Софи Джексон - Фунт плоти

С каждым словом ее голос звучал все громче. Но в ее голосе улавливалась дрожь, и это охлаждало его пыл, поскольку слова, слетавшие с языка Евы, били наотмашь.

У Кэт дрожала рука. Картер представлял, как ей сейчас хочется бросить матери что-нибудь злое и обидное. Но она сдерживалась, потому что пообещала ему молчать, отчего Картер любил ее еще сильнее.

– Я и это могу объяснить, если вам так надо, – уже резче сказал Картер.

Сам не ожидая, он подошел к Еве еще ближе. Ее глаза широко распахнулись, но она дерзко вскинула подбородок.

– Можете думать обо мне что угодно. Можете делать какие угодно выводы обо мне и моих намерениях. Помимо желания объясниться, я приехал сказать вам, что я люблю вашу дочь. И никакие ваши слова и поступки не заставят меня уйти.

Картер мог поклясться, что Ева шокирована. Уголки ее рта вздрогнули.

– Неужели?

– Да! – Картер резко кивнул.

Решимость, покинувшая его еще в номере, неожиданно вернулась и теперь разливалась по телу.

Кэт подошла ближе. Картер наслаждался ее теплом. Ева это тоже увидела и снова нахмурилась. Она смотрела на дочь, но глаза Кэт не отрывались от Картера. Ее любимого.

– Я тоже тебя люблю, – громко, чтобы слышали все, произнесла Кэт.

– Дорогая, когда ваш рейс? – спросила Нана Бу, нарушая тишину гостиной.

– Через несколько часов, – ответила Кэт.

Она сидела рядом с Картером, держа его за руку и положив их переплетенные пальцы себе на колени.

Ева расположилась напротив, заняв массивное бархатное кресло. На Картера она смотрела так, словно он явился требовать, чтобы она согласилась отдать свою единственную дочь-девственницу в жертву богам. Картер смотрел вбок, спокойно ожидая, когда она выплеснет весь запас колкостей и оскорблений.

Интересно, что видела эта женщина, бросая на него испепеляющие взгляды?

Видела ли она, что он крепко и искренне любит ее дочь? Видела, чего ему стоило приехать сюда и выслушивать сейчас незаслуженные оскорбления, порожденные ее гневом? Видела ли она, что он готов, не раздумывая, отдать жизнь за Кэт? Или же Ева видела лишь список его преступлений, а в нем самом – одного из отбросов общества? Неужели она до сих пор не понимала разницы между ним и подонками, отнявшими у нее любимого мужа?

Последнее было ближе всего к истине. Такой ее настрой не внушал ему оптимизма.

– У вас ко мне куча претензий, – воспользовавшись паузой, сказал Картер. – Вам многое во мне не нравится. Так скажите, что именно. Возможно, я сумею изменить ваше представление о себе.

– Мое представление о вас не изменится, – прошипела Ева.

– Этого вы не знаете.

– Не вам мне говорить, что я знаю и чего не знаю. Мне доподлинно известно, кто вы и что собой представляете.

Картер сжал дрогнувшую руку Кэт.

– Так расскажите, – попросил он, подаваясь вперед. – Как известно, каждый человек имеет право на защиту.

– Учитывая ваш богатый опыт в этой сфере, – с фальшивой вкрадчивостью произнесла Ева.

– Ева!

Головы всех повернулись к Нане Бу. Та смотрела на дочь так, что даже Картеру стало неуютно. Посмотрев на мать, Ева отвела взгляд.

– Да, миссис Лейн. Мне пришлось побывать за решеткой.

– И неоднократно. Вы уж не скромничайте. – Ева сердито тряхнула головой. – Неужели вы всерьез верите, что я мечтаю видеть свою дочь рядом с человеком, для которого тюремный срок является чем-то вроде длительного летнего отпуска?

– Я не считаю тюрьму приятным местом, – твердо возразил ей Картер. – И не горжусь своим прошлым.

– Может, оно и так, – не сдавалась Ева. – Но вам не вычеркнуть прошлое из своей жизни.

– Как и из папиной жизни не вычеркнуть кое-какие прошлые эпизоды! – выкрикнула Кэт.

Ева чуть не задохнулась от слов дочери. В глазах блеснули слезы.

– Да как ты смеешь сравнивать его с твоим отцом? – загремела она. – Твой отец… Твой отец. – Она закусила губу и плотно обхватила плечи. – Пусть в его юности и были темные пятна, о которых он предпочитал не вспоминать, – продолжала Ева, снова переведя взгляд на Картера. – Но эти… эпизоды – капля в море. Вся его дальнейшая жизнь – образец для подражания. Люди уважали его, восхищались им, любили его…

– И Картер делал то, за что я уважаю его и восхищаюсь им, – снова встряла Кэт. – Ты даже не представляешь, через что он прошел и что сумел преодолеть за свои двадцать семь лет. Ты не знаешь, как все было в тот вечер, когда на папу напали, и как Карт…

– Кэт! – одернул ее Картер.

Учитывая состояние Евы, он не хотел говорить об этом. По крайней мере, сейчас. Каждое его слово она воспринимала не напрямую, а отраженным в кривом зеркале ее представлений о нем.

Послышались сдавленные всхлипывания. Картер повернулся и увидел побледневшее лицо Евы. Харрисон гладил ее по волосам, пытаясь успокоить.

– Думаешь, я ничего не знаю про тот страшный вечер? – едва слышно повторила она. – Да как ты можешь… Кэтрин, тот вечер… – Ева тряхнула головой, не находя нужных слов. – Это был самый ужасный вечер в моей жизни. – По ее лицу текли слезы. – И ты смеешь говорить, что я представления не имею? – нервозно усмехнулась Ева. – Никому не пожелаю испытать страх, какой испытала я, когда мне позвонили. В тот момент, Кэтрин, я вся превратилась в страх.

Кэт опустила голову и даже закрыла глаза.

– Мама, прости. Я не хотела…

– Я чудовищно испугалась, и не только потому, что потеряла горячо любимого, обожаемого мужа, – продолжала Ева, давясь каждым словом. – Нет. – Она смотрела на дочь потухшими глазами, которые сейчас были обращены в прошлое. – Сильнее всего я испугалась, когда подумала, что вместе с Дэнни я потеряла и тебя.

Кэт стиснула руку Картера, закусив щеку изнутри.

– Твой отец дрожал над тобой. Он бы никому не позволил и пальцем тебя тронуть, – продолжала Ева. – Он бы уничтожил каждого за одну лишь попытку. Но когда врач в больнице вышел ко мне… в его глазах было столько сострадания, что у меня отпали все сомнения… – Она сжала в руках чашку с остывшим чаем. – Я подумала, что эти твари отняли у меня и тебя.

– Как видишь, не отняли. – Кэт вытерла левый глаз. – Иначе бы сейчас меня здесь не было.

– Да, ты здесь. Но с ним! – с прежней язвительностью бросила дочери Ева.

– У тебя каждый, побывавший в тюрьме, – закоренелый преступник, – огрызнулась Кэт. – Картер не убийца.

– Нет. Он наркоторговец. Я могу вздохнуть с облегчением! – Ева даже не пыталась скрыть свое презрение.

Кэт раскрыла было рот, но мать не дала ей заговорить.

– Думаешь, отец одобрил бы твою работу в тюрьме? Думаешь, ему было бы приятно, что ты учишь отребье, от которого он пытался тебя защитить? Или ты думаешь, что, будь он с нами, он бы благословил твой выбор? Если ты так думаешь, ты глубоко ошибаешься.