Сандра Браун - Хижина в горах

– Возможно, ты не так уверен по поводу намерений Флойдов, как ты хочешь меня уверить, – сказала Эмори.

Когда он поднял на нее глаза, она кивком указала на пистолет, лежавший на придиванном столике под настольной лампой на расстоянии вытянутой руки.

– Они не показывались, – ответил он, – но я мог и ошибиться.

Эмори села на диван.

– Откуда ты узнал, что это были братья Лизы?

С отсутствующим видом он провел кончиками пальцев по названию на обложке книги.

– Я не знал, пока она мне не сказала. Лиза так не хотела, чтобы кто-то узнал о ребенке, даже когда она его потеряла. Думаю, любая пятнадцатилетняя девочка в такой ситуации боялась бы того, чтобы о ее положении узнали. Но Лиза особенно настаивала на том, чтобы не узнала Полина.

А в это время эти мерзавцы пили пиво. Их просто забавляло ее положение. И я вдруг понял почему. Это было их домашней шуткой. Я надеялся, что ошибся. Но когда я спросил Лизу напрямую, она расплакалась и рассказала мне.

Эмори обхватила себя за локти.

– Это был единственный случай? – с надеждой спросила она.

– Нет. По словам Лизы, это длится достаточно давно.

– Как Полина могла этого не замечать?

– Она знает, Док. Разумеется, знает, но не признается, пожалуй, даже самой себе, что ей все известно. Как ты думаешь, почему она отправила Лизу жить в город к своей сестре и зятю?

Эмори уперлась локтями в колени и обхватила голову руками.

– Это непристойно. Читаешь об этом, слышишь рассказы в новостях, но мне очень трудно поверить, что такие вещи происходят в реальности.

Мужчина невесело рассмеялся.

– О, такое случается. Бывает еще хуже. Твой милый, чистый мир защищает тебя от уродливой стороны нашего общества.

Эмори опустила руки.

– Не смей этого делать.

– Чего?

– Так оскорблять меня.

– Я не…

– Нет, ты меня оскорбил, – Эмори встала. – Я ничего не могу поделать с тем, что мои родители были богаты. Я не по своей воле появилась на свет в милом, чистом мире, как и Лиза ничего не может поделать с обстоятельствами своего рождения.

Он отложил книгу и провел пальцами по волосам.

– Ты права. Я прошу прощения, я погорячился.

– И не относись ко мне покровительственно.

– Я этого не делал.

– Еще немного, и ты снова назовешь меня благодетелем человечества.

Он встал с кресла.

– Ладно, тогда подскажи мне такие слова, которые не будут тебя раздражать.

Все еще сердитая, она спросила:

– Что будет с Лизой?

– Надо надеяться, что тетя и дядя возьмут ее обратно.

– Мне не показалось, что у этих людей добрая душа. В приемной семье ей, возможно, будет лучше.

– В приемной семье?

– Социальные службы могут найти для Лизы новый дом.

– Что?

– Социальные службы это…

– Я знаю, что такое социальные службы, – оскорбленно парировал он. – Но чтобы они начали действовать, Лизе придется заявить о сексуальном насилии.

– Разумеется, она заявит об этом!

– Пока что она этого не сделала.

– Но сделает! Этим двум дегенератам место в тюрьме.

– Согласен. Но этого никогда не случится. Никогда .

– О чем ты говоришь?

– Я знаю, как они настроены, Док. Это менталитет клана. Они будут защищать своего. Полина пыталась ничего не видеть до последней минуты. И будет продолжать это делать. Она разберется с этим, но вне закона и без вмешательства властей.

– Если ни она, ни Лиза не сообщат об этом, если ты тоже этого не сделаешь, тогда это сделаю я.

– И ты поступишь так с Лизой? Заставишь ее терпеть последствия такого поступка? Ведь Норман и Уилл обязательно отыграются и на ней, и на их матери. Им придется несладко.

– Значит, нам следует смотреть в другую сторону и позволить, чтобы изнасилование сошло им с рук?

Он промолчал, но Эмори содрогнулась, увидев выражение его лица.

– Что ты собираешься предпринять? – она перевела взгляд на пистолет. – Ты не можешь убить их.

Он выдержал ее взгляд, потом отошел к камину и начал ворошить поленья кочергой.

– Не твоя проблема.

– Ты сделал это моей проблемой.

– Что ж, с этой минуты так не будет.

Эмори собралась было парировать, но заметила четкие движения его сильных рук. Ни одно движение не было напрасным, каждое было обдуманным. Эмори снова почувствовала комок в горле.

– Ты решил отвезти меня обратно.

Мужчина не ответил, продолжая смотреть на кучку углей.

Этим объяснялось его настроение с той минуты, когда он разбудил ее. Эмори сглотнула.

– Сегодня вечером? Сейчас?

– Как только ты будешь готова. Дороги достаточно чистые.

– Значит, нам следует ехать немедленно, – сказала она. У нее саднило горло. – Люди на морозе ищут меня.

– Не сегодня вечером.

– Что?

– Пока ты спала, я включил компьютер и просмотрел новости. Поиски приостановлены до рассвета завтрашнего дня.

Эмори посмотрела на ноутбук, который она раньше заметила на кухонном столе.

– Что они говорят о моем исчезновении? Ты читал что-нибудь о Джефе?

– Я прочитал только заголовки, в детали не вдавался, – он поддел уголек, выскочивший из камина, и вернул его обратно. – Что ты ему скажешь о времени, проведенном здесь?

– Понятия не имею.

Он повернул к ней голову, правая бровь чуть приподнялась. Теперь это выражение было настолько хорошо ей знакомо. Он ждал ответа, но не хотел сам задавать вопрос.

– Понятия не имею, что я скажу Джефу. Или кому-то еще. Я не помню, как ударилась головой, поэтому я не могу назвать это ни несчастным случаем, ни нападением. Я не знаю, где мы находимся. Что я могу рассказать им о тебе, если я ничего не знаю? Ни твоего имени, ни… даже того, почему ты принес меня сюда.

Он негромко выругался на выдохе, положил руки на каминную доску и опустил на них голову. Он долго смотрел на огни в камине, потом подбросил еще поленья, поставил на место экран и вытер руки о джинсы.

Потом мужчина повернулся к Эмори:

– Что ж, кое-что я могу тебе объяснить. Почему я принес тебя сюда? Я нашел тебя на тропе. То, что я для тебя сделал – принес в хижину, кормил тебя, оказывал первую помощь…

– Ты сделал бы то же самое для любого незнакомого человека, попавшего в беду.

– Черта с два, – резко парировал он. – Точно, я бы отвез пострадавшего человека в больницу, бросил бы его там и уехал. Никакого риска, никакого участия, никакого шанса оказаться на виду. Но ты – это самая серьезная угроза из всех для… – он оглядел хижину, – для всего. Мне бы хотелось, чтобы ты была со мной дольше.

Он поднял руку, сжал ее в кулак, как будто демонстрируя его.

– Ты никогда не сможешь оценить то, как я рисковал, когда держал тебя здесь. Разумеется, ты и представить не можешь, каково мне было держаться от тебя подальше.

Он подошел к ней и, когда между ними оставалось лишь несколько дюймов, спросил: