Дэниел Клейн - Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата. Жизнь, смерть и жизнь после смерти через призму философии и шутки

– Старик, если ты поцелуешь меня, я превращусь в прекрасную принцессу. Я буду твоей навсегда, и каждую ночь мы сможем предаваться безумной любви.

Малкольм наклонился, положил лягушку в карман и продолжал прогулку.

Лягушка и говорит:

– Эй, ты, верно, не расслышал того, что я тебе сказала. Я сказала: если ты поцелуешь меня, я превращусь в прекрасную принцессу, и мы сможем страстно любить друг друга каждую ночь.

– Я отлично тебя слышал, – сказал Малкольм. – Но в моем возрасте лучше иметь говорящую лягушку.

«Ты не уволен, Харрис. Тебя просто заморозят до той поры, когда дела пойдут получше».

Другая биотехнологическая стратегия продления жизни на неопределенно долгий срок – ультрасовременная технология, называемая «нанороботы». Это устройства, имеющие размеры от 0,1 до 10 микронов, т. е. те же масштабы, что и компоненты молекулы. Работающие по такому же принципу, по которому происходит замена стволовых клеток, нанороботы могут быть внедрены в тело для его пожизненного исследования и ремонта на молекулярном уровне. Так что доктор по бессмертию не только тут, он внутри нас. Ученые, работающие с нанороботами, полагают, что им удастся создать работающие модели в ближайшие 20 или 30 лет. Если вы не рассчитываете дожить до того времени, не огорчайтесь – на подходе крионика.

Криогеника (физика низких температур) – того же возраста, что и Кларенс Бёрдсей, отец замороженных продуктов, который вынашивал свою идею на миллиард долларов, когда, торгуя мехами на Лабрадоре, обнаружил, что эскимосы регулярно замораживают рыбу и мясо северного оленя карибу, чтобы, разморозив, съесть их позже. Ням-ням, сказал Кларенс, накидываясь на размороженного дельфина.

Хорошо-хорошо, Бёрдсей не изобрел крионику, он открыл принцип, по которому поныне работают морозильные камеры по всему миру. Криогенная консервация – это процесс защиты клеток или всех биологических тканей путем охлаждения их до таких минусовых температур, при которых всякая биологическая активность, включая какие-либо реакции, способные привести к смерти клетки, приостанавливается.

В наши дни стала привычной процедура замораживания сперматозоидов, человеческих яйцеклеток и эмбрионов для их использования в дальнейшем. Так почему бы не замораживать людей «для отсроченного использования», скажем, в будущем, когда болезни, угрожающие телу сегодня, станут излечимыми?

Ну, во-первых, для оживления в будущем лучше всего замораживать людей, пока они еще живы, и отсюда вытекают серьезные практические проблемы. Это может стать главной дилеммой: если вы на половине пути к заключению важной финансовой сделки или вас настигла страстная любовь, а тут наступило оптимальное время для вашего замораживания. Пока люди, которые должны быть заморожены полностью или частично (например, только мозг), выбирают для этого наиболее благоприятное время – как можно скорее после момента смерти. Мы полагаем, что такой выбор происходит от нехватки веры.

Другая проблема с криогеникой также связана с верой в то, что в будущем какой-то человек – возможно, кто-то, кто вообще вас не знал, – решит, что стоит потратить время и деньги на то, чтобы разморозить вас и привести в порядок, независимо от того, чем вы болели. Что может побудить его сделать это? Вероятно, юристы могли бы разработать контракт, стимулирующий будущего инициатора разморозки открыть дверь вашей морозильной камеры, но как-то это не выглядит надежным. Размороженные люди меняются, знаете ли.

Один малый купил дорогого говорящего попугая с большим словарным запасом. Птичка цитировала Шекспира и Дилана Томаса всю дорогу до дома, но потом вдруг из нее полились нецензурные тирады:

– Ты #@&! Ты называешь этот @%# домом?

Попугай продолжал ругаться, как матрос, а когда хозяин приказал ему замолчать, он стал сквернословить хуже прежнего. Наконец, малый говорит:

– Ладно, посиди в холодильнике, пока не научишься выражаться пристойно.

И, схватив птицу, запихнул ее в морозилку. После нескольких минут воплей попугай вдруг замолчал, и хозяин открыл дверцу.

Птица вскочила на плечо мужчины.

– Я сожалею о случившемся. Хозяин, пожалуйста, простите меня, – проворковал попугай. – Кстати, а что там делает цыпленок?

Однако спустимся на землю. Среди насущных вопросов, связанных с возможным земным бессмертием, – моральные соображения, которыми занимается экологическая этика – новый раздел прикладной этики. И они – самые тягостные. Где, черт возьми, мы собираемся размещать всех этих бессмертных? Мир и так страдает от нехватки ресурсов для бурно растущего населения, что же мы будем делать, когда главный стабилизатор населения – Костлявая – повесит свою косу на гвоздь?

Решение, которое напрашивается само собой, – подойти к этому вопросу с другой стороны: уменьшить или даже прекратить поступление новых тел, чтобы освободить пространство для очень старых тел.

Можно сказать, что величайший англоязычный политический сатирик Джонатан Свифт предлагал, в частности, собственную версию решения проблемы перенаселения в своем знаменитом эссе 1729 г. «Скромное предложение, имеющее целью не допустить, чтобы дети бедняков в Ирландии были в тягость своим родителям или своей родине, и, напротив, сделать их полезными для общества». В своей, так сказать, свифтианской прозе [70]Свифт предлагал ирландцам справиться с экономическими бедами путем продажи детей бедняков богатым на мясо. Что ж, это один из способов решить проблему.

Реформистский иудаизм берется за «бессмертие без репродукции» в более серьезном жанре горестной медитации на мемориальной службе на Йом-Киппур (Судный день):

Если бы некий посланник принес нам весть, что смерть будет побеждена, но при одном обязательном условии: что рождение тоже должно прекратиться; если бы нынешнему поколению дали шанс жить вечно, но при ясном понимании, что никогда больше не будет ребенка, юноши, первой любви, никогда больше не явятся новые люди с новыми надеждами, новыми идеями, новыми достижениями; мы останемся навсегда и больше никого не будет – разве ответ вызывал бы сомнения?

«Лучше обезопасить себя, чем потом жалеть, сынок».

Разумеется, если бы даже перспектива биологического бессмертия была совершенно реальной, надежда на то, что оно будет доступно всем и каждому, совершенно неоправданна. Большая часть населения мира либо не может позволить себе, либо вообще лишена возможности получения элементарной медицинской помощи, так что перспектива доступных для всех желающих медицинских нанороботов не внушает доверия. Неизмеримо больше вероятность того, что эти нанороботы или терапия с применением теломеразы были бы забронированы для кого-нибудь вроде Уоррена Баффета, Билла Гейтса или Тайгера Вудса – людей, которые в состоянии позволить себе такое дорогостоящее хобби, как вечное существование.