Анна Тодд - До того как

Взгляд ее серых глаз леденеет.

– Ты это не серьезно. – Она не знает меня, однако видит насквозь.

– Еще как серьезно, – наношу я добивающий удар. – Иди домой.

Я уже подношу бутылку ко рту, но тут у меня ее забирают и закидывают на лужайку.

– Какого хрена? – кричу я. Она что, с ума сошла? Разбрасываться драгоценным скотчем! Смотрю попеременно то на бутылку, то на Тессу – она уже выходит в дверь. Подбираю бутылку и, оставив ее возле столика, спешу за Тессой. Меня шатает, но я все же умудряюсь преградить ей путь.

– Ты куда? – Смотрю на нее сверху вниз, не давая пройти в дом.

Тесса глядит себе под ноги. В свете лампы ее ресницы будто метут по щекам.

– Помогу Лэндону прибраться, а после вернусь домой.

– Зачем ему помогать? – Он вообще-то предал меня, позвонив ей, а она бросает меня ради него?

– Затем, что он, в отличие от тебя, – голос ее звучит тихо, ровно и сильно, – заслуживает хоть какой-то помощи.

Тесса смотрит на меня с вызовом.

Она права. Лэндон – тот, с кем все хотят водить дружбу. Он не буянит и не закатывает истерик по поводу плохих новостей. Он заслужил ее время и внимание, точно так же, как заслужил право войти в этот красивый особняк, право на радушие и место под кровом. Он заслуживает домашней стряпни; ему не надо питаться едой навынос, в одиночку, в доме, полном чужаков, которые втайне его ненавидят.

Тесса права, и потому я отхожу в сторону, без лишних слов.

Ее взгляд, когда она проходила мимо, меня обжег. Не могу его забыть, он все жжет и жжет. Достаю телефон и просматриваю фотографии Тессы: вот она идет к реке… ее волосы светятся в лучах солнца, кожа сияет. Она прекрасна. Зачем же она мне помогает? Что такого рассказал о моем пристрастии к выпивке Лэндон?

Натягиваю пидорку и, не в силах удержаться, возвращаюсь в дом. Вхожу; глаза горят, в голове гудит.

– Тесса, можно с тобой поговорить? – с ходу спрашиваю я. Лэндон ползает по полу, складывает осколки фарфора и стекла в ведро. Тесса кивает. Мой взгляд, задержавшись на ее лице, опускается, и я вижу кровь на пальце. Тесса промывает ранку под краном.

В несколько шагов пересекаю кухню.

– Все хорошо? Как ты умудрилась?..

– Пустяк, о стекло порезалась, – говорит она.

Порез вроде маленький, но я не могу его толком разглядеть, поэтому беру Тессу за руку и присматриваюсь. Жить будет, надо только повязку наложить. Рука Тессы такая легкая, теплая; мое дыхание замедляется. Стоит мне отпустить Тессу, как она издает глубокий вздох.

– Где аптечка? – спрашиваю у Лэндона.

– В ванной, – отвечает он раздраженно.

В ванной в шкафчике быстро нахожу аптечку, хватаю с нижней полки бактерицидный крем и спешу назад в кухню.

Второй раз беру Тессу за руку и выдавливаю ей на кончик пальца крем. Она пристально следит за мной… не знает, наверное, что и думать. Аптечка напоминает мне одну хреновую ночь из детства, напоминает о маме. Спешу избавиться от нахлынувших воспоминаний и накладываю на палец Тессе пластырь.

– Можно поговорить с тобой, Тесса?

Она кивает, и я вывожу ее обратно на веранду. Тут мы наедине; Лэндон не подслушает.

Подойдя к столику, выдвигаю для Тессы стул. Это меньшее, что я могу для нее сейчас сделать. В голове прояснилось; за ушами больше не пульсирует, и вообще я спокоен.

Сажусь напротив Тессы за столиком; наши коленки почти соприкасаются.

– О чем ты хотел поговорить, Хардин? – совершенно без энтузиазма спрашивает Тесса.

