Шейла Олсен - Все оттенки роз

– На этой неделе я буду очень занята, – отвечаю я, вспомнив о надвигающемся тесте по математике и работе по сравнительному литературоведению, которую должна сдать. – Кроме того, я пообещала Холли, что отработаю в магазине лишнюю смену.

– Может, тебе не стоит больше работать в цветочном магазине, – говорит Тэйт.

Я наклоняю голову, подумав, что, вероятно, ослышалась.

– Как, почему?

– Чтобы я мог чаще тебя видеть.

– Но мне нужна работа, нужны деньги, – отвечаю я, откидывая прядку волос, которая лезет в лицо.

– Я мог бы выкупить магазин у твоей хозяйки, а потом нанять кого-нибудь, кто смог бы работать на тебя.

– Тэйт, – говорю я, нахмурившись. – Мне нравится работать там самой.

Его лицо кажется просветлевшим, он даже улыбается.

– Обожаю, когда ты так делаешь.

– Как?

– Делаешь такое лицо. Когда ты чем-то недовольна, ты морщишь нос. Мне это нравится.

– Тэйт. – Раздосадованная тем, что он не воспринимает меня всерьез, я выхожу на тротуар. Сохраняя строгое выражение лица, стараюсь дать ему понять, что он не может мной помыкать, но, взглянув на него, вижу, как он расплывается в широкой улыбке, и не могу не рассмеяться.

Тэйт выходит из машины следом за мной, берет меня за запястье и подносит мою руку к губам. Целует нарисованный чернилами треугольник рядом с пульсирующей жилкой, все это время не сводя с меня взгляда.

– Прекрасно. Оставь себе свою работу, но я все равно хочу тебя видеть, и если это значит, что мне придется каждую неделю скупать весь товар в магазине и посылать их в различные больницы, я именно так и поступлю.

– До свидания, Тэйт, – говорю я, качая головой.

– До свидания, Шарлотта.

Под его пристальным взглядом я делаю несколько шагов назад, а потом разворачиваюсь и поспешно иду по тротуару.

Подойдя к двери нашей квартиры на втором этаже дома, я прячу пакеты в прихожей и прокрадываюсь внутрь, чтобы удостовериться в том, что путь свободен. Когда я вижу, что Миа в гостиной, вполглаза дремлет, вполглаза смотрит телевизор с Лео на руках, а бабушка в ванной наносит на лицо маску, я украдкой проношу пакеты к себе в комнату, стараясь не попадаться Мие на глаза. Она, вероятно, не слишком мной довольна, учитывая, что я не вернулась домой рано, чтобы посидеть с Лео, и она не смогла выбраться на свидание с Патриком. Но у меня было свое собственное свидание, к тому же Лео – не моя ответственность, а ее.

Я вытираю лицо салфеткой «Клинекс», глядя, как великолепный макияж превращается в кремовые и серые пятна на салфетке. Запихиваю пакеты с покупками вглубь своего крошечного шкафа, опасаясь развешивать одежду – вдруг кто-нибудь увидит.

Я уже собираюсь ложиться спать, когда бабушка заглядывает ко мне в комнату пожелать мне спокойной ночи. При виде моей прически она застывает. Я лгу – очередная ложь. Говорю ей, что Карлос сводил меня в парикмахерскую: что это был запоздалый подарок на день рождения, ему хотелось, чтобы к каникулам у меня была новая прическа.

Бабушка стоит передо мной в своей белой хлопковой пижаме, той самой, которую она носит много лет. Ее рыжеватые волосы заплетены в косу. Она выглядит уставшей, а кроме того на ее лице отражается целая гамма эмоций: беспокойство, озабоченность, возможно, недоверие.

– Очень красиво, – говорит бабушка. Я пытаюсь не обращать внимания на укол вины. За все годы, что я прожила с бабушкой, мне еще ни разу не приходилось ей врать, до сих пор.

Когда она удаляется к себе в спальню, я забираюсь под одеяло и звоню Карлосу. Извиняюсь перед ним за то, что сегодня так и не смогла с ним позаниматься, но не рассказываю, что провела день с Тэйтом. Не знаю точно, почему, но мне хочется держать это в секрете. Я не стану препарировать каждую деталь, распространяться обо всех словах и поступках Тэйта. Я хочу, чтобы он был моим, только моим.

Он – единственное в моей скучной, упорядоченной жизни, что принадлежит мне одной.

На часах еще нет шести утра, когда Миа врывается в мою комнату и светит экраном телефона мне в лицо. Я моргаю, просыпаясь.

– Что это за черт? – кричит она.

Я тру глаза, пытаясь прийти в себя. Бросаю взгляд на часы на прикроватной тумбочке – еще нет шести утра. Вглядевшись в слепящий экран ее мобильного, я внезапно осознаю, что именно вижу. Я выпрыгиваю из кровати и выхватываю телефон у Мии из рук.

Я смотрю на фотографию: на ней Тэйт. А рядом с ним – я . Это снимок, сделанный после нашего ужина пару дней назад. Тот самый, который, как я полагала, будет никому не интересен.

– Не хочешь рассказать мне, что происходит? – спрашивает Мия. Но я не отвечаю. Я пролистываю еще четыре фотографии в новостной ленте. Все не так плохо, как я боялась: Тэйту удалось закрыть рукой бóльшую часть моего лица. – Я в курсе, что ты считаешь меня идиоткой, Шарлотта. Но ты должна понимать, что я еще способна узнать свою собственную сестру. К тому же на тебе мамино кольцо. Вот тут его видно. – Она тыкает пальцем в экран, и на своей левой руке, которую я подняла, защищаясь от вспышек камеры, я вижу мамино кольцо с бирюзой. Его ни с чем невозможно спутать.

Черт. Я подавляю чувство дурноты, которое разливается у меня в животе. Кольцо. Мне никак не вывернуться.

– Ты права, – делаю медленный выдох. – Это, правда, я. Я ужинала с ним в субботу.

Ярко-зеленые глаза сестры расширяются, словно она видит меня впервые.

– Какого черта ты делала с Тэйтом Коллинзом?

Я возвращаю ей телефон и скрещиваю руки на груди.

– Я… я с ним вижусь.

На самом деле я испытываю облегчение, сказав эти слова – слова, которые никогда прежде не произносила. Признать это – словно сделать шаг с обрыва, прыгнуть в пропасть, но, едва ты это сделал, как понимаешь, что можешь летать, и пребываешь в невероятном состоянии невесомости.

– То есть встречаешься? Ты встречаешься с Тэйтом Коллинзом? – Меня осеняет, сколь многие называют Тэйта полным именем – будто он некое мифическое существо, а не живой человек со своими недостатками. Возможно, именно этим я так зацепила его в самом начале: для меня он был просто Тэйтом, и это показалось ему необычным.

На висках у Мии пульсирует жилка, ее брови морщатся. Я не могу понять, она злится из-за того, что я не поделилась с ней раньше, или просто завидует. Раньше у меня не было ничего, чему она могла бы позавидовать, по крайней мере в плане отношений с парнями. Конечно, порой мне кажется, что она жалеет об утраченной свободе: ей хочется иметь возможность сходить куда-нибудь в субботу вечером без необходимости искать няньку. Но у меня тоже на самом деле никогда не было свободы. Я связала себя обещанием, жила предопределенной жизнью, в которой не было мальчиков. Не было Тэйта. Однако теперь я понимаю, что случайно сделала шаг в совершенно другую жизнь. И не хочу возвращаться.