Эмма Марс - Спальня, в которой ты, он и я

– Я хочу тебя, – прошептал Дэвид мне на ухо.

Я наклонила голову, чтобы спастись от его все более настойчивых поцелуев.

– Не здесь…

– Почему? Ты боишься, что нас застукает шеф?

Дэвид усмехнулся собственной шутке, довольный собой, со злорадством, наверное, вспомнив тех, кого оставил в дураках. Все, к чему он прикасался, обязано было превращаться в золото. Так было всегда. Он всегда чувствовал себя победителем. Не считая Авроры…

– Ах, простите…

В двери показался Фред. Заметив нас, он сперва удивился, но потом его взгляд стал суровым от гнева, который мне был очень хорошо знаком. Однако Фред сдержался. В отличие от Дэвида:

– Что вам надо? Что, черт побери, вы здесь забыли?

Я тут же поняла, что эти двое никогда не встречались. Но если Фреду было полезно увидеть наконец, как выглядит big boss телестудии BTV, то Дэвиду вовсе не обязательно было знать, кто такой этот небритый парень в потертых джинсах и линялой футболке, пусть даже он работает в его фирме.

– Я… – мямлил Фред.

Должна ли я их представить друг другу? Если да, то до какой степени стоит углубляться в предысторию наших отношений? С одной стороны, Фред должен был опасаться, как бы я не открыла правду относительно его трудоустройства на канал. Видимо, его растерянность объяснялась тем, что он не знал, как я себя поведу.

– Что «я»? Оставьте нас в покое!

– Дорогой, – я решила вмешаться, чтобы его утихомирить. – Это – Фред Морино. Звукооператор нашей передачи. Он, видимо, пришел, чтобы сказать, что меня уже ждут в студии.

Я захлопала ресницами, вылупив глаза на Фреда, чтобы тот понял намек и включился в игру.

– Да, – подтвердил он, вздохнув с облегчением.

– А! Ну ладно.

Дэвид никогда не терял самообладания. Никогда! Кем бы ни был его партнер. Он выпрямился, скорее раздосадованный, чем рассерженный, и ограничился тем, что строго отчитал Фреда, как нашкодившего сорванца:

– В любом случае, следует стучать, когда входишь даже по срочному делу.

И он широким жестом указал на дверь моего кабинета, открытую настежь в тот момент, когда к нам так вероломно вломился Фред.

Подумать только, а я вписала своего бывшего в список приглашенных на свадьбу. А ведь его бы и на порог не пустили, прогнали бы тут же, без разговоров, он бы даже не успел предъявить пригласительный.

– Ну, пока! Я побежала, – тихонько шепнула я Дэвиду, отправляясь вслед за звукооператором.

Вот теперь настал самый подходящий момент поморгать ресничками, сделать губки бантиком и напоследок покрутить бедрами. Короче, представить во всей красе свою сексапильную женственность, выпендриться по полной программе, так сказать. Тогда его приговор после позорного провала будет не таким суровым, или хотя бы с небольшой отсрочкой.

– И помни, дорогой, о чем мы с тобой только что говорили, – проворковала я на прощание. – Меня это очень интересует.

Очутившись в коридоре, мы с Фредом не отправились в студию, как предполагалось, а нашли возможность уединиться. Я была в таком же замешательстве, как и он. Нелепость сложившейся ситуации угнетала меня, но не только это не давало покоя. Она обнажила двойственность, скорее даже несуразность, моего отношения к Дэвиду. Боже мой! Кто бы знал, как я хотела всего этого: идеального мужа (состоятельного красавца), благополучия, достатка. Но в то же время я не могла вычеркнуть из своей нынешней жизни то, что было когда-то. Я не могла забыть ту бедную девочку из Нантерра, как и тех, кто вывел ее в люди… Я не могла быть на той и другой стороне одновременно.

Я сдержалась, чтобы не сорваться на Фреде, хотя, по сути, он невольно стал причиной возникшего шторма в моей душе, но он же стал и его несчастной жертвой.

– Тебя ведь никто не посылал за мной? Верно?

– Верно, – подтвердил он. – Я перепаял кое-какие проводочки на прямой линии нашего дружка Луи и нашел кое-что интересное.

– И что же?

– В памяти его телефона сохранились номера примерно за последние три месяца, с тех пор как он сменил стандарт и поставил новую симку.

– Ну и что? – насмешливо спросила я. – Он ежедневно заказывал себе девочек к шести вечера?

– Не совсем, – Фред лишь слегка улыбнулся шутке.

– И кому же он звонил?

– Догадываюсь, что ты начнешь сомневаться, но можно проверить по номеру, я-то его узнал сразу.

– Черт возьми! Не тяни, Фред! – скрипя зубами от нетерпения, торопила я его.

– Луи регулярно звонит твоей маме, Мод. Он часто набирает ваш домашний номер со своего мобильника.

Я не знала, что и подумать. Мой взгляд уткнулся в прозрачную стену соседнего помещения, где журналисты из новостного отдела готовили информацию для очередного выпуска. Опомнившись, я посмотрела на Фреда:

– Звонит маме? Ты думаешь, что говоришь?

Он произнес номер ее домашнего телефона, не запнувшись, не перепутав цифры. Все точно.

– Только на этой неделе он набирал ее номер трижды, – уточнил Фред по своим данным, записанным на клочке бумаги.

Я подумала о подарках, что Луи посылал маме вроде как в виде компенсации за мои услуги и хорошее поведение.

– А… Они говорят подолгу?

– В общем, да. В понедельник – двадцать две минуты, в среду – всего одиннадцать. А вчера – восемнадцать, правда, связь прервалась ненадолго, секунд на тридцать, и он повторно набирал номер.

Да, это намного превышает длительность обычного разговора из вежливости или ради простой проверки. А что именно проверять, кстати? Речь шла, конечно, о беседах, о длинных разговорах.

– А она не могла сразу бросить трубку после звонка или положить ее рядом с аппаратом и ничего не говорить?

Это были просто предположения, одно глупее другого. Подумать только, мой то ли любовник, то ли будущий деверь звонит моей маме, чтобы потрепаться с ней о том о сем как со старой приятельницей.

– Нет, я не думаю. Телефонные стандарты довольно сложно устроены. Если разговор не состоялся, связь сама собой прерывается, чтобы не перегружать линии. Когда на одном конце провода нет голоса, телефон отключается примерно через одну минуту, максимум через две. Но ведь не через двадцать…

Единственное, что технические возможности Фреда не позволяли мне узнать, так это характер этих бесед. Также осталось невыясненным, кем представлялся Луи, когда звонил маме. Он вполне мог бы сказаться Дэвидом. Или назваться Арманом, который звонит якобы потому, что ему нужно уточнить некоторые формальности для подготовки свадьбы.

– С каких пор, ты говоришь, начались эти звонки?

– Я еще не сказал. По моим данным – где-то с конца апреля.

Значит, совсем немного времени спустя после нашей встречи с Дэвидом, то есть в те времена, когда мы еще не афишировали наши отношения… и задолго до того, как Луи начал одаривать маму подарками, насколько мне известно. Какой вымышленный предлог, интересно, он использовал, чтобы войти с ней в контакт? А мама? Как она могла поддерживать разговор с незнакомцем, которого и в лицо-то ни разу не видела?