Диана Гэблдон - Семь камней

Это вызвало новую волну ругани, но даже стороннему наблюдателю было ясно, что все это представление затевалось для двух шотландцев. Йен игнорировал его. Джейми выпучил глаза. Йен не был уверен, что его друг слышал когда-либо слово « cramouille », но, скорее всего, догадался, что оно означает.

Но прежде чем Джейми сумел вляпаться в новые неприятности, из-за деревьев, скрывавших их компанию от дороги, раздался сдавленный крик, и разговор у ручья заглох.

– Пленник, – пробормотал через мгновение Александр.

Йен встал на колени возле Джейми, из его пригоршни капала вода. Он знал, что происходило, и у него свело живот. Он разжал ладони, пролив воду, и вытер руки о штаны.

– Капитан, – негромко сообщил он другу. – Он… ему нужно знать, кто они такие. Откуда явились.

– Угу. – Джейми плотно сжал губы, слыша приглушенные голоса, внезапный глухой удар по плоти и громкий стон. – Я понял. – Он яростно плеснул водой себе в лицо.

Шутки завяли. Разговоры тоже, хотя Александр и Жозеф из Эльзаса иногда спорили о чем-то, пытаясь заглушить своими громкими голосами крики, доносившиеся с дороги. Большинство парней уже помылись и напились воды и теперь сидели, сгорбившись, в тени деревьев.

– Отец Рено! – капитан возвысил голос, подзывая священника. Отец Рено совершал свое омовение в приличном удалении от солдат, но тотчас выпрямился и утер лицо краем рясы. Перекрестившись, он направился к дороге, но по пути остановился возле Йена и ткнул пальцем в его кружку.

– Могу я позаимствовать ее, сын мой? Ненадолго.

– Да, конечно, отче, – озадаченно ответил Йен. Священник кивнул, зачерпнул воды и пошел к дороге. Джейми посмотрел ему вслед, потом на Йена, подняв брови.

– Говорят, он еврей, – тихо сказал сидевший рядом Хуанито. – Сначала они хотят его крестить. – Он встал на колени у воды, прижав к бедрам крепко сжатые кулаки.

Несмотря на жару, Йен почувствовал, как ледяное копье пронзило его грудь. Он вскочил и хотел отправиться за священником, но Большой Жорж поймал его за плечо.

– Брось, – спокойно сказал он, но его пальцы впились в Йена.

Тот не стал вырываться, а стоял, глядя Жоржу в глаза. Он почувствовал, как дернулся Джейми, но сказал чуть слышно: «Нет!» – и Джейми расслабил мышцы.

С дороги слышалась французская брань, она смешивалась с размеренным голосом отца Рено: « In nomine Patris, et Fili …» Затем донеслись шум борьбы, бессвязные крики. Пленник, капитан и Матье, и даже священник использовали такие грубые слова, что Джейми невольно заморгал. Йен, возможно, рассмеялся бы, если бы не чувство ужаса, сковавшее всех, кто сидел у воды.

– Нет! – с ужасом закричал пленник, и его голос перекрыл голоса остальных. – Нет, прошу вас! Я сказал вам все… – Тут раздался негромкий звук, пустой, словно кто-то ударил ногой по арбузу, и голос умолк.

– Наш капитан бережливый, – негромко пробормотал Большой Жорж. – Зачем тратить пулю? – Он убрал руку с плеча Йена, покачал головой и, присев у воды, вымыл руки.

Мрачная тишина повисла над водой. С дороги доносились негромкие голоса – капитан и Матье говорили друг с другом, а отец Рено повторял: « In nomine Patris, et Fili …», но уже другим тоном. Йен увидел, как встали дыбом волоски на руке Джейми и как он вытер ладони о килт, словно они все еще были скользкими от елея.

Джейми уже явно не мог слушать все это и повернулся к Большому Жоржу.

– « Queue »? – спросил он, подняв бровь. – В ваших краях это так называется?

Большой Жорж лукаво улыбнулся через силу.

– А как вы это называете? На вашем языке?

– « Bot », – ответил Йен, пожав плечами. Были и другие слова вроде « clipeachd» , но он даже не собирался их произносить.

– Чаще всего просто «конец», – сказал Джейми, тоже пожимая плечами.

– Или «пенис», если хочешь знать все английские слова об этом, – добавил Йен.

Несколько парней прислушивались к их разговору, готовые присоединиться к любому трепу, лишь бы отвлечься от эха последнего крика, все еще висевшего в воздухе, словно туман.

– Ха, – сказал Джейми. – «Пенис» вообще даже не английское слово, недоучка ты наш. Это латынь. И даже на латыни оно не означает лучшего друга мужчины. А означает «хвост».

Йен смерил его долгим взглядом.

– Хвост, говоришь? Ты даже не можешь назвать разницу между своим членом и задницей, а учишь меня латыни?

Парни загоготали. Лицо Джейми мгновенно вспыхнуло. Йен рассмеялся и подтолкнул его плечом. Джейми фыркнул, но двинул его локтем в бок и тоже нерешительно засмеялся.

– Угу, тогда ладно. – Он был сконфужен, ведь обычно он не кичился перед другом своим образованием. Впрочем, Йен не обиделся; он тоже иногда попадал впросак, когда только что вступил в отряд, а здесь каждый старался крепко стоять на ногах и показать всем, на что он способен. Это было в порядке вещей. Но если бы Джейми тыкал своей латынью или греческим в лицо Матье или Большому Жоржу, дело дошло бы до кулаков, причем быстро. А в эту минуту он был в таком состоянии, что не смог бы победить даже кролика.

Возобновившиеся негромкие разговоры немедленно умолкли, когда из-за деревьев появился Матье, крупный мужчина, скорее коренастый, чем высокий, с физиономией дикого кабана и таким же характером. Но в лицо его никто не называл «кабаньей мордой».

– Ты, шкурка от сыра, ступай и зарой то говно, – сказал он Джейми, сузив свои красные глазки. – Подальше в лесу. И давай быстрее, пока я не пнул тебя сапогом в задницу. Шевелись!

Джейми поднялся – медленно, – глядя на Матье взглядом, который не понравился Йену. Он быстро встал рядом с Джейми и схватил его за руку.

– Я помогу, – сказал он. – Пошли!

– Зачем они хотят его похоронить? – бормотал Джейми, не глядя на Йена. – Устроить ему христианское погребение? – Он вогнал одну из лопат, которые им выдал Арман, в мягкий дерн с такой силой, что, если бы Йен уже не знал, как кипит от ярости его друг, он бы сразу догадался.

– Как видишь, тут у нас не слишком цивилизованная жизнь, карэйд, – ответил Йен. Ему и самому все это не нравилось, в конце-то концов, и он говорил резко. – Не как в университете .

Шея Джейми покраснела, вспыхнула огнем, словно тлевший трут; Йен выставил руку, пытаясь его успокоить. Ему не хотелось драться, да Джейми и не выдержал бы.

– Мы зарываем его, потому что д’Эглиз думает, что его дружки могут вернуться на его поиски. Лучше, чтобы они не видели, что с ним сделали, так ведь? Глядя на второго парня, сразу видно, что он убит в бою. Дело – это одно, месть – совсем другое.

На скулах Джейми все еще ходили желваки, но постепенно краска сошла с его шеи, и он уже не так свирепо сжимал черенок лопаты.

– Угу, – пробормотал он, продолжая копать. Вскоре по его шее полился пот, а дыхание стало тяжелым. Йен отодвинул его локтем в сторону и дорыл сам неглубокую яму. Они молча взяли мертвеца под мышки и за ноги и отволокли к яме.