Сара Джио - Утреннее сияние

Колин кивнул.

– Послушай, для отца, у которого уже давно разладились отношения с сыном, вполне естественно желание знать, как живет его ребенок.

Я усмехнулась, неожиданно ощутив желание защитить Декса.

– Полагаю, он платил тебе неплохие деньги за сведения о жизни Декса?

– Пенни, – взмолился Колин. – Не сердись на меня. Пусть это обстоятельство не влияет на наши отношения. – Он забрался на яхту и ждал, когда я последую его примеру. Он был напряжен и явно хотел, чтобы я поскорее решилась на побег.

– Давай уедем. Это яхта наша – твоя и моя. Мы начнем новую жизнь, как и собирались.

Я сделала несколько шагов к лодке, потом оглянулась на причал и снова повернулась к Колину.

– Мне нужно все обдумать, – сказала я. – Я…

Колин поднял руку, словно говоря: «Не надо, я этого не вынесу».

По правде говоря, я не знала, что сказать. Я любила Колина, и ничто не могло повлиять на мое отношение к нему. Но, должна признаться, слова полицейских заставили меня засомневаться в принятом решении. Декс. Я закрыла глаза и потерла лоб. В тот момент я не была готова нарушить клятву, принесенную ему. Возможно, мне не стоит менять жизнь. Я посмотрела на Колина – сильного и уверенного. Да, мое сердце принадлежит ему, я жду от него ребенка, но если я сегодня уеду с ним, то никогда уже не смогу вернуться. Это будет означать полный разрыв с Декстером. И я вдруг поняла, что еще не готова к этому. Это несправедливо по отношению к моему мужу. Я еще помнила принесенные обеты.

Я провела рукой по гладкому, покрытому лаком боку яхты. На корме лодки красовалось ее название, выведенное синей краской, – «Каталина». Я улыбнулась сквозь слезы. Колин взглянул мне прямо в глаза.

– Я назвал ее так для тебя, – произнес он. – Ты же всегда хотела удрать на остров Санта-Каталина.

– Да, – сказала я, смахивая слезу со щеки. – Не думала, что ты это запомнил.

– Я решил, что сначала мы отправимся именно туда.

Я покачала головой.

– И все же мне нужно время, чтобы все обдумать.

Мой голос был полон отчаяния.

Он отвязал канат от столбика, и мое сердце заколотилось в бешеном ритме.

– Колин, – воскликнула я, – пожалуйста, Колин. Еще не время. Не покидай меня…

Сердце чуть не выскочило у меня из груди, когда яхта отчалила. Я стояла на причале, разрываясь между двумя жизнями – жизнью с Декстером на Лодочной улице и жизнью с Колином, полную странствий по неведомым морям. Но яхта Колина уже скользила по волнам, уплывая от меня.

Я протянула руку в немой мольбе. Мне вовсе не хотелось причинять ему страдания.

– Вернись ко мне, – уже громко воскликнула я.

Мне было безразлично, даже если меня кто-нибудь услышит. Мне хотелось, чтобы он услышал мои слова.

– Я люблю тебя, Колин. Я всегда буду тебя любить.

Я смотрела, как яхта скользит по озерным волнам, пока она не скрылась в ночной мгле, а потом упала на причал, закрыв лицо руками.

Колин вернется. Он обязательно должен вернуться. В полном отчаянии я ходила взад-вперед по дому. Потом достала чемодан и швырнула его на пол. Соберу вещи и сяду в каноэ. Постараюсь его догнать. Но тут я опомнилась. Я же никогда не смогу плыть с такой же скоростью.

Я села на диван. Руки мои тряслись. Все, что мне остается, – это ждать. Колин обязательно вернется за мной. Просто нужно подождать. Он обязательно вернется – может быть, даже этой ночью. И на этот раз я буду готова.

Я вышла на палубу и стала смотреть на озеро. Вздрагивала при виде каждого проплывающего каяка, каждого плеска воды от стайки уток вдалеке. Я не отрываясь смотрела на озеро, потому что не хотела упустить момент появления яхты.

На следующий вечер, после девяти, Алекс постучал в дверь. Он обнял меня за талию и нежно поцеловал.

– А я думала, что ты сегодня останешься в Портленде, – сказала я.

– Решил поскорее уехать, чтобы увидеться с тобой.

Я улыбнулась.

– Правда?

– Истинная правда. – Он прошел в гостиную и плюхнулся на диван. – Над чем работаешь?

Я быстро закрыла ноутбук. Хотя я и рассказала ему о своем прошлом, но все же не была готова к тому, чтобы он читал мои личные воспоминания, по крайней мере, пока.

– Пишу небольшую статью для журнала.

Он понимающе кивнул.

– Пойдешь завтра на Бал холостяков?

– Как, уже завтра?

– Да, – ответил он. – Наоми всегда приглашает меня на подобные мероприятия, хотя официально я не являюсь жителем Лодочной улицы.

– Я рада, если ты будешь там, – сказала я. – Честно говоря, после всего что удалось раскопать по поводу исчезновения Пенни и расследования на этот счет, меня что-то жуть пробирает от этого причала и его обитателей.

– О, не стоит все это принимать так близко к сердцу. Эти люди достаточно безобидны. Странные, может быть, но не опасные. Видела бы ты, как Джин играет на скрипке. Раньше у них был целый квартет, а теперь остался один Джин.

– Надо что-нибудь с собой принести?

– Захвати пару яблок и бутылку вина, и они будут счастливы.

Ветер с утра усилился и теперь протяжно свистел в водосточных желобах плавучего домика, который плавно покачивался на волнах.

– Похоже, надвигается гроза, – заметил Алекс.

Наверху в спальне послышался какой-то грохот, и я на мгновение застыла.

– Ты слышал?

Он кивнул.

– Наверное, это просто ветер.

– Нет, – возразила я. – Мне кажется, кто-то пытается открыть в спальне люк.

Алекс вскочил на ноги.

– Пойду-ка посмотрю.

Я не на шутку испугалась, но мгновение спустя последовала за Алексом. При входе в комнату я перевела дух.

– Вот видишь? – произнес Алекс. – Никаких злоумышленников.

Я улыбнулась, но вдруг заметила, что люк открыт.

– Алекс, что-то не так. – Я подошла и распахнула маленькое окошко. – Я всегда закрываю это окно.

Я видела его беспокойство, но он старался не подавать виду.

– Он мог открыться от порыва ветра. Посмотри, лодка на волнах просто ходуном ходит.

Я выглянула и увидела «Каталину», раскачивающуюся на неспокойной поверхности озера, но мы оба знали, что даже порывистый ветер не в силах распахнуть тяжелый металлический люк.

– Хочешь, чтобы я еще посидел у тебя? – спросил Алекс, когда мы спустились вниз по лестнице.

Я кивнула.

– Давай спою тебе колыбельную, – лукаво произнес он. – Но тебе это не понравится, потому что у меня ни голоса, ни слуха.

Я усмехнулась.

– Джеймс всегда пел песенки Элле перед сном. Когда она была еще совсем маленькой, у нее часто болел животик, и ее успокаивало только пение Джеймса. Ну, если не считать звука пылесоса.

Алекс засмеялся.

– Но одну песенку – это даже не колыбельная – она любила больше всего. Он пел ее постоянно, и в конце концов она стала их любимой. Элла помнила о ней, даже когда подросла. А Джеймс пел ее в вечер перед их гибелью.