Филиппа Грегори - Любовник королевы

Роберт улыбнулся ей нежно, как старый друг, и сказал:

– Очень рад. Я хотел бы пожелать тебе еще много таких дней. Ты была щедра ко мне, и я говорю тебе искреннее спасибо.

В ответ Елизавета тоже улыбнулась. Их лица почти соприкасались, и его дыхание колыхало завиток ее волос, выбивавшийся из-под чепца.

– У тебя остается моя перчатка, – прошептала Елизавета.

– А у тебя – мое сердце.

– Щедрый подарок, ничего не скажешь, – пробубнил себе под нос Уильям Сесил.

Утром первого дня мая королева, главный советник и тесный круг придворных отправились навестить Роберта Дадли в подаренном ему Молочном домике. Тот стоял в изумительно красивом месте, на самой границе парка Кью, всего в десяти минутах хода от дворца. Величественные белые каменные ступени вели к высокой двойной арочной двери, по обеим сторонам которой располагались окна. За ней находился довольно просторный зал, а далее – уютные комнаты для отдыха, окна которых выходили в сад. Параллельно фасаду дома тянулась высокая живая изгородь, а вход в калитку, словно часовые, охраняли два дерева, безупречно подстриженные кроны которых напоминали большие зеленые сливы.

Роберт Дадли встретил гостей на крыльце и провел их через дом в уютный сад, обнесенный высокими стенами. Он был устроен по новой моде и напоминал цветочный луг с деревьями. В саду гостей ожидал завтрак за столом, накрытым белой льняной скатертью. Фантазии Дадли проявились и здесь. Всех своих слуг он нарядил пастухами и пастушками. На лугу резвилось небольшое стадо ягнят, шерсть которых, дабы потрафить королеве, выкрасили в цвета Тюдоров – белый и зеленый. Ягнята бегали между зацветающих яблонь, оглашая воздух веселым блеяньем.

Увиденное так понравилось Елизавете, что она по-детски захлопала в ладоши.

– Роберт, какая прелесть!

– Думаю, ты не отказалась бы побыть денек простой пастушкой, – шепнул он ей на ухо.

– С чего это ты так решил?

– Королевская корона – не только честь, но еще и тяжесть. Люди, постоянно снующие вокруг тебя, лишь отнимают твое время, внимание, силы, ничего не давая взамен. Мне хотелось подарить тебе день, полный смеха и удовольствий, когда ты почувствовала бы себя просто красивой девушкой, а не королевой, перегруженной заботами.

– Ты меня понимаешь, – кивнула Елизавета. – Им всем от меня что-то нужно, – с пренебрежением сказала она.

– Хуже всего – эти новые женихи, – подхватил Роберт. – Два эрцгерцога из рода Габсбургов. Каждый надеется, что ты выберешь его и он за счет твоей славы одним махом превратится из бедного аристократа в короля Англии! Или взять герцога Арранского. Тот хочет втянуть тебя в войну за Шотландию. Все трое ничего не предлагают тебе, зато уповают на твои щедроты.

Елизавета нахмурилась. На мгновение Роберту показалось, что он зашел слишком далеко.

Мысли королевы совпадали с его собственными, но она сочла нужным заметить:

– Ты не совсем прав. Они тоже предлагают мне… свои беды и заботы, а взамен хотят получить все, чем я являюсь.

– А вот здесь уже ты ошибаешься. От настоящей тебя, такой, какая ты есть, им ничего не нужно. Этим господам требуется корона, трон или наследник. Но все они – поддельные женихи, фальшивое золото, не знают тебя и не любят так, как я… – Роберт умолк, боясь наговорить лишнего.

Елизавета наклонилась вперед. Она ловила на своем лице его теплое дыхание. Сейчас они дышали в одном ритме.

– Как ты? – переспросила Елизавета.

– Да, как люблю тебя я, – совсем тихо прошептал он.

– Дорогой хозяин, мы все-таки будем завтракать? – с деланым трагизмом спросил Сесил, стоявший поодаль вместе с остальными гостями. – От голода я едва держусь на ногах. Вы, сэр Роберт, обрекаете нас на танталовы муки. Накрыть такой роскошный стол и не пригласить к трапезе!..

Роберт со смехом повернулся к гостям. Это позволило королеве собраться с чувствами и придать лицу беспечное выражение. Она перевела взгляд на накрытый стол, поражавший белизной скатерти и салфеток, затем – на сад, залитый ярким утренним солнцем.

– Прошу садиться, – возвестил Роберт с торжественностью именитого лорда, собравшего множество гостей в своем родовом замке.

Изысканностью и разнообразием завтрак не уступал итальянским пирам, но нес на себе свойственный Дадли оттенок беззаботности и даже некоторой небрежности. Когда гости насытились и на столе остались лишь засахаренные сливы, пастухи и пастушки затеяли деревенские танцы и спели хвалебную песню в честь королевы-пастушки. Маленький светловолосый мальчик, похожий на херувима, прочитал стихотворение, посвященное Елизавете – королеве всех пастухов и пастушек, после чего вручил ей майскую корону и посох из ивы, предусмотрительно очищенный от коры. Бедняги-музыканты, которым устроитель торжества повелел прятаться в ветвях яблонь, заиграли вступление. Роберт подал Елизавете руку и повел ее танцевать веселый танец майских празднеств, открывающих пору ухаживания и любви. Зимние холода остались позади. Сейчас даже птицы соединялись в пары и строили гнезда.

«Миленькое развлечение, – с недовольством думал Уильям Сесил, поглядывая на солнце, почти достигшее зенита. – Половина дня потрачена впустую, а во дворце меня ждет целая гора писем. Дурные вести из Шотландии, это уж точно. Королева по-прежнему не дает никаких денег для поддержания наших единоверцев. Они просят у нас помощи и вполне резонно спрашивают, о чем мы думаем, почему бросаем их, когда победа вот-вот будет в наших руках?»

Он присмотрелся к танцующим. Рука Роберта Дадли лежала не там, где ей полагалось бы, не на спине королевы, как того требовали фигуры танца, а на талии. Да и сама Елизавета танцевала не так, как всегда. Обычно она держала спину прямо, а теперь наклонилась к Дадли, почти открыто демонстрируя влечение к нему.

Сесил сразу же подумал о репутации королевы и об устройстве ее брака. Он посмотрел по сторонам. Слава Господу нашему, они находились среди друзей: Ноллисы, Сидни, Перси. Сердитому юному дяде Елизаветы – герцогу Норфолкскому, быть может, и противно смотреть, как его родственницу обнимают, словно девку-трактирщицу с постоялого двора, но он едва ли проговорится об этом послу Габсбургов. Скорее всего, соглядатаи есть и среди слуг, однако их слова значат мало. Каждому известно, что Елизавета и Дадли – давние и близкие друзья. Если между ними существует симпатия, то в этом нет ничего плохого.

«Все-таки нам нужно выдать ее замуж, – продолжил свои рассуждения Сесил. – Если она принимает ласки Дадли, это еще полбеды. Он человек женатый, и дальше разжигания огня не пойдет. Правда, этому огоньку затем придется прогореть. Но что будет, если она влюбится в холостого? Дадли разожжет в ней желания, и как она себя поведет, если ей подвернется обаятельный и свободный хлыщ? Вдруг на первое место при заключении брака она поставит любовь и променяет интересы Англии на свой женский каприз? Уж лучше выдать ее замуж, и поскорее».