Мари Клармон - Возрожденная любовь

Ее проклятые синие глаза напряженно потемнели.

– Да.

– В таком случае скажите, почему мне не следует просто отправиться в ближайший опиумный притон и выкурить последние мозги?

– Сын, – напряженным голосом вставил его отец. – Послушай, ты не должен…

– Нет, милорд, ваш сын задал важный вопрос. – Маргарет облизнула губы. – Вы можете поступать как пожелаете, разумеется. Можете посмотреть на все эти страдания и, как вы выражаетесь, пойти и выкурить последние мозги, но знайте, что в мире существует и настоящая радость. И радость делает страдания выносимыми.

– И все еще говорят, что это я лишен рассудка. Вы говорите полную ерунду.

Она улыбнулась.

– Неужели?

– Ну и где во всем этом радость? – потребовал он.

Мэгги пожала плечами.

– Не моя вина, что вы ее не видите.

– Чья же тогда это вина?

Она подняла брови и просто сказала:

– Ваша.

Виконт открыл рот, чтобы возразить, но быстро его захлопнул. Ему хотелось закричать, что это вина его отца, всего мира, кого и чего угодно, но только не его. Он отказывается нести эту ответственность. Ведь так?

– Мы идем? – спросила она. – Мы стоим посреди дороги.

– Ведите, дорогая, – сказал отец. – Утро становится крайне интересным. Ваша философия весьма шокирует.

– Приму это как комплимент.

Джеймс нервно одернул пальто, внезапно пожалев, что не может отправиться на боксерский поединок.

– Ну конечно, примите.

Но он не мог не задуматься, следует ли Маргарет сама собственному совету. Потому что, несмотря на всю ее дерзость и браваду, в ее глазах была пустота и даже страх. Как-то ей удавалось скрывать их за идеальным фасадом. По опыту Стенхоупа, каждый, кто притворяется столь идеальным, как Маргарет, скрывает никогда не заживающую рану.

Может быть, они с Маргарет похожи гораздо больше, чем она хочет признавать. Только они скрывают свои раны разными средствами. Он пытается утопить их, а она делает вид, что их вовсе не существует.

И если дело в этом, кто-то должен разрушить этот ее фасад, чтобы она могла жить по-настоящему.

Мэгги подняла руку и показала:

– Здесь нам направо.

Крепко закрыв рот, Джеймс отступил и последовал за отцом и Маргарет. К его величайшему изумлению, эти двое склонили друг к другу головы. Всю дорогу они невинно болтали.

Внутри нарастало чувство раздражения. Как возможно, что эта крошечная женщина говорит вещи, от которых Джеймса начинает трясти? Казалось бы, ничего такого, но если задуматься, она бросила все годы его несчастья ему под ноги. Именно туда.

Как будто он один во всем виноват!

Совершенно невозможная мысль. Пауэрз годами держался за свою злость на отца и несправедливость жизни. Разумеется, он очень виноват в том, что произошло с Джейн и Софией. Но никогда не думал, что виноват в собственных страданиях он, а не обстоятельства.

Маргарет наверняка ошибается.

Вся эта затея – одна большая ошибка. Но Стенхоуп не сдастся. Пока нет. О нет, он не сдастся, пока, по крайней мере, не сможет доказать, что ирландка не права.

В этом мире нет радости. Во всяком случае, не достаточно, чтобы уравновесить наполняющие его страдания.

Маргарет любила бесплатную столовую. Большое кирпичное здание несколько лет назад было куплено и полностью перестроено богатым торговцем, который поднялся из пепла голодающих беженцев.

Над арочным проходом красовалась надпись: «Во славу Скорбящей Девы Марии». Это место посещали в основном католики, но в столовой ко всем относились одинаково. Они не собирались повторять лицемерия, проявленного по отношению к ирландцам многими бесплатными столовыми, управляемыми англиканскими орденами в Ирландии.

Маргарет до сих пор бледнела от мыслей о слишком ослабленных, чтобы стоять, людях, которых заставляли отказываться от веры ради миски каши. Здесь подавали каждому, кто нуждался в пище, и она гордилась, что принимает в этом участие.

Лорд Карлайл бродил по пустующему в данный момент залу, уставленному широкими дощатыми столами, и разглядывал окружающее с изрядной долей любопытства. Он спросил через плечо:

– Сколько человек обслуживают это место?

Одна из женщин, разбиравших посуду в углу, Кэтрин, улыбнулась.

– В день? За неделю? За год, милорд?

У графа хватило такта не выражать недовольство.

– Простите. Я, разумеется, понятия не имею, как устроены такие заведения.

Маргарет быстро подошла к ним, а потом обернулась, поняв, что Джеймс не идет. Она помахала ему рукой. По какой-то причине он молча держался сзади.

Может, для него это было слишком. Но именно этого Мэгги и хотела. Она хотела, чтобы он снова чувствовал и смотрел своим чувствам в лицо. Будет лучше, если сначала это окажутся простые чувства общественной несправедливости. Позднее виконту придется столкнуться с травмой от ухода его жены и дочери.

Он мгновение колебался в дверях, словно войти означает что-то более значительное, чем есть на самом деле.

Надеясь, что он к ним присоединится, Маргарет повернулась к Кэтрин.

– Не стоит думать, что лорд Карлайл или его сын ничего не знают о благотворительности.

Джеймс подошел к ней.

– «Милосердие, Вера и Любовь» – девиз герба Карлайлов.

Кэтрин сощурила голубые глаза, слегка поблекшие за долгие годы.

– Да неужели? Мне кажется, вы слишком гладко стелите.

Пауэрз кашлянул.

– Может, и так. Простите. Мое чувство юмора…

– Довольно бесчувственно, – фыркнула Кэтрин. – У нас тут нет времени зевать. Тебе это отлично известно, Маргарет.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не ткнуть Пауэрза локтем в бок. Граф же улыбнулся Кэтрин, на его обычно бесстрастном лице был написан неподдельный интерес.

– Мой сын не слишком одарен душевными качествами в отличие от вас, мадам. Ваше терпение нельзя переоценить.

– Что ж, – вздохнула Кэтрин и протянула морщинистую руку, – я просила Господа, чтобы он послал нам сегодня новых друзей. Очевидно, у него тоже есть чувство юмора.

Лорд Карлайл осторожно взял ее руку в свою.

– Очень приятно.

Джеймс протянул ладонь и пожал ее руку и вполовину не так изящно, как отец.

– Маргарет говорит, что нельзя сделать ничего, чтобы уменьшить страдания за этими стенами.

Кэтрин убрала руку, ее губы раздраженно сморщились.

– Так и говорит?

Джеймс кивнул:

– Да. Вы согласны?

Кэтрин косо поглядела на Мэгги, словно спрашивая, где она подобрала этих двух чокнутых.

– Он выворачивает твои слова?

– Еще как.

– Я не удивлена. В вас явно сидит бес, милорд.

– Значит, я одержимый? – поинтересовался Джеймс. – У вас есть святая вода?

Кэтрин запрокинула голову и рассмеялась.

– Мы, конечно, можем позвать отца Галлахера сюда на недельку, чтобы он искупал вас, но пользы от этого не будет. – Кэтрин наклонила голову набок и оглядела виконта сверху вниз. – Вам нравится держать внутри дьявола, так что он никуда не уйдет.