Сьюзен Филлипс - Герои – моя слабость

– Не сдаться. – Она застегнула пальто. – Вернее будет сказать, идти дальше. Этот остров… не для меня. – «И ты не для меня. Ты не готов дать мне то, чего я хочу».

– Перегрин-Айленд прекрасно тебе подходит, – возразил Тео. – Ты не просто провела здесь зиму. Остров изменил тебя.

В каком-то смысле Тео сказал верно. Она вспомнила о своем детском альбоме, «Книге грез». Приехав на остров, слабая и надломленная, Энни увидела в книге символ своего поражения, осязаемое напоминание обо всем, чего она не достигла в жизни. Но шли дни, и ее горизонты расширились незаметно для нее самой. Пусть театральная карьера, о которой она когда-то мечтала, так и не состоялась, но благодаря ей маленькая девочка, скованная немотой, заговорила вновь, а это чего-то да стоило.

– Поехали со мной на ферму, – предложил Тео, – я хочу осмотреть новую крышу.

Энни вспомнила, что случилось, когда они в прошлый раз заезжали на ферму, но если тогда в голове у нее звучали увещевающие голоса кукол – теперь в ней заговорил инстинкт самосохранения.

– Сегодня солнечный день. Давай лучше просто прогуляемся.

Тео не возражал. Они спустились по изрезанной колеями тропе к дороге. Рыболовецкие суда вышли в море на промысел еще на рассвете, и в опустевшей гавани покачивались на воде бакены, словно детские игрушки для купания. Энни заговорила, стараясь выиграть время:

– Как здоровье женщины, к которой тебя вызвали вчера?

– Мы вовремя отвезли ее на материк. Ей предстоит пройти курс реабилитации, но она поправится. – Тео перевел Энни через дорогу, поддерживая под локоть. Гравий хрустел у них под ногами. – Прежде чем уехать, я прослежу, чтобы кое-кто из местных жителей поступил на курсы фельдшеров. Опасно оставаться на острове без медицинской помощи.

– Им давно следовало подумать об этом.

– Никто не хочет брать на себя лишнюю ответственность, но если они пойдут вместе учиться, то смогут поддерживать друг друга. – Тео взял Энни под руку, помогая обойти яму. Она выдернула руку, как только рытвина осталась позади, и притворилась, будто поправляет перчатку. Тео остановился, с тревогой глядя на нее. – Ничего не понимаю. Поверить не могу, что ты собираешься уехать, бросив коттедж.

Как ему удавалось с такой легкостью читать ее мысли? Никто другой этого не мог. Никогда. Энни уже знала, чем займется. Будет снова выгуливать чужих собак, работать в «Кофе, кофе» и разыгрывать кукольные представления. А вот ходить на прослушивания она больше не станет. Благодаря Ливии она получила новый импульс, но решение вызревало в ней исподволь, незаметно.

– У меня нет причин оставаться.

Мимо с оглушительным ревом пронесся внедорожник без дверцы.

– Конечно, это не так, – возразил Тео. – Коттедж принадлежит тебе. В эту минуту женщины в доме Барбары Роуз из кожи вон лезут, пытаясь придумать, как вернуть его законной владелице в обмен на молчание. Ничего не изменилось.

Но на самом деле изменилось все. Энни полюбила мужчину. Она не могла больше оставаться в коттедже, видясь с Тео каждый день, проводя с ним ночь за ночью. Ей хотелось разорвать эти путы и уйти. Куда? Не важно. Энни не сомневалась, что придумает какой-то выход, ведь она победила болезнь, и силы вернулись к ней.

Они повернули к пристани. Впереди высоко на шесте между навесами для лодок развевался на ветру американский флаг. Обойдя сваленные грудой ловушки для омаров, Энни зашагала вверх по пандусу.

– Нельзя вечно оттягивать неизбежное. Коттедж с самого начала был для меня всего лишь временным пристанищем. Настало время вернуться в Манхэттен, к настоящей жизни.

– Но у тебя нет ни цента. Где ты будешь жить?

Она могла бы раздобыть деньги на жилье, продав один из рисунков Гарра, это был самый простой выход. Но Энни твердо решила, что не расстанется с наследством Марии. Она задумала обзвонить собачников, на которых раньше работала. Те часто путешествовали, оставляя дома своих любимцев. Если повезет, кто-нибудь наймет ее пожить в доме и присмотреть за животными, пока хозяева в отъезде. А если из этого ничего не получится, возможно, бывший босс, владелец «Кофе, кофе», позволит ей поспать первое время на кушетке в кладовке. Энни чувствовала, что за последние полтора месяца окрепла физически и стала сильнее духом. Она знала, что справится.

– Художественный салон должен выплатить кое-какие деньги, так что голодная смерть мне не грозит, – отозвалась она. – Теперь я здорова и могу вернуться к работе.

Они миновали длинную цепь, крепившуюся к одной из гранитных швартовных тумб. Тео, нагнувшись, подобрал камешек.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Правда? – Энни постаралась придать голосу беззаботность, будто слова Тео ничего для нее не значили, но внутренне сжалась, ожидая продолжения.

Тео швырнул камень в воду.

– Если тебе придется съехать на время из коттеджа, пока местная мафия замаливает грехи, возвращая тебе твою собственность, ты могла бы пожить в Харп-Хаусе. Весь дом в твоем распоряжении. Эллиотт с Синтией не появятся раньше августа, а к тому времени ты уже вернешься к своей привычной жизни. – Тео, как всегда, пытался проявить заботу о людях, только и всего. А возвращение к привычной жизни означало переезд в Нью-Йорк. Флаг над навесами для лодок яростно бился и хлопал на ветру. Энни прищурилась, любуясь солнечными бликами на воде. Зима, проведенная на острове, стала для нее временем обновления, помогла разобраться в себе. Теперь она яснее понимала, где успела побывать, путешествуя по жизни, и куда хочет держать путь. – В городе все слишком неопределенно, – настойчиво продолжал Тео. – Тебе нужно остаться здесь.

– А ты будешь меня опекать? Нет, я не думаю, что это хорошая идея.

Тео спрятал руки в карманах парки.

– Ты говоришь так, будто речь идет о чем-то ужасном. Мы же друзья. Возможно, у меня в жизни не было лучшего друга, чем ты.

Энни постаралась сдержать дрожь. Разве могла она сердиться на Тео за то, что тот ее не любит? Иного она и не ждала. Энни хорошо понимала: если Тео и полюбит когда-нибудь снова, то уж точно не ее. Слишком уж тесно связана она с его прошлым.

Энни знала, что должна покончить с этим сейчас же, немедленно.

– Мы с тобой любовники, – произнесла она ровным голосом, в котором не было и следа горечи. – Это куда сложнее, чем просто дружба.

Тео подобрал и бросил в воду новый камень.

– Необязательно.

– Мы всегда знали, что у наших отношений ограниченный «срок годности». Думаю, он наконец истек.

Тео казался скорее раздраженным, чем убитым горем.

– Ты говоришь о нас, как о скисшем молоке.

Нужно сделать это правильно, сказала себе Энни. Освободиться, но не вызвать у Тео чувства вины, хоть он и готов взвалить на себя ответственность за ее судьбу, ведь это его уязвимое место.