Киран Крамер - Ты прекрасна!

Машина завернула за угол. Лейси смотрела в окно. Она хранила молчание и не поворачивала голову. Ее плечи поникли, но лицо ничего не выражало. А ее рука все время лежала на плече Генри.

Через несколько минут Уолт и Шина вышли из машины, и Бо позволил себе чуть-чуть расслабиться. Он понимал: все взрослые, сидевшие в машине, хотели знать, что случилось и почему он до сих пор вменял в вину Рикки его детский проступок – мол, давно пора тем или иным способом разрешить детские проблемы. Что ж, теперь число любопытствующих уменьшилось…

– Давайте поиграем в мяч, – сказал Бо, оставив машину на стоянке у маяка.

И они поиграли минут пятнадцать. Но Лейси в игре не участвовала, а Генри ни разу не поймал мяч. Он много смеялся и лишь в самом конце нахмурился и заявил:

– Я ужасно неловкий.

– Не беспокойся. – Бо потрепал мальчика по плечу. – К завтрашнему дню мы приведем твою перчатку в хорошую форму и станет легче. А теперь… Может быть, займемся серфингом?

– Да-да, серфингом! – завопил Генри. Он подбросил перчатку, поймал ее и побежал в дом, чтобы переодеться и поздороваться с Джорджем.

– Ты не должен заниматься с ним, если не хочешь, – тихо сказала Лейси. Она крикнула выскочившему на порог малышу, чтобы он налил коту воды. – Тебя явно что-то очень встревожило в парке.

Бо молча пожал плечами и, отвернувшись, посмотрел на море. Солнце ярко светило, и вода приобрела изумрудно-зеленый оттенок. Начинался прилив.

– У моего отца была вторая семья, – проговорил наконец Бо. – Я узнал об этом совершенно случайно, когда мне было тринадцать лет. Наткнулся на отца с любовницей. Ее звали Тула, а Рик – ее сын. И сын моего отца. Мой сводный брат.

Лейси в изумлении таращилась на Бо. Подумать только! Его отец имел вторую семью!

Когда Бо снова повернулся к ней, его взгляд был тяжелым, и в то же время в его глазах появилась какая-то странная пустота.

– Расскажешь? – тихо спросила она.

Он скрестил на груди руки и прищурился на солнце. Лейси молча ждала; она знала, что сейчас не следовало на него давить.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Так вот, мы с отцом ходили на охоту или в походы почти каждые выходные. Таков уж обычай у южан – у отцов и сыновей. Нередко мы проходили мимо дома Тулы и брали с собой Рикки. Иногда мы ходили в парк развлечений – как правило, в те дни, когда у меня или у него был день рождения.

Лейси хотелось, чтобы Бо успокоился, поэтому она никак не выдала своего волнения – только кивнула.

– Но чаще мы ходили по лесам, – продолжал он. – Потом возвращались к Туле и несколько часов играли и лазили по деревьям. Отец говорил, что жалеет эту семью, – мол, Тула вдова… и все такое. А вечерами за ужином я рассказывал маме о наших подвигах – моих и Рикки.

– Она знала, что твой отец и Тула – больше чем просто друзья?

Бо тяжко вздохнул.

– Долгое время, уже в старших классах, я думал, что не знала. А когда узнал, уехал в интернат, хотя родители хотели, чтобы я остался в Чарлстоне и ходил в «Портер-Гауд». Но я не мог оставаться рядом с отцом после того, как все узнал. – Он переступил с ноги на ногу и опустил голову. – В выпускном классе мне стало известно, что мать все знала. Отец рассказал. Решил поговорить со мной по-мужски. Думал, что я его пойму. По его словам, хорошие жены знают, что мужьям необходима отдушина, и мирятся с этим. В результате – все счастливы. – Бо криво усмехнулся. – Только он ошибся. Я его не понял.

– Кто-нибудь еще знал?

– Я уверен, что бóльшая часть чарлстонского общества была в курсе дела. Но о таких вещах у нас не принято говорить.

Лейси оглянулась на дом, радуясь, что Генри задержался внутри.

– А что произошло между тобой и Рикки?

– Узнав обо всем, я перестал ходить к Туле и к нему. Правда, мы встретились однажды, когда я приехал домой на рождественские каникулы. Он дождался, когда я выйду из дома, и шел за мной по улице. Наконец догнал на парковке, и мы подрались. Я сломал ему нос, а он выбил мне зуб.

– Он пришел с намерением подраться?

– Не знаю. Я не дал ему возможности сказать, чего он хотел. И никогда не дам.

Несколько секунд они молча смотрели на море.

– Извини, если я лезу не в свое дело, – тихо проговорила Лейси, – но теперь ты стал намного старше и знаешь, что в этом не было его вины.

Бо сплюнул на песок и проворчал:

– Но он-то все знал… Мы вместе играли, лазили по деревьям, ходили в походы – и он все знал. Мы были лучшими друзьями. Но отец велел ему молчать. И Тула тоже. По крайней мере, я так думаю.

– Он слушался родителей, вот и все.

Бо поморщился при слове «родители».

Лейси вздохнула и добавила:

– Я уверена, Рикки не хотел хранить тайну, но пришлось… Ведь он тогда был мальчишкой…

Бо пожал плечами.

– Возможно, ты права и он не виноват. Но мне все равно. Я не хочу иметь ничего общего с ним и с его матерью. Она готовила специально для меня печенье, и я чувствовал себя особенным. Проклятье! Ведь я любил их обоих – и ее, и Рикки. – Он внезапно отвернулся и направился к дому.

Лейси поспешила за ним.

– Бо! – крикнула она.

– Я рассказал тебе все это, потому что с тобой легко. Ты умеешь слушать, – бросил он через плечо. – Но всему есть предел.

Бо схватил доску для серфинга и, зажав ее под мышкой, вновь заговорил:

– Это была не просто обида. Я понял, что оказался пешкой на шахматной доске отца. Он ждал субботнего утра вовсе не для того, чтобы провести время со мной. Я был лишь средством. На самом же деле ему хотелось пообщаться с любовницей.

Лейси снова вздохнула. Плохо, когда человек в столь раннем возрасте лишается иллюзий…

– Бо, ты ошибаешься. Не может быть никаких сомнений: твоему отцу нравилось проводить время с тобой. Поверь, любому отцу нравится проводить время с сыном.

– В нашем случае – с сыновьями, – съязвил Бо.

Лейси не знала, что на это ответить.

– Но все это в прошлом и почти забыто, – продолжал Бо. – После смерти отца Тула получила по его завещанию крупную сумму. А до этого они с Рикки, можно сказать, были нищими. Сейчас парк принадлежит им благодаря щедрости Гаррисона Уайлдера. И у Тулы теперь есть конюшни и новый дом.

На несколько минут воцарилось молчание.

– Ты сумел помириться с отцом и поговорить об этом с матерью? – спросила Лейси.

– С отцом – нет. А с мамой я пытался поговорить. Но она отказалась обсуждать эту тему.

– Жаль, что она не захотела с тобой поговорить. Это могло помочь.

– Я устал пытаться. И сказал себе: «хватит».

– Мне знакомо это чувство, – Лейси вздохнула.

Они снова помолчали.

– Ты бы лучше пошла переодеться, – сказал Бо. – Скажи Генри, чтобы заглянул за дверь моей спальни. Я приготовил ему еще один сюрприз. Встретимся на пляже.