Мелисса де ла Круз - Алекс & Элиза

– Повернись, мой ангел, – удалось прошептать ему. – Позволь мне полюбоваться тобой в свете пламени.

Элиза грациозно и мучительно медленно обернулась вокруг себя. Когда они снова встали лицом к лицу, ее глаза сияли, а губы изгибались в понимающей улыбке. Она провела пальчиком по свежевыбритой щеке мужа, изображая дерзкую соблазнительницу.

– Хоть я и неопытна, но не так уж наивна, Алекс. Только скажи честно, ты любишь меня?

Покачиваясь на носках, как ослепленный любовью подросток, ее муж прижал ладони к сердцу.

– Больше, чем кто-либо когда-либо любил.

Отблески огня плясали на коже Элизы, и Алекс чувствовал бешеный ток крови по жилам. Наконец-то пришло время идти в наступление.

– На самом деле, миссис Гамильтон, правда в том, что у меня от вас дух захватывает. Что же нам с этим делать?

Расстегнув шелковые пуговки своей сорочки, Элиза позволила ей скользнуть к ногам.

Элизабет Скайлер Гамильтон стояла рядом с мужем, бросающим камни на замерзшую поверхность пруда неподалеку от «Угодий». Стая гусей поднялась в воздух с берега, криками выражая этим двоим свое неодобрение, и резко сменила направление, когда очередной камень, брошенный Алексом, заскользил по льду.

Элиза уперла затянутые в перчатки кулачки в бока и подняла лицо к послеобеденному солнцу.

– Они, наверное, решили, что я собираюсь запечь их в пироге!

Алекс рассмеялся, провожая взглядом птиц, разлетающихся с протестующими криками. Элиза никогда еще не видела его таким спокойным и счастливым. Она покачала головой, смеясь про себя над несуразностью картины: знаменитый адъютант генерала Вашингтона наслаждается видом вспугнутой им же стаи гусей!

– Однажды, Алекс, когда тебе надоест быть солдатом, мы будем целые дни проводить именно так, любуясь на птиц и греясь на солнышке в окружении наших детей. Тебе бы этого хотелось, правда, любовь моя?

– Элиза, ты уже превратила отличного солдата в ослепленного любовью щенка. И сейчас, в этот день, я бы не хотел быть ни в каком другом месте.

После недели медового месяца Алекс признался Элизе, что это первый отпуск, который он взял за пять лет. Как правая рука генерала Вашингтона, он всегда прибывал по первому зову командира, готовый вести записи или отправляться в путь не медля ни секунды. Но здесь, в «Угодьях», полковник был далек от своей напряженной службы. Его дни проходили в неспешных верховых прогулках или посиделках у камина, когда Элиза читала у него под боком или предлагала сыграть партию в нарды. Впервые в жизни окруженный семьей, он наслаждался теплом и привязанностью, исходящими от жены и всего клана Скайлеров.

Алекс и Элиза провели последние счастливые дни своего медового месяца, гуляя по заснеженным рощам или отправляясь в долгожданные катания на санях по улицам Олбани с верным Гектором в упряжке, и будущее раскинулось перед ними, полное самых ярких надежд и обещаний, которые только способна была дать молодая страна.

Наконец-то одинокий молодой человек, не имевший корней, обрел свою семью навсегда, а благоразумная девушка, не согласная ни на что другое, кроме вечной любви, нашла то, о чем мечтала всю свою жизнь.

Конец первой книги

Этой книги могло бы и вовсе не быть, если бы в июне 2016 года в Нью-Йорке я не отвела свою семью на «Гамильтона».

Это случилось сразу после церемонии вручения Тони, поэтому в постановке был задействован оригинальный бродвейский состав! (Кроме короля, так что для нас король – Рори, что еще за Джонатан? [19]). Мою десятилетнюю дочь Мэтти настолько впечатлила история любви Алекса и Элизы, что мне пришлось проводить серьезные изыскания, дабы найти ответы на все ее вопросы, и в процессе эта история захватила меня саму.

Поэтому я бы хотела поблагодарить Мэтти, чей любимый персонаж – Элиза («Гамильтона» надо было назвать «Элиза», мам; мы бы так и не узнали его историю, если бы она не рассказала), за то, что подкинула мне идею написать об их любви книгу.

Также хочу поблагодарить моего постоянного редактора, Дженнифер Бессер, за то, что поверила в успех этой истории с первого письма. Я тебя обожаю, Джен!!! Спасибо всем в издательстве «Пингвин» за то, что у нас получилась очередная замечательная книга. Ура!

Множество благодарностей всем в компании 3Arts, включая моего агента, Ричарда Абате, а еще Рейчел Ким и всем работникам журнала Spilled Ink, особенно моим помощникам в поиске нужных сведений, за то, что проследили, чтобы я не позволяла себе слишком уж много свободы в обращении с историческими фактами. (Свободы – поняли шутку? Спасибо за нее, Ли Бардуго!)

Не так уж много нам известно о романе этих молодых людей, кроме того, что он развивался бурно и быстро, а их любовь была столь сильной, что Элиза всю жизнь до самой своей смерти носила стихи, посвященные ей Алексом, в медальоне на груди. Как мило. Так что многое в этой книге – художественный вымысел. Надеюсь, она вам понравилась.

Спасибо всем моим друзьям и семье – вы знаете, о ком я, – я вас всех люблю!

И в последнюю очередь, но отнюдь не по важности, хочу поблагодарить своего мужа, Майка Джонстона. Я тоже посвятила ему стихи в розовый период наших отношений. (Но он не любит медальоны. Украшения для мужчин – брр.)

Гризайль ( фр. Grisaille от gris – серый) – вид живописи, выполняемой тоновыми градациями одного цвета, чаще всего сепии или серого, а также техника создания нарисованных барельефов и других архитектурных или скульптурных элементов. В гризайли учитывается только тон предмета, а цвет не имеет значения. – Здесь и далее прим. пер.

Gazebo ( с англ. ) – беседка.

В значении «Дети любят подслушивать то, что им не положено» ( англ. пословица ).

Существует известная фамилия Бивербрук, от местечка с названием «Бобровый ручей», а эта звучит как Биверброк, «разорившийся бобер».

Аврига ( лат. auriga ) – в античности возница колесниц, не сидевший кучером впереди, а стоявший позади господина, на нижнем приступке.

Уничижительное прозвище британских военных, данное им американцами за цвет мундиров.

Вариоляция – прививание от оспы материалом от больного человека.

Пять футов – около полутора метров.

Аптекарская драхма – историческая единица измерения массы вышедшего из употребления аптекарского веса. Состояла из трех скрупулов и являлась ⅛ аптекарской унции и 1/96 аптекарского фунта.

Особ. о сестре милосердия, сиделке.