Дженнифер Арментроут - Будь со мной

– Просто как-то было не до того, да и все только что произошло, поэтому в голове еще был… ээ… сумбур.

– Сумбур? – пробормотала Эвери.

– Вау. – Калла поджала под себя ноги. – Так держать, Тереза. Он – красавчик из красавчиков.

Я засмеялась.

– Да, это точно.

– Я люблю твоего брата всем сердцем, – сказала Эвери, накручивая прядь волос на тонкие пальцы. Она зарделась, и веснушки поблекли на ее щеках. – Но Джейс… этот парень какой-то особенный. Я хочу сказать, что всегда немножко побаивалась его.

– Правда?

Она отпустила волосы.

– Ага. В нем чувствуется такая сила, как…

– Как будто одна ночь с ним может изменить твою жизнь? – подсказала Калла с ухмылкой. – Помнишь, я говорила тебе о нем то же самое?

Я бы не знала этого, если бы не зашла с Джейсом так далеко, но то, что я испытала в последние дни, подтверждало слова Каллы. Я перевела взгляд на стакан с чаем, и меня охватила странная гордость, оттого что я могу сидеть здесь и называть его своим парнем. Такое было со мной впервые в жизни.

Повисла тишина, и я знала, о ком мы все думали. Дебби. Мы могли говорить о чем-то другом и даже смеяться, но в мыслях своих все равно возвращались к ней.

– Я не знаю, почему она это сделала, – сказала я и осознала, что произнесла это вслух, только когда обе девушки посмотрели на меня. – Я не понимаю.

– Порой это так и остается загадкой, – сказала Калла, вытягивая ноги. И лицо ее омрачилось. – Редко бывает так, чтобы какая-то одна причина толкнула человека за край. Тут сложная смесь всяких чувств и обстоятельств.

Эвери кивнула, теребя браслет на запястье.

– Это правда. Столько всего накапливается в душе, и, хотя последней каплей иногда становится что-то одно, на самом деле этих обид и огорчений очень много, больших и маленьких.

– Я понимаю, но Дебби была жизнерадостной и счастливой девчонкой. Если не считать ее разрыва с Эриком, она была в полном порядке.

– Но как она могла быть счастлива, если они так долго были вместе? – спросила Эвери. – Я не осуждаю ее за то, что она была с ним, но столько лет терпеть такое отношение?..

Пожалуй, она была права.

– Мы не знаем, какие еще проблемы могли ее мучить. – Калла помолчала, разглядывая руки, сложенные на коленях. – Моя мама покончила с собой.

Я прижала руку к груди, и мы с Эвери переглянулись.

– Что?

Калла опустила голову, кусая нижнюю губу.

– Ну, не как Дебби. Не за одну ночь. Она губила себя в течение многих лет.

– Мне очень жаль, Кэл. – Отставив чай в сторону, я схватила диванную подушку и прижала ее к животу. – Как это случилось?

– Она пила и так довела себя до смерти. Это не был несчастный случай, – сказала она, поднимая взгляд. – Моя мама не хотела жить. Она просто выбрала пассивный способ самоубийства. Во всяком случае, никто толком не знал, что она сделала такой выбор. Она обманула всех. Я не говорю, что Дебби давно хотела уйти из жизни, но кто знает?

Мне хотелось задать ей еще какие-то вопросы, но ее напряженная поза подсказывала, что на сегодня с нее хватит откровений.

– Я не знаю. Но что-то меня мучает.

– А разве в таких страшных ситуациях бывает по-другому? – тихо спросила Эвери.

И опять в ее словах звучала логика, но, продираясь сквозь дебри воспоминаний о событиях той ночи, я чувствовала, что упускаю нечто очень важное, возможно, вытесненное из головы тем потрясением, которое я испытала.

И тут меня словно током ударило, когда я подняла взгляд и встретилась с Каллой глазами. Я медленно поднялась с дивана, чувствуя, как колотится сердце.

– О боже.

– Что такое? – Калла вскочила с кресла, хотя и выглядела растерянной. Она посмотрела на Эвери, и та тоже начала подниматься. – Что? – спросила она. – Что, черт возьми, Тереза?

Я покачала головой, когда до меня дошло. Как же я забыла об этом?

– Розовый шарф.

– И что? – Она снова посмотрела на Эвери.

– Там был розовый шарф на двери в спальню! – У меня подкосились ноги, и я плюхнулась обратно на диван. – Черт…

– Ты в порядке? – Эвери схватила мою руку, и я почувствовала ее холодные пальцы на своей коже. – Может, позвонить Джейсу? Кэму?

– Нет! Но я должна сделать заявление! Сейчас же. – Мне стало нехорошо. – Я должна пойти в полицию.

– Ладно. – Калла схватила ключи от машины. – Мы тебя отвезем, но прежде ты должна рассказать нам, что, черт возьми, происходит.

– Розовый шарф. Дебби вешала розовый шарф на ручку двери всякий раз, когда к ней приходил Эрик, – в спешке объясняла я, и у меня тряслись руки. – Она вешала этот чертов розовый шарф, чтобы им никто не мешал.

– Поня-я-ятно, – протянула Эвери.

– Ты не понимаешь. – Я судорожно вздохнула. – Розовый шарф висел на двери, когда я вернулась. Я подумала, что она там с Эриком и что они опять сошлись. Этот розовый шарф означает, что Эрик был там раньше меня!

Эвери и Калла наконец-то поняли, что я пыталась до них донести – что в какой-то момент того вечера Дебби была не одна, – но, кажется, не придали этому особого значения.

Зато для меня это было чрезвычайно важно.

Мой мозг отказывался смириться с тем, что Дебби совершила самоубийство. И не потому, что я по наивности своей не верила в такую возможность, но Эрик был там, и я знала, что этот отморозок мог вспылить и… причинить ей настоящую боль.

Девушки отвезли меня в полицию, где я дала показания, и, несмотря на мои попытки обратить внимание на важную улику, подтверждающую то, что Дебби была не одна, копы не проявили большой заинтересованности.

– Мы планируем сегодня допросить ее бывшего бойфренда, – сказал офицер, провожая меня к выходу, где меня дожидались Калла и Эвери. Он улыбнулся, но натянуто и фальшиво, и я почувствовала себя одной из тех любопытных старушек, что всюду суют свой нос и бьют ложную тревогу.

– Ну, что они сказали? – спросила Эвери, когда мы вернулись в машину Каллы.

Я вздохнула.

– Я рассказала им все, что видела и что знаю. Что они с Эриком расстались и что он…

Я закусила губу, понимая, что так и не рассказала им об отношениях между Дебби и Эриком. Я чувствовала, что это было бы неправильно, пусть даже она никогда и не просила меня держать это в секрете, но я все равно испытывала смущение – до сих пор – и в глубине души понимала, что ей бы не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал. Хоть в протоколе и записали, что я видела синяки, что, со слов Дебби, отношения с Эриком были далеко не безоблачными, но я могла сказать, что копы придерживаются версии самоубийства. И, поскольку никто не выдвинул обвинений против Эрика, они ничего не могли сделать.

Эвери обернулась ко мне с пассажирского сиденья, и в ее широко раскрытых карих глазах промелькнула тревога.

– Он ведь бил ее, да?