Ровена Коулман - Мужчина, которого она забыла

Я очень расстроился, когда она меня не узнала, а потом сообразил: не важно, кто я, главное – она говорит со мной как раньше. Это был только проблеск нашей прежней любви, но он подарил мне надежду. И я по-прежнему верю, что Клэр говорила именно со мной. В глубине души она всегда знала, что это я; когда два человека любят друг друга так сильно, как мы, любовь живет, несмотря ни на что. И пусть вместо меня Клэр увидела кого-то другого, любовь осталась прежней.

У меня в мыслях не было держать эту встречу в тайне, но она была такая особенная… Я побоялся, что разговоры о ней отпугнут Клэр.

Никто не заметил, что, когда мы встречались в доме – в ее доме, – Клэр все больше от меня отдалялась. Никто, кроме меня. Я стал для нее чужим, и хотя она очень старалась быть доброй ко мне, свои чувства скрыть не могла.

Однако за пределами дома Клэр видела во мне совершенно другого человека – другого, но все так же любимого.

Раньше она часто повторяла: для того чтобы в меня влюбиться, ей понадобилась целая вечность. Это правда. Однако в этот раз все произошло за считаные секунды. Потому что она уже любила меня.

Когда Клэр отправилась на поиски Кэйтлин, я пошел за ней в надежде на то, что это повторится. И случилось чудо. Тогда я понял, что если сберечь нашу связь, этот пузырек воздуха, в котором мы по-прежнему друг друга любили, то Клэр, возможно, снова увидит во мне супруга, снова меня узнает. Это было эгоистично, особенно когда я встретился с ней в библиотеке и заставил Рут волноваться, но что мне оставалось делать? Я должен был ее вернуть; верил, что если мы окажемся вместе, то она вспомнит наш брак.

А потом она обнаружила меня в саду. После всего, что случилось, мне было тоскливо, я не мог заснуть. Я вышел из дома, чтобы холод унял боль, и вдруг рядом появилась Клэр. Мы никогда не были так близки, как в те минуты.

Она попрощалась со мной навсегда. Ушла от меня – и в то же время выбрала меня. Сказала, что должна остаться с семьей, и велела мне найти свою жену. Именно это я и решил сделать.

И наконец случилось самое большое чудо. Когда я приехал в Манчестер, Клэр ждала меня. Не знаю, сколько еще таких встреч у нас будет. Может, и ни одной.

Зато теперь у меня есть и всегда будет надежда – надежда на то, что когда-нибудь Клэр еще один раз, последний раз, вернется ко мне.

Вот бланк со сметой, которую Грэг набросал для меня в тот день, когда впервые пришел осмотреть мою мансарду. Кэйтлин отправилась в путешествие с классом, а я только что закончила телефонный разговор с мамой – она звонила насчет статьи в «Дэйли мейл» о том, что шоколад вызывает рак. Да, мама не только снабжала меня полезными вырезками, но и любила их обсудить.

Я была не готова к его приходу – и, конечно, не знала, что встречу любовь всей своей жизни. Не беспокоилась по поводу дырки в чересчур обтягивающих джинсах, над которыми слегка нависал жирок, не думала о том, что на мне дочкина футболка с черепом на груди и порванным воротником, а сама я взмокла, разбирая многолетние завалы старого барахла. Мансарда была битком набита воспоминаниями – и важными, и ничего не значащими для всех, кроме меня. Я распихивала по углам коробки, мысленно отмечая вещи, от которых следовало избавиться, чтобы освободить больше места. Грэг появился некстати.

Дверной звонок застал меня наверху, и, пока я карабкалась вниз по лестнице, раздался опять. Это вывело меня из себя. Раскрасневшаяся, пропахшая пылью и потом, я распахнула дверь.

– Миссис… Армстронг? – Грэг сделал кратчайшую паузу между двумя словами, будто почувствовал, что они не подходят друг другу.

– Миз, – поправила я по обыкновению. – Я не хочу, чтобы меня определяли через мое семейное положение.

– Логично, – заметил Грэг; ему, похоже, было все равно.

Я впустила его в дом. Солнце било в окна, подсвечивая пыль и проплешины на ковре.

– Это наверху, – сказала я.

– С мансардами всегда так.

Я проводила его недобрым взглядом. Еще шутников мне тут не хватало.

По лестнице я поднималась первой, Грэг шел за мной. Помню, я думала только о том, что его нос маячит всего в паре дюймов от моей задницы, которая сейчас бог знает на что похожа. Давненько меня не посещали подобные мысли.

Наверху мы недолго постояли при свете голой электрической лампочки; Грэг вынул из-за уха карандаш и делал какие-то пометки. Рулетку он держал за поясом, словно ковбой с Дикого запада.

– Работа несложная, – подытожил он. – Я подготовлю чертежи с расчетами и отдам на подпись проектировщику. Решили сделать спальню?

– Нет, – сказала я, уперев руки в бока и рисуя в воображении свой будущий кабинет, залитый солнечным светом, с натертыми до блеска половицами и белеными стенами. – Я хочу написать книгу, а в доме совсем негде сосредоточиться. Вот я и подумала: почему бы не завести для этого дела отдельный кабинет? – Я улыбнулась Грэгу. – Наверное, думаете, что я сошла с ума.

– Вовсе нет, – заверил он. – Вы в своем доме хозяйка, а написать книгу – не самая плохая идея.

Грэг улыбнулся, но не мне, а в пространство – явно представив вслед за мной, как это будет выглядеть. Тогда я впервые заметила его широкие плечи, сильные руки и рельефный живот под рубашкой. И в ту же секунду поняла, что мои волосы собраны на макушке в пучок, как у героини «Маппет-шоу», а сама я одета в рваную футболку и джинсы, из которых, говоря строго, давно выросла. Ах да, и что я определенно старше его, хотя трудно было сказать на сколько. Все это пронеслось в голове, и я тут же разозлилась на себя за то, что беспокоюсь о такой ерунде.

– Может, пойдем вниз? – предложил Грэг. – Я набросаю для вас примерную смету, чтобы вы знали, на какую сумму ориентироваться. А потом, если решите меня нанять, составлю подробный контракт, где будет прописано, за что вы платите.

– Да, – сказала я. Все слова длиннее одного слога почему-то разом вылетели из головы.

Он начал спускаться по лестнице, в этот раз впереди меня, а я примерно на середине запнулась в своих дурацких вьетнамках и полетела вниз – прямо в его объятья. Однако длились они ни секундой дольше, чем позволяли приличия. Грэг очень ловко подхватил меня, помог сохранить равновесие и тут же отпустил.

– Так и не научилась держаться на своих двоих, – сказала я, необъяснимо краснея.

– Ну, нельзя уметь все сразу. Я зато не смогу написать ничего длиннее сметы.

Я точно не знаю, когда я решила, что влюблена в него, но, скорее всего, именно в тот момент, когда он всячески старался меня подбодрить. Когда я сошла с последней ступени, я была без ума от Грэга – именно что без ума, поскольку знала: эта любовь безнадежна и ни к чему не приведет. Не бывает на свете такой удачи.