Филиппа Грегори - Любовник королевы

– Вы считаете, она была настолько несчастной, что решилась на самоубийство? Но ведь ваша жена отличалась набожностью. Какой бы тяжелой ни была ее жизнь, она ни за что не взяла бы такой грех на душу. Хотя ходили упорные слухи, что сердце бедняжки разбито.

– Да простит меня Бог… Это ведь сделал я, – сказал Роберт, опуская голову. – Если она добровольно ушла из жизни, то ее любовь ко мне стоила ей места в раю. Да, я месяцами не писал ей, мы с ней очень редко виделись. Но, Сесил, скажу как на духу! Я никогда не думал, что отчаяние Эми окажется столь велико.

– Вы всерьез предполагаете, что своим небрежением довели ее до самоубийства?

– Других причин я не вижу.

Сесил осторожно коснулся его плеча.

– Тяжкую ношу вы несете, Дадли. Едва ли есть груз более тяжелый, чем стыд.

Роберт кивнул и тихо признался:

– Я вновь оказался на самом дне, пал так низко, что даже в мыслях не вижу себя поднявшимся. Я думаю об Эми, вспоминаю, как впервые увидел ее и влюбился. Каким же глупцом я был! Ведь мать предупреждала меня. Она говорила, что Эми – прекрасная девушка, но не для такого человека, как я. Ей нужен муж, который будет лелеять ее, как цветок в саду. А я сорву его, вставлю в петлицу и покрасуюсь какое-то время. Потом он мне надоест, я его выкину и забуду. Мы с Эми были из разных миров. Родители это видели, пытались меня отговорить, но я спорил с ними, настаивал на своем. Увы, мать оказалась права. Я поступил с Эми точно так же, как капризный ребенок с надоевшим цветком. Выбросил из петлицы и забыл. Теперь жены нет в живых, и я не попрошу у нее прощения.

Сесил молчал.

– Хуже всего, что я уже не смогу раскаяться перед нею за все нанесенные ей обиды, – тяжело вздохнув, продолжал Дадли. – Я всегда думал только о себе, о королеве, о своем неуемном честолюбии. Я забывал, что Эми – живой человек. Ее словно не существовало, но я для нее продолжал жить. Она любила меня, страдала, тихо несла свой крест… пока могла. Вы знаете, последний раз я говорил с ней в доме мачехи, в Стэнфилд-холле. Мы тогда поссорились. Я заявил, что более не желаю ее видеть, и не подозревал, что достаточно скоро наступит такое время. Я больше не увижу ее лица, улыбки, никогда не смогу прикоснуться к ней.

– Сэр Роберт, разрешите откланяться, – осторожно произнес Сесил. – Не смею далее вторгаться в ваше горе. Целью моего краткого визита было показать вам, что в этом мире у вас есть хотя бы один друг.

Дадли протянул ему руку, и Сесил пожал ее.

– Мужайтесь.

– Мне даже не выразить, насколько я благодарен вам за то, что вы приехали. Передайте королеве мой поклон. Убедите ее вернуть меня ко двору, как только станет известен вердикт присяжных. Конечно, мне сейчас не до балов, но здесь я чувствую себя совсем одиноким и покинутым. Молочный домик для меня – место не только скорби, но и ссылки.

– Я обязательно поговорю с нею, буду молиться за вас и задушу Эми, – пообещал Сесил. – Я ведь помню ее в день свадьбы. Эми тогда просто сияла от счастья. Она так любила вас, считала лучшим человеком на свете.

Дадли мрачно кивнул.

– Да простит меня Господь за то, что я убедил ее в обратном.

Виндзорский замок

Меморандум королеве

Суббота, сентября четырнадцатого дня, 1560 года

1. Присяжные вынесли вердикт о том, что смерть Эми Дадли произошла в результате несчастного случая. Поэтому, как Вы и желали, сэр Роберт сможет вернуться ко двору и далее выполнять свои обязанности.

2. Однако тень этого скандального события навсегда ляжет на его имя, о чем знает и он, и мы все. Вы никогда ни словом, ни делом не должны подавать ему хотя бы малейший намек на то, что это пятно может быть смыто.

3. Таким образом, какие-либо перспективы брака с ним отпали сами собой. Если Вам непременно требуется продолжать любовные отношения, Вы должны проявлять предельную осторожность. Теперь и он это понимает.

4. Вам настоятельно необходимо решить вопрос с официальным замужеством. Без законного супруга и сына-наследника все наши усилия могут оказаться напрасными.

5. Завтра я представлю Вам новые предложения от эрцгерцога, которые, как мне кажется, в большей степени отвечают нашим интересам. Сэр Роберт нынче никак не сможет воспротивиться вашему браку.

Томас Блаунт, верный слуга Дадли, стоял в самом конце оксфордской церкви Пресвятой Девы и смотрел, как мимо медленно проплывал штандарт его господина. За штандартом столь же неторопливо несли дорогой гроб, обтянутый черной материей. Внутри лежало все то, что осталось от маленькой Эми Робсарт.

Похороны совершались в строгом соответствии с традицией. Королева прислала своего представителя. Самого сэра Роберта здесь не было, что тоже соответствовало традиции. Присутствовали родственники Эми и чета Форстер. Мертвой леди Дадли были оказаны все необходимые почести, которых она не видела в последние месяцы жизни. Лиззи Оддингселл на похороны не поехала. Она вернулась в дом брата настолько опечаленная и обозленная, что вообще не желала ни с кем говорить об Эми. Лишь однажды у нее вырвалось:

– Она была ему не ровня.

Алиса Хайд тут же усмотрела в этой фразе доказательство того, что Эми убили, а Уильям – точное описание брака супругов Дадли, который с самого начала и до конца был полным недоразумением.

Из церкви Блаунт проследовал на кладбище и дождался момента, когда гроб с телом Эми опустят в могилу и засыплют землей. Он был основательным человеком, служащим дотошному хозяину. После похорон Томас сразу же поехал в Камнор-Плейс.

Миссис Пирто, бывшая служанка Эми, уже собрала и приготовила все ее вещи. Шкатулочка с драгоценностями была закрыта на ключ. Лучшие платья были аккуратно сложены и увязаны вместе с мешочками, наполненными лавандой. В отдельную стопку служанка собрала постельное белье. Еще в одной шкатулке поместились личные вещи Эми: все то, что нужно для рукоделия, четки, кошелек, перчатки и небольшая коллекция восковых печатей с писем сэра Роберта, полученных ею за одиннадцать лет их супружества. Там же лежали и сами письма, перевязанные ленточкой. Бумага сильно истерлась – Эми часто их перечитывала.

– Я возьму драгоценности и личные вещи, – решил Блаунт. – Остальное отвезешь в Стэнфилд и отдашь ее мачехе. После этого можешь идти, куда пожелаешь.

Миссис Пирто опустила голову и прошептала что-то об оплате.

– Тебе заплатят местные власти в Стэнфилде, когда привезешь вещи.

Покрасневшие глаза служанки не волновали Блаунта. Он знал, что женщины готовы плакать по любому поводу, а то и без такового. Его не трогали все эти охи и вздохи по умершей леди Дадли. Ему предстояло важное дело, и Томас думал о нем, а не о чувствах какой-то миссис Пирто.