Кира Касс - Принц и гвардеец

– Ты всегда на моей стороне.

– Верно. – Она взяла меня под руку. – И я знаю, что скоро отойду для тебя на второй план, уступив место другой женщине, как и полагается. Но моя любовь к тебе всегда будет неизменна.

– И моя к тебе тоже.

Я очень надеялся, что она почувствовала мою искренность. Не представляю себе, что должно произойти, чтобы исчезла та горячая любовь, которую я к ней испытывал.

– Знаю. – Она потянула меня обратно в зал.

Нас встретил шквал улыбок и аплодисментов, но я продолжал думать о словах матери. Я не знал другого столь же великодушного человека. Эту черту мне очень хотелось бы от нее перенять. И если она собиралась преподнести в дар то, о чем мы говорили, значит я пока даже не подозревал, как это будет мне необходимо. Мама никогда и ничего не дарила мне без причины.

Гости задержались намного дольше, чем я считал приличным. Вот вам и еще одна жертва, рука об руку идущая с привилегированным положением: никому не хотелось, чтобы праздник во дворце заканчивался. Даже когда этого уже желала королевская семья.

Я передал очень пьяного сановника из Германской Федерации на попечение одного из гвардейцев, поблагодарил всех королевских советников за подарки и перецеловал руки едва ли не всех дам, которые находились во дворце. И на мой взгляд, долг я выполнил с лихвой и заслужил возможность провести несколько часов в тишине и покое. Я уже собирался улизнуть от засидевшихся гостей, когда был остановлен взглядом синих глаз.

– Вы весь вечер меня избегаете, – кокетливо произнесла Дафна.

У нее был ласкающий ухо мелодичный акцент, а речь всегда звучала как музыка.

– Вовсе нет. Просто приглашенных оказалось больше, чем я рассчитывал.

Я оглянулся на горстку людей, которые явно были исполнены решимости встретить в дворцовых стенах закат.

– Ваш отец любит пускать пыль в глаза.

Я рассмеялся. Дафна, казалось, понимала такие вещи, которые я никогда не произносил вслух. Иногда от этого становилось не по себе. Сколько еще ей известно обо мне?

– Сегодня он превзошел самого себя.

Она пожала плечами:

– Это лишь до следующего приема.

Мы оба умолкли, хотя я чувствовал, что ей хочется сказать что-то еще. Наконец она закусила губу и прошептала:

– Я могу поговорить с вами наедине?

Кивнув, я подал ей руку и повел в одну из небольших гостиных дальше по коридору. Дафна по-прежнему молчала, видимо, приберегала слова до того мгновения, пока я не закрыл за нами двери. Хотя мы с ней нередко разговаривали наедине, сегодня ее поведение меня встревожило.

– Вы ни разу не пригласили меня на танец, – с обидой в голосе произнесла она.

– Я вообще ни с кем не танцевал.

Отец пожелал, чтобы играли классические музыканты. Пятерки очень талантливы, но их музыка предполагала медленные танцы. Наверное, если бы мне захотелось потанцевать, я пригласил бы именно ее. Просто в условиях, когда все засыпали меня вопросами о неведомой будущей жене, это казалось неправильным.

Дафна издала прерывистый вздох и принялась расхаживать по комнате.

– По возвращении домой меня ждет свидание. Фредерик, так его зовут. Я, разумеется, его уже видела. Он отличный наездник и к тому же очень красив. На четыре года старше меня, но я думаю, что это лишь одна из причин, по которым он нравится папа́.

Дафна с полуулыбкой взглянула на меня через плечо.

Я саркастически ухмыльнулся в ответ:

– И что бы мы с вами делали без отцовского одобрения?

– Совсем пропали бы, разумеется, – прыснула она. – Разве мы что-нибудь понимаем в этой жизни?

Я тоже засмеялся, радуясь тому, что можно с кем-то пошутить на эту тему. Юмор порой единственное, что мне остается.

– Но да, папа́ одобряет. И все-таки мне хотелось бы знать… – Она, внезапно засмущавшись, опустила взгляд.

– Что вам хотелось бы знать?

Дафна некоторое время молчала, рассматривая пол у себя под ногами. Потом она наконец взглянула на меня своими синими глазами.

– Одобряете ли вы?

– Что именно?

– Фредерика.

– Ну как я могу ответить на этот вопрос? – засмеялся я. – Мы даже не знакомы.

– О нет, – упавшим голосом произнесла она. – Я не имею в виду конкретного человека, я имею в виду идею. Как вы относитесь к тому, что я стану встречаться с ним? И возможно, даже выйду за него замуж?

За ее непроницаемым лицом скрывалось что-то такое, чего я не понимал. Я смущенно пожал плечами.

– От моего мнения все равно ничего не зависит. Как, скорее всего, и от вашего, – добавил я с грустью в голосе.

Такова уж наша судьба.

Дафна заломила руки, словно была охвачена смятением или душевной мукой. Я по-прежнему не понимал, что происходит.

– Значит, вам совершенно все равно? Потому что если это будет не Фредерик, то Антуан. А если не Антуан, то Гаррон. Меня дожидается целая толпа мужчин, ни один из которых мне даже наполовину не такой друг, как вы. Но в итоге мне все-таки придется выбрать кого-то из них в мужья, а вам нет до этого никакого дела?

Это было поистине печально. Притом что мы с ней виделись от силы трижды в год, я тоже считал ее самым близким своим другом. Надо же было до такого докатиться.

Я сглотнул, подбирая нужные слова:

– Уверен, все как-нибудь образуется.

Дафна внезапно залилась слезами. Я принялся озираться по сторонам, словно в поисках какого-нибудь объяснения или причины, с каждой секундой чувствуя себя все более и более неловко.

– Пожалуйста, скажите, что не станете участвовать в этом! Вы не можете! – взмолилась она.

– Что вы имеете в виду? – с отчаянием спросил я.

– Отбор! Пожалуйста, не женитесь на совершенно чужой вам девушке. Не вынуждайте меня выходить замуж за абсолютно чужого мне человека.

– У меня нет выбора. Такова традиция. Все принцы Иллеа женятся на одной из подданных.

Дафна бросилась ко мне и сжала мои руки:

– Но я люблю вас! И всегда любила. Пожалуйста, не женитесь на другой девушке, пока хотя бы не спросите у отца, могу ли я стать вашей избранницей.

Всегда любила? Меня? Я опешил, пытаясь найти нужные слова.

– Дафна, но как… я просто не знаю, что сказать.

– Скажите, что поговорите с отцом, – с надеждой утирая слезы, взмолилась она. – Отложите Отбор, чтобы мы могли хотя бы понять, стоит ли нам пытаться. Или позвольте мне тоже принять в нем участие. Я отрекусь от своих прав на корону.

– Пожалуйста, не плачьте, – прошептал я.

– Как тут не плакать, когда я скоро потеряю вас навсегда?

Она закрыла лицо руками, содрогаясь в безмолвных рыданиях.

Я стоял столбом, боясь сделать что-нибудь такое, что лишь все усугубит. Несколько напряженных мгновений спустя она вскинула голову и заговорила, невидящими глазами глядя прямо перед собой:

– Вы единственный, кто знает меня по-настоящему. И единственный, кого по-настоящему знаю я сама.