Николь Фосселер - Небо над Дарджилингом

Под ней на ветру волновалось темно-зеленое море чайных плантаций, вдали переходивших в пышные луга, кое-где уже оживленные первыми весенними цветами. За ними темнели дремучие леса. Однако взгляд Хелены был прикован к величественной громаде Гималаев, чьи покрытые вечными снегами голубые карстовые вершины, похожие на вот-вот готовые обрушиться волны цунами, розовели и будто плавились в лучах утреннего солнца.

– Впечатляет, правда?

Хелена вздрогнула и невольно поправила на груди халат. По-видимому, это движение не ускользнуло от внимания Невилла, потому что на его лице заиграла озорная улыбка.

– Доброе утро, – сказал он, приблизившись к жене. – Надеюсь, ты хорошо выспалась и отдохнула.

Он коснулся губами ее щеки, и Хелена почувствовала его дыхание на своей коже. На несколько мгновений их глаза встретились, на лице Яна лежал розовый отблеск рассветного солнца.

– Там Канченджанга. – Он показал на самый высокий пик в горной цепи. – На языке тибетцев это означает «пять сокровищ вечных снегов». Согласно легенде, эта гора хранит главные богатства тибетского бога: золото, серебро, медь, зерно и священные тексты. А индусы называют ее Кайлаш – «серебряная гора» и считают, что на ней живет Шива. Эта горная цепь – место обитания богов и демонов и потому почитается людьми священной. Есть поверье, что стоит человеку ступить в Гималаи, как грехи его испаряются, подобно каплям росы под лучами солнца. – Он пристально посмотрел на Хелену, и черные глаза сразу сделались глубокими и печальными. – Но тебя это касается меньше, чем кого бы то ни было, моя невинная Хелена.

Невилл погладил ее по щеке костяшками пальцев и поцеловал.

Что-то в его голосе, не то печаль, не то отчаяние, глубоко тронуло Хелену. А от поцелуя по ее спине пробежала холодная дрожь, словно Хелена почувствовала вдруг присутствие некой темной силы, которую боялась и которой была обречена.

Однако стоило Невиллу выпустить Хелену из объятий, как настроение его вмиг сменилось: теперь он выглядел беззаботным и веселым, а в глазах снова загорелись озорные огоньки.

– Давай завтракать, а потом я покажу тебе дом.

Несмотря на голод и изысканные яства: белые булочки, еще дымящиеся под хрустящей корочкой, сливочное масло, экзотические джемы, яйца с ярко-оранжевыми желтками, омлеты с фруктовыми чатни, ароматный чай и жидкий шоколад, – Хелена не могла заставить себя проглотить ни кусочка. Отчасти причиной тому было смущение, до сих пор железным обручем сдавливавшее ей грудь, отчасти – открывавшийся с балкона вид. Свет утреннего солнца, подобно расплавленному золоту разливавшийся по снежным вершинам, словно замерзал, на глазах приобретая серебряно-льдистый оттенок, и поднимающаяся из долин голубая дымка рассеивалась в его лучах.

После недолгого утреннего туалета Хелена надела рубаху и узкие штаны, заплела непослушные волосы в косу и отправилась с Яном осматривать дом.

По сравнению с великолепием Сурья-Махала и элегантной роскошью особняка на Гросвенор-сквер, Шикхара выглядела скромно, но в этой простоте чувствовалась изысканность. Комнаты были выбелены белой известью или обшиты панелями из дорогого дерева. Через высокие окна в них проникало достаточно света и свежего воздуха, но все здесь дышало какой-то странной таинственностью.

Двухэтажный, как и большинство бунгало чайных плантаторов, дом сильно отличался от типичных для этой местности построек как размерами, так и планировкой.

В центре нижнего этажа находился выложенный белой и коричневой плиткой просторный холл, вокруг которого группировались гостиная, столовая и библиотека с прилегающим к ней рабочим кабинетом. Все это обрамляла веранда с видом на спускающийся по горному склону сад.

Из холла по широкой лестнице можно было подняться на второй этаж, где одна за другой располагались спальни, каждая со своей ванной. Оконные рамы и двери украшала резьба, походившая по тонкое деревянное кружево. Каждый стол, стул, диван, шкаф были произведением искусства. Полы, где паркетные, где плиточные, покрывали узорчатые ковры. Канделябры и лампы из серебра и молочного стекла и охотничьи трофеи, фарфоровые статуэтки и уютно тикающие часы, вышитые одеяла и подушки из мягких тканей – все здесь отличалось изысканной простотой, в том числе и картины со сценами из индийских легенд далеко не пуританского содержания.

В задней части дома находилась большая кухня со складскими помещениями, доверху набитая овощами и фруктами, банками с экзотическими специями, мешками с мукой, рисом, сахаром, солью и кофейным зерном. Каждый день сюда доставляли свежую рыбу и птицу, которая дожидалась своего часа в специальной посуде, наполненной льдом. Дом населяла многочисленная прислуга, в основном женщины разных возрастов в опрятных сари из хлопковой ткани. Но были и мужчины, начиная от дворецкого в белом жакете без воротника и дхоти [8]и кончая просто, но опрятно одетыми работниками, которые убирали дом, смотрели за садом, кололи и складывали дрова для камина. Когда Ян представил им Хелену как новую мемсахиб, они почтительно склонили головы, однако так пристально разглядывали новую хозяйку из-под опущенных век, что та покраснела. Вероятно, Хелена заметно отличалась от мемсахиб, которые были здесь до нее или о которых приходилось слышать этим людям.

Неподалеку от дома находилась конюшня с просторным загоном. Там стояла добрая дюжина лошадей, гордых и тонкокостных, черных как ночь, ослепительно-белых и рыжих, с лоснящейся, будто посеребренной, шкурой. Как же удивилась Хелена, когда к ним с Невиллом подвели запряженных Шиву и Шакти.

Белая кобыла тихо заржала и ткнулась носом хозяйке в плечо. Хелена ласково потрепала ее по морде.

– Ян, – не выдержала она, – как же ты успел так быстро доставить их сюда?

Невилл, с нескрываемым удовольствием наблюдавший за ее общением с лошадью, хитро усмехнулся.

– Это мой секрет.

Он любовно погладил Шакти по белому крупу, ослепительному, как снега Канченджанги.

«И у тебя их много», – мысленно добавила Хелена, злясь на себя за минутную несдержанность.

Они ехали бок о бок по только что укрепленной гравийной дорожке, мимо кустов рододендрона и бамбука, могучих дубов, кедров и клумб с уже начинающими распускаться цветами. Все вокруг выглядело ухоженным. То и дело на глаза попадался одетый в белое садовник, с граблями или секатором в руках трудившийся над поддержанием порядка в этом райском уголке и радостно, почти благоговейно приветствовавший хозяев.

Дорога резко пошла вверх, между полями чайных плантаций, похожими на ворсистый ковер бутылочного цвета. Вдали среди глянцево блестящей листвы просматривалось L-образное здание, вокруг которого теснились многочисленные маленькие домики.