Памела Друкерман - Французские дети не плюются едой. Секреты воспитания из Парижа

Итак, я достигла идеального веса, плюс-минус сто граммов. Значит, можно заводить второго ребенка!

Но забеременеть не получается.

А ведь все вокруг ходят с животами. Мои подруги, которым, как и мне, под сорок, видимо, не хотят упускать последний шанс. Когда я забеременела Бин, это было, как заказать пиццу. Хотите? Звоните и получайте! Вышло с первого раза.

Но на этот раз доставка пиццы не работает. Проходят месяцы, и я все отчетливее ощущаю, как увеличивается разница в возрасте между Бин и ее гипотетическим братиком или сестричкой, которых, возможно, и не будет. Не так уж много времени у меня осталось. Если не заведу второго ребенка в ближайшее время, маловероятно, что у меня будет третий – чисто физически невозможно. Врач говорит, что мой цикл слишком удлинился, а яйцеклетка не должна так долго лежать на полке, прежде чем воссоединится с потенциальным спутником жизни. Мне прописывают хломид, увеличивающий выработку яйцеклеток и повышающий мои шансы на зачатие. Тем временем все больше и больше подруг звонят сообщить прекрасную новость: они беременны! Я за них рада. Нет, правда.

Примерно через восемь месяцев мне рекомендуют рефлексотерапевта, который специализируется на бесплодии. У врача длинные черные волосы, ее кабинет расположен в не самом престижном деловом квартале Парижа. (В большинстве городов один китайский квартал, а в Париже их пять или шесть.) Она рассматривает мой язык, втыкает иголки в руки и интересуется продолжительностью цикла.

– Да, слишком длинный, – качает она головой и объясняет, что яйцеклетка увядает, так долго пролеживая без дела. И выписывает рецепт какого-то пойла – на вкус, как кора. Послушно пью варево. Забеременеть по-прежнему не получается.

Саймон утверждает, что одного ребенка ему вполне достаточно. Из уважения к нему обдумываю такую возможность – в течение примерно четырех секунд. Мною движет какой-то первобытный инстинкт, но это не похоже на инстинкт выживания: скорее, на неодолимую тягу к вкусненькому. Хочу еще пиццы! Возвращаюсь к своему врачу и говорю, что готова повысить ставки. Что еще она может предложить?

Врач считает, что нам рано пробовать крайнее средство – искусственное оплодотворение (во Франции государственное страхование покрывает шесть сеансов ЭКО для женщин моложе сорока трех лет). Вместо этого она учит меня делать уколы в бедро: буду колоть лекарство, ускоряющее наступление овуляции. Чтобы метод сработал, укол нужно делать строго на четырнадцатый день цикла. Да, и еще одно условие: сразу после укола надо заняться сексом.

Но оказывается, на следующие две недели Саймон уезжает в Амстердам – у него работа. Для меня вопрос, ждать ли еще месяц, даже не стоит. Приглашаю няню и договариваюсь встретиться с Саймоном в Брюсселе – на полпути между Амстердамом и Парижем. Планируем спокойно поужинать и удалиться в гостиничный номер. Пусть ничего не выйдет, хоть отдохнем, а на следующее утро Саймон вернется в Амстердам.

На долгожданный 14-й день в Голландии поднимается ураган, на железной дороге сплошные задержки. Приезжаю в Брюссель примерно в шесть вечера, и тут звонит Саймон: его поезд встал в Роттердаме. Непонятно, какие поезда пойдут дальше и пойдут ли вообще. Может, сегодня он в Брюссель вообще не успеет. Короче говоря, он мне перезвонит. Я нажимаю «отбой», и как по команде начинается дождь.

Шприц у меня в переносном холодильнике, на льду, который растает через пару часов. Что, если поезд встанет, и там будет жарко? Бегу в супермаркет, покупаю пакет замороженного зеленого горошка и кидаю его в сумку-холодильник.

Перезванивает Саймон: отправляют поезд из Роттердама в Антверпен. Могу ли я встретиться с ним там? На огромном экране над головой вижу, что поезд из Брюсселя в Антверпен отправляется через пару минут. Хватаю холодильник с горошком и шприцем и бегу к платформе. Это похоже на сцену из «Секса в большом городе» или «Идентификации Борна», – как вам больше нравится.

Я уже готова вскочить на антверпенский поезд, когда звонит Саймон и кричит в трубку: «Никуда не уезжай!» Оказывается, он уже сел в поезд, идущий в Брюссель.

Беру такси до гостиницы, уютной и теплой, с большой елкой, наряженной к Рождеству. Мне бы благодарить Бога за то, что я вообще добралась сюда, однако номер, в который меня привел портье, не отвечает моим представлениям о романтической атмосфере. Он показывает другой, на последнем этаже, с мансардным потолком. Этот больше похож на место, где я хотела бы зачать ребенка.

Поджидая Саймона, принимаю ванну, надеваю халат и спокойно делаю себе укол. Понимаю, что из меня вышла бы неплохая героинщица. Однако надеюсь, что этого не произойдет. Лучше уж я стану неплохой мамой двоих детей.

Через несколько недель еду в Лондон по работе. В аптеке покупаю тест на беременность. Потом иду в кулинарию и покупаю сэндвич – с единственной целью: сделать тест в тускло освещенном подвальном туалете. (Ну ладно, допустим, сэндвич я тоже умяла с удовольствием.) К моему изумлению, тест показывает две полоски. Звоню Саймону, пока тащусь с чемоданом на встречу. Он тут же придумывает всякие прозвища нашему будущему младенцу. Поскольку бэби зачат в Брюсселе, не назвать ли нам его «брюссельской капусткой»?

Через пару недель Саймон идет со мной на УЗИ. Лежу на кушетке и смотрю на экран. Детка выглядит прекрасно: есть сердцебиение, головка, ножки. Потом замечаю сбоку какое-то темное пятно.

– А это что? – спрашиваю врача.

Та чуть смещает датчик. И вдруг на экране появляется еще одно маленькое тельце: с сердцебиением, ручками и ножками!

– Близнецы, – говорит врач.

Это один из самых прекрасных моментов в моей жизни. Мне словно вручили подарок: две пиццы! А какой эффективный способ размножения для женщины, которой уже за тридцать пять!

Но когда я поворачиваюсь к Саймону, то понимаю, что лучший момент моей жизни для него, возможно, худший. Кажется, он в шоке. Сначала мне даже не хочется знать, о чем он думает. У меня самой голова идет кругом. Но он, кажется, совершенно сражен важностью этого известия.

– Кончились те деньки, когда я мог спокойно посидеть в кафе, – бормочет он. Понятно, уже предвидит конец свободной жизни.

– Купите кофемашину, – советует узистка.

Мои друзья и соседи-французы поздравляют нас. Как нам удалось зачать близнецов, никто не спрашивает. Зато мои друзья-американцы не отличаются тактом.

– А вы не ожидали? – спрашивает одна мама из группы Бин, стоит мне поделиться новостью. Мое нейтральное «нет» вызывает новые вопросы: – А твой врач удивился?

Я слишком занята, чтобы обижаться. Мы с Саймоном решили, что нам нужна не кофемашина, а квартира побольше. (В той, где мы живем, всего две маленькие комнаты.) Вопрос становится еще актуальнее, когда мы узнаем, что наши близнецы – мальчики.