Дженнифер Арментроут - Холодные объятия

Я привстала, но Стейси схватила меня за руку.

Лампа над партой Кита вдруг взорвалась снопом искр и стекла. Классная комната наполнилась визгом, заскрежетали по полу ножки стульев, когда ребята повскакивали со своих мест.

– Начинается, – пробормотал Рот, выпрямляя спину.

Мистер Такер выронил слайды и бросился вперед по проходу.

– Всем отойти. Здесь всюду стекла…

Кит налетел на соседний стул и затряс головой. Крохотные осколки стекла посыпались с его головы. Я повернулась, чтобы обойти Стейси, и тут Рот выскочил из-за парты, когда из угла выплыло темное пятно, двигаясь слишком быстро, чтобы его мог засечь человеческий глаз.

Мурашки побежали врассыпную по моей коже.

Призрак. В классе определенно находился призрак, и я могла поспорить на годовой запас сахарного печенья, что это Дин.

Призрачный силуэт, не более метра в высоту, кинулся к Киту, сбивая его с ног. Со стороны это выглядело так, будто он просто потерял равновесие, но я-то знала, в чем дело.

Кит рухнул на пол, издавая недовольное ворчание. Он опрокинул стул, и тень расплылась, прежде чем снова пришла в движение. Стул приподнялся и заехал Киту прямо в лицо.

– Срань господня! – воскликнул мистер Такер. В любое другое время я бы рассмеялась, но сейчас мне было не до смеха.

Тень метнулась в дальний угол класса и зависла возле двери, пока мистер Такер оказывал помощь окровавленному и ошарашенному Киту.

Стейси повернулась ко мне – бледная, с обезумевшим взглядом:

– Я уже начинаю подумывать о том, чтобы перевестись в другую школу.

– Кстати, неплохая идея, – заметил Рот, двигаясь по центральному проходу.

Я проследила за тенью. Она съежилась, превращаясь в мутную лужу, и скользнула под дверь. Страж во мне потребовал, чтобы я отправилась в погоню.

– Что ты делаешь? – Стейси потянулась ко мне, но я уже была далеко.

– Скоро вернусь, – бросила я через плечо.

Мистер Такер и полкласса суетились возле Кита, который бормотал что-то бессвязное, так что на меня никто не обратил внимания.

Я прошмыгнула в дверь и повернула направо, сразу же узрев призрака. Он скользил по коридору жутковатой дымкой. Собрав все свои силы – а я-то думала, что их уже не осталось, – я рванула бегом за тенью.

Призрак на мгновение замер, а потом глухой смешок эхом разнесся по коридору, и распахнулись двери раздевалки. И как будто отпустили невидимую пружину, потому что из шкафчиков полетели книги, куртки, а следом за ними тетрадки и клочки бумаги.

Тяжеленный учебник истории врезался мне в бедро, и я вскрикнула от боли, теряя призрака из виду.

Выбравшись из этого хаоса, я с ужасом обнаружила, что ручки и карандаши на моих глазах превращаются в мини-орудия судьбы. Они носились по воздуху, отскакивая от стен.

Облако из книг и авторучек надвигалось прямо на меня. Я отбилась от нескольких учебников, но за ними тянулись полчища других.

Внезапно рядом со мной оказался Рот, который прихлопнул книгу, летевшую прямо мне в голову.

– Гоняться за призраком – не самая удачная идея.

– И что ты предлагаешь? – Я увильнула от увесистой косметички. – Пусть он еще кого-нибудь покалечит?

Рот уже приготовился ответить, но хаос вдруг прекратился. Книги и тетрадки зависли в воздухе, а потом посыпались на пол.

Вестибюль выглядел так, словно распродажа по случаю начала учебного года обернулась катастрофой.

Сотрудники администрации высыпали из своих кабинетов и, увидев этот бедлам, разом уставились на нас с Ротом. Изумление, промелькнувшее на их лицах, быстро сменилось подозрением.

– Влипли, – пробормотала я.

Я стояла на крыльце школы, вглядываясь в желтый листок бумаги, зажатый в руке. На моем лице застыла хмурая гримаса.

У меня за спиной хлопнула дверь, но я, и не оглядываясь, знала, кто вышел следом за мной. Сладкий запах говорил сам за себя.

– Тебя тоже отстранили от занятий? – спросил он.

Вздохнув, я сложила листок и убрала его в карман джинсов, когда Рот встал рядом со мной.

– Да. Политика «жестких мер» в действии.

Рот хмыкнул, засунув руки в карманы.

– По крайней мере, это только на пару дней. На следующей неделе День благодарения. А после каникул нас восстановят.

Директору и сотрудникам администрации хватило одного взгляда на устроенный в коридоре хаос, чтобы обвинить во всем Рота и меня. Они списали это на предканикулярное настроение и прочую хрень. И что мы могли сказать в свое оправдание? Что это сделал призрак?

Представляю, что бы они подумали.

– Тебе нагорит за это? – спросил он, нарушая молчание.

Я сощурилась от яркого солнечного света. Меня била мелкая дрожь.

– Наверное.

– Это плохо. – Он развернулся в мою сторону, загораживая меня от порывов ветра.

Медленно кивнув, я оглядела улицу.

– Тебе здорово досталось за вчерашнее?

Я натянула рукава толстовки на пальцы.

– Зейн меня прикрыл. Никто даже не догадался, что я исчезла.

– Тогда хорошо.

Повернувшись к нему, я вскинула брови. Он смотрел прямо перед собой, плотно сжав губы.

– Ты сказал Зейну, что я не с тобой.

– Ты знаешь, почему я это сделал.

– Он тебе не поверил.

Он поднял голову.

– Разве это имеет значение?

– Ты позволил мне проспать – я очнулась в три часа ночи, – тихим голосом произнесла я. – Если бы Зейн не прикрыл меня…

– Но он это сделал. – Его взгляд вернулся ко мне. – Я не хотел тебя будить.

– Боялся, что я снова брошусь на тебя? – Вопрос вырвался прежде, чем я смогла себя остановить.

Рот наклонил голову набок.

– Скорее, боялся, что ты этого не сделаешь, и в этом вся проблема. – Он спустился на одну ступеньку ниже и повернулся ко мне. – Я оставил тебя одну, потому что, если бы ты проснулась и попросила поцеловать тебя, во второй раз я бы уже не смог остановиться.

Эти слова вызвали во мне противоречивые ощущения. Волна тепла пробежала по моим венам, отчего внизу живота затянулись плотные узелки, но я знала, что все это неправильно и тому есть немало причин.

– Насчет второго раза можешь не беспокоиться, – сообщила ему я. – Просто я была под кайфом.

Уголок его губ дернулся вверх, и он негромко рассмеялся.

– Ты страшная врушка.

– Я не вру.

Рот вернулся на ступеньку выше, приближаясь ко мне чуть ли не вплотную. Он опустил голову, так что, когда заговорил, его губы почти касались моих, но я и не попыталась отстраниться.

– Я знаю, почему ты так говоришь. Я даже понимаю это, Лейла. Я все понимаю. Я сделал тебе больно и заслуживаю любой твоей лжи.

Я замерла, ощущая его теплое дыхание на своих губах.

– Но ты еще очень многого не знаешь или не понимаешь, – продолжал он, наклоняя голову так, что его слова коснулись мочки моего уха, посылая дрожь по коже шеи. – Поэтому не берись судить о том, чего я действительно хочу, и на что я готов ради того, чтобы это сберечь.