Снимаю шапочку и бросаю ее на стол. Пальцами провожу по волосам. Чувствую себя полной свиньей. Тесса должна знать: не надо обо мне заботиться, я ей не сломанная кукла, – но сейчас, когда волна адреналина схлынула, я начинаю понимать, какой же я все-таки мудень.

– Прости, – тихо говорю я. Слова повисают в воздухе. – Ты меня слышала?

– Да, слышала! – лает Тесса, вскинув голову. Она зла.

Это она-то зла? Это я зол! Она пришла сюда, вмешивается в наши семейные дела и даже не принимает извинений.

– С тобой просто невозможно общаться, – говорю.

– Со мной? Да ты издеваешься! Чего ты от меня ждешь, Хардин? Ты… жестокий.

Губы у нее дрожат, на глаза наворачиваются слезы.

– Я не нарочно, – шепчу в ответ.

– Еще как нарочно. Ты все делаешь намеренно. Со мной в жизни так дурно еще никто не обращался.

Неправда. Я с ней вовсе не жесток, и если это она называет жестокостью, то значит, пороху еще в жизни не нюхала.

– Тогда зачем приходишь? Почему не забьешь на меня? – спрашиваю.

Если я и правда так плох, почему она не откажется от затеи быть со мной?

От мысли, что будет, если она и впрямь откажется, спешу поскорее избавиться.

– Если я… не знаю. Но поверь, после сегодняшнего я очень постараюсь. Откажусь от литературы и возьму ее в следующем семестре.

Она сцепила руки на коленях. Ей не холодно?

Нельзя, чтобы она забрасывала литературу. Только там я могу видеться с ней на регулярной основе.

– Пожалуйста, не надо.

– Тебе-то что? Ты ведь не любишь, когда рядом с тобой оказываются такие жалкие личности. – В ее голосе слышится боль, но я не знаю Тессу по-настоящему и не могу судить: подлинная боль или нет. Жаль, что я ее не знаю. А кто вообще знает? По-настоящему? Я говорю о той, что хмурит брови перед тем, как улыбнуться.

– Я не то хотел сказать… это я жалок. – Со вздохом откидываюсь на спинку стула.

– Ну, – Тесса одаривает меня пронзительным взглядом, – спорить не стану.

Она плотно сжимает губы и тянется за бутылкой, однако я успеваю ее опередить.

– То есть тебе одному можно напиваться? – Она смотрит на меня, на кольцо у меня в брови.

– Я боялся, что ты снова выбросишь бутылку. – Протягиваю Тессе скотч. Не хочется, чтобы она пила, зато я хочу, чтобы она осталась. Мне нравится тишина, что наступает в ее присутствии.

Пригубив скотч, Тесса чуть не выплевывает его обратно.

– И часто ты пьешь? – Снова она достает меня.

– Последний раз – полгода назад.

Шесть месяцев воздержания – коту под хвост. Поздравляю, Хардин. Придурок.

– И правильно. Пьяный, ты еще гаже обычного, – шутя произносит Тесса, но я-то знаю: она говорит серьезно.

– Считаешь меня гадким? – Ожидая ответа, смотрю вниз, в землю.

– Да.

Я не удивлен.

– Я не такой. Ну, может, и такой. Вот если бы ты… – Я ведь и правда не так уж плох? Стоит ей попросить, и я могу исправиться.

Она ждет, пока я завершу путаную мысль; губы у нее дрожат.

– Чего ты от меня хочешь? – нетерпеливо спрашивает Тесса. Сует мне в руки бутылку, и я, не отпив, ставлю скотч на столик.

Ответ прозвучит жалко, да и как иначе? Могу бросить пить, могу стать лучше – по отношению к людям или только к ней.

– Ничего. – Я не сумел подобрать нужных слов.

– Мне пора.

Встав, она спешит в дом. Идет очень быстро, а я не хочу, чтобы она уходила. Я буду очень стараться…