Дженнифер Хеймор - Герцогиня-охотница

– Леди Эзме только что отправилась спать, но я не устала. Поэтому хотела спуститься вниз, чтобы проверить, как там… все остальные…

Она не смогла сказать «слуги». Хотя для Саймона это было нормально. Сара не хотела как-то отделять себя от слуг, ведь, по сути, была одной из них.

Он смотрел на нее долго и внимательно, затем кивнул:

– Я вижу.

Сара ответила хмурым взглядом. Рядом не было никого, поэтому она могла быть откровенной с ним.

– Почему вы так смотрите на меня, ваша светлость?

– Я… – Саймон покачал головой. – Нет. Ничего. Если честно, мне не по себе, когда ты ходишь одна.

– Но я не собиралась никуда выходить, – сказала она. – Только хотела спуститься вниз, проверить, как устроились Эми, Роберт и Нэд и не нужно ли им чего.

– Ты всегда так обо всех заботишься?

По его тону Сара не смогла понять, одобряет он ее или осуждает, поэтому просто пожала плечами.

Вдруг Саймон прижал руку ко лбу, выдохнул. Поддавшись импульсу, она тоже протянула руку и коснулась его руки. Герцог одарил ее странным взглядом.

– Извините, – прошептала Сара, убирая руку. – Вы сегодня весь день точно сам не свой. Я знаю, вы переживаете из-за герцогини. Скажите, я могу вам чем-нибудь помочь?

– Это не только из-за матери, – ответил Саймон, вздыхая. – Да, она взбалмошная и капризная, но при этом может сама о себе позаботиться. А вот мои братья и сестра уже решили, что с ней случилось нечто невообразимое, в чем я сомневаюсь, и изводят себя по этому поводу. Я придерживаюсь версии, что она отправилась на праздник к кому-то из родственников и забыла предупредить нас. Ты ведь знаешь, она на такое способна, – добавил он, и его взгляд потемнел.

– Да, я знаю.

Действительно, иногда казалось, что герцогиня вообще забывала о том, что у нее есть дети. Конечно, она их очень любила, но сейчас, когда они выросли и стали самостоятельными, большей частью она полностью погрузилась в собственные дела. И далеко не всегда сообщала семье о том, что делала и куда ездила.

– Так что ты понимаешь, почему я не особо беспокоюсь за нее.

– И все же вы намерены искать ее?

– Да, конечно. Ради того, чтобы мои родные перестали беспокоиться и чтобы объяснить ей, как неприемлемо и безответственно подвергать своих близких таким волнениям. – Саймон сжал губы. – К сожалению, скорее всего, мы не успеем ее найти до того, как мельница слухов и сплетен начнет перемалывать эту историю, добавляя к ней массу небылиц.

– Ах, – вздохнула Сара, – так вот почему вы так расстроены.

Он пожал плечами.

– Подумаешь, еще одно пятно на имени нашей семьи. Благодаря маме и Люку их уже и так достаточно. Я вообще удивляюсь, что мы не единственные фигуранты скандальной хроники.

– Все эти пятна вы полностью смываете работой, которую делаете каждый день, – сказала она с уверенностью.

Саймон невесело усмехнулся в ответ.

– Спасибо. Хотя сделать предстоит еще очень многое.

Улыбка исчезла, и он просто смотрел на лицо Сары своими потемневшими зелеными глазами. После долгой паузы Саймон пробормотал:

– Я провожу тебя в твою комнату.

Но он не сдвинулся с места, и она тоже.

Его глаза сузились, в них пылал пожар, и он смотрел на нее изучающе, а она любовалась его красивым лицом. По ее коже пробежали мурашки. Его глаза были полны… обещания. Инстинктивно она облизнула губы, и его взгляд переместился на них.

И тогда Саймон наклонился вперед и поцеловал ее.

Саймон помнил вкус Сары – свежий и сладкий. Ее губы были теплыми, мягкими и сухими. С них сорвалось удивленное «Ох!», и ее дыхание ласково коснулось его губ. Издав глухой стон, Саймон обнял стройное женское тело и притянул к себе. Его плоть кричала от желания.

Да! Он хотел ее! Хотел Сару! Желал свою подругу детства! Вожделел компаньонку своей сестры! Дочь садовника!

Подавив стон, Саймон закрыл глаза; руки Сары обхватили его спину. Это должно было произойти. Конечно, он был глуп, когда думал, что сможет сохранить холодный рассудок рядом с ней.

Саймон прижал Сару крепче, и ее податливое мягкое тело буквально слилось с ним. Он провел рукой по мягкой ткани на ее округлых бедрах, и его губы впились в нее. Он жаждал еще больше этой сладости, желал овладеть ею.

И тут он услышал голоса. Тихий шепот прозвучал как пощечина, вернувшая его в реальный мир. Саймон оторвался от Сары, сразу утратив то восхитительное ощущение слияния, которое только что сводило его с ума.

Сара глядела на него, моргая своими большими голубыми глазами. Ее щеки покраснели, а губы были влажными от поцелуя.

Острое чувство вины холодным душем смыло его вожделение. Он отвел глаза. Вот проклятье!

– Мне не следовало этого делать, – произнес Саймон сквозь зубы.

Она ответила не сразу. Голоса слышались все громче. Вверх по лестнице шли люди.

– Мне понравилось, – наконец прошептала Сара и улыбнулась.

Часть его, очень-очень большая часть, хотела принять эту улыбку, погрузиться в нее и греться в ее тепле, позволяя ей сжечь чувство вины. Очень большая его часть хотела от нее большего. Гораздо большего.

Но Саймон отказывался быть человеком, который воспользовался невинной молодой служанкой. Подобные бесчинства он считал допустимыми были исключительно с женщиной, равной ему по положению.

Голоса слышались все ближе. Саймон узнал голос Джонстона, кучера. Почему он идет сюда? Через мгновение Саймон вспомнил, что снял весь этот этаж – апартаменты для себя и сестры с Сарой и небольшие комнаты для слуг. Члены его семьи часто посещали этот отель во время поездок в Лондон и обратно, и хозяйка из кожи вон лезла, чтобы все было идеально для господ из рода Хокинз. Сегодняшний день не был исключением.

У Саймона оставалось мало времени.

– Послушай меня, Сара. Это было ошибкой!

Сара продолжала смотреть на него, и становилось ясно, что она ему не верит. Не может такой прекрасный, милый и невинный цветок, каким являлась она, завянуть для него в одно мгновение и не вызывать желания. Нет, не может.

– Этого больше не повторится, – сказал он тихо и сделал шаг назад. Слуги были уже совсем близко, с поклонами, реверансами и «вашей светлостью». Саймон вежливо приветствовал их и пожелал всем хорошего вечера.

Затем он заперся в своей комнате, быстро разделся, лег на холодные простыни и уставился в потолок.

Ему было двадцать девять лет – достаточно взрослый, чтобы не обманывать себя. Отношения между ним и Сарой не представлялись возможными по ряду причин, и было слишком тяжело вновь перечислять их все. Он принадлежал к высшему английскому обществу. В их среде порой допускались различные пороки и разврат, но Саймон знал слишком хорошо, что в итоге происходило, когда мужчины, ему подобные, связывались с женщинами, такими как Сара. Если он все же доведет отношения с ней до постели, ничего хорошего их не ждет.