Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Узы памяти

– Как только я выйду?

– Как только ты выйдешь.

Билли разразился прерывистыми всхлипами:

– Я так тебя люблю!

Он рывком притянул ее к себе и прижал к груди, как ребенок – плюшевого мишку.

В камеру вошли конвоиры.

– Пора идти.

– Я знаю, это безумие, – прошептал Билли ей на ухо, – но честное слово, это самый счастливый день в моей жизни. Спасибо тебе.

– Мой тоже, – заверила Тони. – Будь сильным, – добавила она, когда его уводили.

Тони подождала, пока за ними закроется дверь камеры, рухнула на стул и зарыдала.

Она точно знала, что больше никогда не увидит Билли.

Три дня спустя Лесли Луз вылетел в Вашингтон. Прибыл на охраняемую подземную парковку в назначенное время, четверть десятого вечера. Он почти был уверен, что клиент пришлет курьера, кого-то анонимного, чтобы завершить сделку. Вместо этого, к некоторому удивлению адвоката, клиент приехал сам. Он был важной персоной, и в его присутствии сам Лесли почувствовал себя кем-то значительным.

– Двести тысяч. Как договаривались. – Опустив тонированное стекло своего «линкольн-таун-кар», он вручил Лесли пухлый конверт. – Вы прекрасно все провели.

– Я знал, что делаю. Главное, разбираться в характерах присяжных и свидетелей. Скажем так: я прекрасно разобрался в своих.

– По-видимому, так. Я был уверен, что они его оправдают. Но вам все удалось.

Лесли улыбнулся, жадно сжимая конверт пальцами-сосисками.

– Вам следовало больше мне верить, сенатор.

Сенатор Хэндемейер улыбнулся:

– Возможно и так, мистер Луз. Возможно и так.

Адвокат Билли Хэмлина смотрел в темноте вслед отъезжавшему «линкольну».

Оксфордшир, Англия, наше время

– О, Майкл! О, Майкл. Я люблю тебя! Так люблю! Пожалуйста, не останавливайся!

Даже сейчас, в крайне неудобном положении на заднем сиденье своего кабриолета «MG», Майкл де Вир задался вопросом: почему женщины это говорят? «Не останавливайся». Кто бы мог остановиться в такой момент? Хотя некоторые мужчины, вероятно, еще не на то способны, иначе девушки не трудились бы повторять это раз за разом, верно?

Майкл отвлекся, и потому эрекция начала слабеть. Но, раз начав, остановиться он не мог. Что, по мнению Ленки, его последнего завоевания, он намерен делать? Достать «Рейсинг пост» и изучать победителей бегов и скачек здесь, в Уинкэнтоне, в четыре пятнадцать дня?

А если он собирался это сделать, можно подумать, ее вопли «не останавливайся!» может заставить его передумать?

– Ты остановился, – укоризненно пробормотала Ленка.

– Помедлил, дорогая. Я помедлил.

Четыре пятнадцать роскошного майского дня, и Майкл де Вир опаздывал. Ему следовало отвезти Ленку на вокзал Дидкота еще час назад. Но солнце и цветы, усыпавшие живую изгородь, Ленка в невероятно короткой мини-юбке от Марка Джейкобса, открывавшей гладкие загорелые бедра… так что одно вело к другому, вернее, почти привело.

– Я тебя не привлекаю? – надулась Ленка.

– Дорогая, конечно же привлекаешь!

– Просто ты меня не любишь.

Майкл вздохнул. Похоже, он не сумеет возобновить игру. Подтянув джинсы, он завел мотор.

– Ленка, ты ангел, и сама это знаешь. Но если я опоздаю на ужин к матери, она подаст мои хорошо прожаренные яйца вместо пудинга. Боюсь, именно это меня расхолаживает.

Девушка ответила злобным взглядом.

– Врешь! Ты стыдишься меня, в этом и проблема! Стесняешься познакомить с матерью!

– Вздор, дорогая, – солгал Майкл, оценивающе разглядывая почти полностью открывавшую трусики юбку Ленки и огромные силиконовые груди, весело подпрыгивающие под невероятно коротеньким и узким топом. – Матушка будет просто обожать тебя.

«Да, у нас дома ты будешь так же кстати, как сибирская язва или Че Гевара».

– Я всего лишь считаю, что сегодня неподходящий момент, чтобы вас знакомить.

Через десять минут, помахав Ленке с платформы, Майкл с облегчением вздохнул и удалил номер ее телефона из мобильника.

«Сексуальна, но слишком дорого обходится».

У Майкла и без того стресс был немалый, особенно потому что о назначении матери объявили как раз на той неделе, когда он решил уйти из Оксфорда. Не просто решил, но фактически сделал это. Сегодня утром он ходил к куратору, подписал все нужные бумаги и покинул свои роскошные комнаты, чтобы никогда не возвращаться. Он собирался объявить родителям «счастливую новость» за сегодняшним ужином. Обоих, естественно, хватит удар, не в последнюю очередь потому, что в газетах вот-вот появятся статьи с заголовком, вроде: «Сын министра внутренних дел бежит из Баллиол-колледжа, чтобы стать профессиональным аниматором на вечеринках». «Дейли мейл» всегда употребляла слова вроде «бежать». Ну и гады же!

Майклу было не по себе из-за неминуемого появления в прессе сообщений подобного рода. Но что поделать? В прошлом году он вместе со своим приятелем Томми Лайоном основал компанию по проведению деловых и развлекательных мероприятий, и дело пошло. Будущее казалось светлым. И Майкл просто чуял успех. У него нет времени валять дурака и анализировать творчество Т.С. Эллиота.

Как ни странно, гнев матери – ничто по сравнению с тем, что скажет отец. Тедди сам оканчивал Баллиол, как его отец, дед и прадед.

В глазах родителя не было худшего преступления, разве что сын объявит, что осквернил могилу бабушки, или что он гей, или (что совершенно невообразимо) вступил в ряды лейбористов.

И все же сегодняшний ужин будет достаточно неприятным даже без выходок Ленки. Единственная светлая надежда во всей истории – присутствие Рокси. Сестра поддержит Майкла.

– Последняя карта.

Тедди картинно бросил на стол девятку треф. Его невезение в любой игре стало предметом семейных шуток. Он никогда не выигрывал ни в карты, ни в монополию или шарады, ни во что. Проигрывал он неизменно и обычно устраивал из этого целый спектакль. Главный финансовый директор успешного хедж-фонда в Сити и всеми уважаемый историк, выпускник Оксфорда, Тедди де Вир, был отнюдь не глуп. Но дома прекрасно разыгрывал дурака, наслаждаясь ролью объекта семейных шуток, чего-то вроде дрессированного циркового медведя.

Его дочь Рокси, как обычно, из кожи вон лезла, чтобы предоставить ему преимущество в игре в карты. Впервые в жизни Тедди, похоже, честно выигрывал.

– Прекрасно, па, – ободряюще улыбнулась Рокси. – Теперь тебе нужна еще двойка.

Она осторожно положила двойку треф на девятку Тедди.

Тот нахмурился:

– Хммм… у меня нет двойки, верно?

– Тогда ты должен забрать двойку.

– Пропади она пропадом.

– Последняя карта.

– Нет, погоди…

Рокси выложила валета треф и торжествующе улыбнулась:

– Я выиграла.

Лицо Тедди выражало такое возмущение, что Рокси невольно рассмеялась.