает социальные сигналы.