Ровена Коулман - Мужчина, которого она забыла

Кроме молока у нас закончился хлеб – его я выкинула в окно, перебравшись для этого через воротца на лестнице. У соседей в саду теперь полно птиц. Эстер прикрывала меня, развлекая бабушку историями о своих лучших какашках. На обратном пути, крадясь мимо туалета, я подмигнула дочке: дело сделано.

Обнаружив недоимку продуктов, мама пришла в ярость. Она сказала, что если уж брать нас с собой, то лучше сразу ехать в город – в магазине за углом цены просто грабительские. И мы поехали в город. До сих пор мой тщательно разработанный план побега идет как по маслу. Неужели болезнь так отточила мой ум? Будто пламя, которое горит сильнее и ярче перед тем, как навсегда погаснуть.

Мама ведет нас к автомобилю. Спасибо, что не пристегивает меня, как маленькую. Я бы не удивилась.

Определять время по часам я больше не умею, хотя по-прежнему их ношу – по привычке, как и обручальное кольцо. Я прислушиваюсь к радио – вдруг объявят время. Мы выехали из дома в половине двенадцатого, я помню, где находится библиотека, и чувствую себя ровно так же, как в прежние времена – до того, как мой мозг стал плесневеть. Моя судьба всецело в моих руках. Я сделаю то, что замужняя женщина, мать двоих детей и без пяти минут бабушка делать ни в коем случае не должна. А вот Клэр с болезнью Альцгеймера… Ей можно все. Я способна пойти на тайное свидание с мужчиной из кафе, потому что он да еще Эстер – мое единственное спасение от болезни. Только с ними я обретаю свободу.

Когда утром Грэг уходил на работу, мне стало стыдно. Он был напряжен и расстроен – неудивительно, учитывая, что его жену и дочь накануне привезла домой машина с сиреной. Мама долго ругала меня – все спрашивала, почему я ничего не понимаю. Казалось бы, ясно почему: у меня деградирует мозг. А Грэг стоял, скрестив руки, совершенно убитый. Если уж на то пошло, Эстер весело провела время, особенно когда нас прокатили на полицейской машине. Но, конечно, дело не в том, что случилось, а в том, что могло случиться. И мне стыдно за то, что я огорчила Грэга. Эстер очень любит папу, а он любит ее. И меня…

Да, я думаю, все еще любит, поэтому и не кричал на меня. Жаль, что я все забыла.

Когда я готовилась ко сну, Грэг постучался, приоткрыл дверь и просунул голову.

– Клэр, как ты себя чувствуешь? – спросил он. Я пожала плечами. – Я понимаю, что ты просто хотела погулять с Эстер. Я это понимаю. Но в следующий раз предупреди кого-нибудь, ладно? Чтобы тебе напомнили, что на улице сыро, холодно и темно.

Я повернулась к нему спиной и сказала:

– Это и есть ад – когда я даже не могу отвести свою дочь в парк. Настоящий ад.

Дверь у меня за спиной закрылась. Грэг ушел.

Утром я первым делом вылила молоко в раковину.

– Хочешь посидеть в тележке? – спрашивает мама.

– Вряд ли я туда влезу, – говорю я. Эстер смеется, а мама поджимает губы.

Перед тем как войти в лабиринт из продуктов, она наставляет нас:

– Не отставайте, держитесь рядом. Поняли?

Мы киваем в унисон. Эстер сжимает мне руку, будто уже знает секрет. Несколько минут мы бредем вслед за мамой, нагружающей тележку молоком и фруктами, которые никто не станет есть, а я снова и снова повторяю про себя свой секретный план: куда я пойду и что буду делать. Я понятия не имею, давно ли наступил полдень, и наступил ли, но знаю – сейчас или никогда. Я поднимаю Эстер, чмокаю ее в щеку и сажаю в штуку на колесах. Она протестует, но пакет чипсов делает ее сговорчивее. Я внимательно изучаю ценники, хотя давно забыла все цифры, и вот наконец, пройдя очередной ряд, мы снова оказываемся неподалеку от выхода. Мама и Эстер сворачивают за угол, а я направляюсь к двери и вырываюсь на волю. В этом деле я уже наловчилась.

Мир вокруг большой, шумный и совсем не похожий на тот, каким я его помню. С каких времен остались эти воспоминания – с прошлой недели, года, десятилетия? Я не знаю, однако разница налицо. Это как гулять во сне, где все знакомо и все не совсем так. Кого-то это могло бы напугать, но не меня. Я чувствую себя свободной.

Впрочем, библиотека нисколько не изменилась. Большое старое здание с башенками и шпилями будто само сошло со страниц книги. Я вижу его издалека – во всяком случае, вижу, как над крышами других домов торчит башня с часами, и иду, не сводя с нее глаз. Сколько же сейчас времени? Иногда приходится сворачивать на незнакомые улицы, но меня это не беспокоит – башня по-прежнему перед глазами и с каждым шагом все ближе. Я думаю только о цели – и вот, наконец, добираюсь до городского района, где совсем нет машин. Это что-то вроде площади. Я на месте. Дело сделано!

Я смотрю на каменные ступени, ведущие в наполненное книгами здание. Они приведут меня к Райану. Боже, что я делаю?.. Я замужем за человеком, который любит меня больше жизни и каждый день старается показать мне, что ничего не изменилось. Мне бы следовало найти утешение в его верности, черпать в ней силы – а я не могу, потому что он уже ничего для меня не значит. Его доброта кажется лживой. Даже лицо, когда я пытаюсь вспомнить его, расплывается в бессмысленное пятно. Впрочем, я ведь не планирую завести интрижку, сделать кому-то больно, сбежать – нет, всего лишь встретиться с человеком, который хочет меня видеть. Меня, а не мою болезнь.

Я захожу внутрь. На улице холодно, а здесь от горячего воздуха перехватывает дыхание. Райан сказал, что будет ждать меня в читальном зале. В голове мелькает мысль – что, если я не вспомню, как он выглядит? А потом я замечаю его. Он оборачивается. Я помню эту улыбку и глаза – глаза, полные слов.

– Привет, – говорит Райан.

– Привет, – отвечаю я.

– Очень рад тебя видеть. Боялся, что не придешь, – выпаливает он.

– Я тоже рада. Только об этом и думала.

Мы долго стоим и смотрим друг на друга – вовсе не затем, чтобы разглядеть цвет глаз, угол подбородка или линию рта. Просто смотрим. Странно: видишь едва знакомого человека и чувствуешь, будто перед тобой поставили зеркало.

– Пройдемся? – спрашивает Райан и, взяв меня за руку, уводит в глубь книжных рядов. Я вдыхаю запах пыльной бумаги. Пульс на кончиках моих пальцев щекочет его ладонь. Я на какой-то миг переношусь в детство: мы с отцом идем в секцию любовных романов, где он втайне от всех выбирает себе чтиво на выходные. Я вспомнила об этом только сейчас. Утром по воскресеньям папа часто сидел в гостиной на солнце и читал любовные романы от корки до корки. Я вдыхаю теплый воздух, закрываю глаза и на секунду представляю, что он рядом, а я выбираю ему книги с красавицами на обложках.

Мы останавливаемся в темном углу, прижавшись спиной к мозаике из корешков.

– Как дела? – спрашивает Райан шепотом, хотя вокруг никого нет.

– Все сложно, – громко отвечаю я, потому что не умею говорить тихо и не хочу ему лгать.