Джуд Деверо - Рыцарь в сверкающих доспехах

– Ах да, – покровительственно кивнул он. – Я так и знал.

– Ты собирал войско, чтобы защитить свои валлийские владения, но в спешке забыл спросить разрешения у королевы. Кто-то донес ей, что ты с помощью этого войска хотел лишить ее трона.

Николас, очевидно, растерялся так, что не смог вымолвить слова.

– Умоляю, поведай, кто меня оклеветал, тем более что, не владея этими землями, я не смог бы собрать войска, чтобы их оборонять, – выдавил он после долгого молчания.

Даглесс так обозлилась, что решила уйти. К чему трудиться спасать его? Пусть в истории он останется мотом и распутником. Да он и был мотом и распутником.

– Это были твои земли и твое войско, потому что Кит к этому времени уже был мертв, а Роберт Сидни и твоя возлюбленная Леттис оболгали тебя перед королевой.

Глаза Николаса блеснули холодной яростью. Даглесс невольно отступила.

– Ты проникла в этот дом, чтобы угрожать жизни моего брата?! Замыслила околдовать меня, в надежде, что я возьму тебя в жены и сделаю графиней? Неужели ты ни перед чем не остановишься? Даже очернишь мою нареченную и лучшего друга, чтобы добиться цели?!

Теперь Даглесс по-настоящему испугалась.

– Я не могу выйти за тебя, потому что не принадлежу твоему времени. И уж конечно, не лягу с тобой в постель, потому что в этом случае, скорее всего, мгновенно исчезну, и тогда уж точно ничего не изменится. А кроме того, я вовсе не желаю выходить за тебя. Да, я вернулась в прошлое, чтобы предостеречь тебя, и это все. Возможно, мне повезет и в ближайшие дни я исчезну. Очень на это надеюсь. И, честно говоря, лучше бы никогда тебя больше не видеть.

Она схватилась за дверную ручку, но Николас ухитрился захлопнуть дверь и не дал ей уйти.

– Я стану следить за тобой. Если брат пожалуется, что у него хотя бы кольнуло в боку, я буду знать, кто этому причиной, и ты заплатишь!

– Я оставила свою куклу-вуду в самолете. А теперь выпусти меня, или я закричу.

– Берегись меня, женщина.

– Я прекрасно тебя поняла, но поскольку никогда не была ведьмой, то и бояться нечего, верно? А теперь открой дверь, и я уйду.

Он отступил, и Даглесс, высоко подняв голову, удалилась. И, уже подходя к спальне, которую делила с Гонорией, горько расплакалась. Даглесс думала, что потеряла Николаса, когда тот вернулся в шестнадцатый век. Как же горько она ошибалась! Настоящая потеря оказалась куда более бесповоротной. Выяснилось, что он даже не тот человек, которого она знала и любила всего несколько дней назад.

Она отправилась в зал приемов и свернулась клубочком на скамье-подоконнике. Стекла, вставленные в маленькие восьмиугольные переплеты, были толстыми и волнистыми, но Даглесс и не собиралась смотреть в окно. Сколько еще она будет терять любимых мужчин? Неужели Николас, явившийся на ее зов в двадцатом веке, тот человек, который только что ее целовал? Если не считать внешности, эти двое не имели ничего общего.

«Ах, Даглесс, – сказала она себе, – ты опять влюбилась в неподходящего мужчину. Если он не кандидат в тюремную камеру, значит, гоняется за каждой юбкой». Секунду назад Николас проклинал Даглесс, называя ведьмой, а в следующее мгновение уже ее целовал.

После того как Николас вернулся в шестнадцатый век, его казнили. Потому что они не сумели добыть нужные сведения. Даглесс посчитала, что они смогли бы открыть все тайны, если бы она не тратила время на ревность к Арабелле. Если бы задавала окружающим больше вопросов и провела бы нужное расследование, вполне сумела бы спасти жизнь Николаса.

И вот ей дали еще один шанс, а она… она повторяет все те же ошибки. Позволяет эмоциям ослепить себя. Вместо того чтобы исполнить свой долг, она целиком поглощена любовью к Николасу. Но ведь эти поразительные, невероятные переносы во времени происходили только затем, чтобы жизни и состояние Стаффордов были спасены. А Даглесс впадает в припадки ревности, как глупая школьница, только потому, что взрослый мужчина решил перепихнуться с какой-то женщиной в виноградной беседке.

Даглесс встала. У нее полно работы. И она должна делать свое дело, не позволяя каким-то мелочным эмоциям встать на пути.

Даглесс решительно вернулась в спальню и легла рядом с Гонорией. Сегодня же она попытается обнаружить, каким способом можно помешать Леттис Калпин предать мужа.

Кажется, не успела она закрыть глаза, как двери распахнулись и вошла служанка Гонории. Она откинула занавеси на постели, открыла ставни, взяла с сундука платья и нижние юбки Гонории и Даглесс и принялась трясти. И карусель нового дня завертелась. Одевшись и плеснув в лицо водой, женщины позавтракали говядиной, хлебом и пивом. Гонория принялась чистить зубы льняной тряпочкой с мылом, но Даглесс поморщилась при мысли о мыльной пене, поэтому подарила Гонории одну из нескольких гостиничных щеток из неиссякаемой сумки. После демонстрации действия щетки и восторженных восклицаний по поводу зубной пасты девушки дружно почистили зубы над миленьким узорчатым медным тазиком и отправились к леди Маргарет, где попали в самый разгар событий: госпожа давала указания бесчисленным слугам. Правда, сначала пришлось посетить утреннюю службу. Выйдя из часовни, Даглесс восхищенно наблюдала, как умело леди Маргарет решала возникшие проблемы, успевая говорить, приказывать и выслушивать жалобы.

Даглесс засыпала Гонорию вопросами, пока леди Маргарет со знанием дела общалась с десятками слуг, отвечавших за зал приемов, уборку комнат, готовку и стирку. Гонория объяснила, что каждый из них – старший в своей области и под их началом находится множество челяди. Гонория добавила также, что леди Маргарет отличается от других хозяек больших домов тем, что самолично беседует со слугами.

– Так это еще не все челядинцы? – удивилась Даглесс.

– О нет, их куда больше, но с ними имеет дело сэр Николас.

«В твоих исторических книгах нет упоминания о том, что я управлял поместьями брата?» – спросил когда-то Николас…

В подобных хлопотах прошло все утро. Часов в одиннадцать слуг отпустили, и Даглесс последовала за леди Маргарет, Гонорией и другими дамами вниз, в комнату, именовавшуюся зимней гостиной. Здесь стоял длинный стол, накрытый белоснежной льняной скатертью, на котором красовались приборы: большая тарелка, ложка и салфетка. В центре стола тарелки были… Даглесс едва поверила своим глазам: тарелки были из чистого золота. Ниже шли серебряные, потом – оловянные, и в самом конце – деревянные. Во главе стола стояли стулья. Для людей рангом пониже предназначались табуреты. С первого взгляда становилось ясно, кто какое положение занимает в жизни. Очевидно, равенство не было идеалом здешнего общества.

Даглесс втайне обрадовалась, когда Гонория подвела ее к тому месту, где стояли серебряные тарелки, и была просто счастлива, оказавшись напротив Кита.